Убийства, совершенные оперативными группами СС, массовые расстрелы советских военнопленных гестаповцами, зверства отдельных солдат и частей ваффен-СС против русского гражданского населения – все это доказывает, что подобные теории принимались вполне серьезно. СС стали бичом оккупированной немцами России. В тысячи глаз они следили за тем, чтобы ни один немецкий солдат не братался со славянским недочеловеком. Агенты РСХА и специальные команды пресекали всякие попытки немецкой администрации уговорить население работать на рейх в обмен на обещания самоуправления. Гиммлер считал подобные попытки предательством немецкой миссии на Востоке. Каждый, кто хотел взять русских как помощников (или того хуже – как союзников) в крестовом походе против Советов, по мнению рейхсфюрера, саботировал программу немецкого правления в России. Он систематически искоренял тенденцию к сотрудничеству. Спецкоманды СС разогнали украинское правительство, созданное по соглашению с вермахтом, и арестовали его руководителей, а в Белоруссии полиция безопасности ликвидировала группу националистов, которую тогдашний гауляйтер Кубе надеялся использовать для формирования администрации из местных. Руководство СС отвергало все предложения пленных советских генералов воевать вместе с немцами против Сталина.
Но эта строжайшая идейная бдительность не могла уберечь немцев от реальности. Два отрезвляющих года кровавой войны с Россией принесли жестокие доказательства лживости сказок о «недочеловеках». Уже в августе 1942 года в «докладах из рейха» СД отмечалось: «У немцев растет чувство, что они стали жертвами обмана. Людей поражает огромное количество советского оружия и боевой техники, их качество, гигантские усилия Советов по индустриализации, и все это резко контрастирует с предыдущим изображением Советского Союза. Люди спрашивают себя, каким образом большевики могли все это сделать».
Командиры ваффен-СС в числе первых стали протестовать против фальшивой концепции, что русские – «недочеловеки». Каждый день, проведенный их солдатами в крови и грязи русского фронта, показывал им, что значит сражаться с русскими. Злость на пропагандистские трюки породила откровенные и горькие заявления, адресованные рейхсфюреру. Так, командир дивизии «Викинг» Феликс Штайнер сказал Гиммлеру, что эта война вообще может быть выиграна только в том случае, если дать автономию украинцам и привлечь их воевать на стороне немцев против общего врага – Советов. Гиммлер отверг эту идею: «Не забывайте, что в 1918 году ваши замечательные украинцы убили фельдмаршала фон Эйхорна». Когда военные журналисты д'Алкена стали критиковать устаревшую тему «недочеловека» и в их репортажах с востока запестрело слово «Европа», Гиммлер взорвался: «Что за глупая болтовня о европейском сообществе, включающем даже русских и украинцев! Я раз и навсегда запрещаю эсэсовцам принимать такую линию… которую к тому же особенно осуждает фюрер!» Гиммлер исходил не из одних только идейных соображений: он боялся гнева вождя. Гитлер и слышать не хотел о национальных устремлениях восточных народов и однажды уже столкнулся с Гиммлером по поводу автономии балтийских государств.
Этот вопрос возник, когда потребовалось организовать в Прибалтике войсковой набор для частей СС. Юристы-международники из РСХА убедили Гиммлера, что всеобщая мобилизация несовместима со статусом оккупированной страны, а потому надо бы дать ограниченную автономию Эстонии, Латвии и Литве. Юристы уселись за работу; в итоге родился план – предоставить этим трем странам суверенитет под «протекторатом» Германии, которая сохранит контроль за военными делами и международными отношениями. Но в Ставке Гитлера рейхсфюрер с этим планом провалился полностью – к великой радости главы партийной канцелярии Бормана, опасавшегося, что такой эффектный выход СС ослабит позиции нацистской партии. Было это в феврале 1943 года.
Однако практика войны и здравый смысл делали свое дело. Нацистские догмы относительно Востока в целом явно требовали пересмотра. А тут еще бывший военный министр Латвии Бангерскис так хорошо организовал вербовку добровольцев в войска СС, что Гиммлер счел своим долгом все-таки помочь прибалтам с автономией. В ноябре 1943 года он снова обратился к фюреру, и Гитлер снова отказал. Министр по делам восточных территорий Розенберг записал: «По ходу обсуждения фюрер постоянно подчеркивал, что это самоочевидно – он не может освободить эти страны, даже и говорить не стоит, и вообще он против подобных щедрых жестов в трудные времена».
Вот так рейхсфюрер потерпел очередную неудачу. Однако брешь в «антивосточной» позиции СС была пробита. «Концепция недочеловека» показалась ему не такой уж верной. Да и аппетиты войск СС заставляли его искать «германцев» среди разных народов.
За прибалтами наступила все-таки и очередь украинцев. Весной 1943 года губернатор Галиции Отто Вехтер предложил рекрутировать добровольцев в дивизию СС «Галиция». Гиммлер на это согласился. Он рассуждал так: Галиция, где живут западные украинцы, не имеет отношения к украинскому национализму. Этот регион прежде входил в Австро-Венгрию и всегда слыл прогерманским. Когда удалось набрать около 100 тысяч украинских добровольцев, Вехтер попросил разрешения назвать дивизию «Украина». Гиммлер ужаснулся: это означает поощрение украинского национализма, это ведет к предательству германской миссии на Востоке! Да и что скажет фюрер? И 14 июля того же года Гиммлер издал приказ: «Я запрещаю в отношении галицийской дивизии пользоваться термином „украинская дивизия“ и вообще упоминать украинскую национальность». Вехтер протестовал: это все равно что лишить украинцев национальности, это невыгодно немцам, это озлобит украинцев и сделает их восприимчивыми к большевистским лозунгам. Гиммлер подтвердил свой приказ, правда, не наказывал тех, кто пользовался наименованием «украинская» неофициально. Поскольку Вехтер упорствовал, Гиммлер просто сказал, что закрывает эту тему. Однако в 1945 году рейхсфюрер отступил: пришлось именовать «Галицию» 1-й украинской дивизией. Украинский генерал Шандрук был первым недочеловеком, надевшим форму СС.
Все больше европейских народов оказывалось «достойными СС». За украинцами последовала бригада русского авантюриста Каминского, дальше – белорусская дивизия, потом казачья часть под командованием генерала фон Панвица; под конец в войсках СС оказались даже советские мусульмане. Драматическая кончина понятия «недочеловек» побудила группу офицеров Генерального штаба и абвера заинтересовать политических и военных руководителей Германии новым секретным оружием, которое, безусловно, внесет решающий поворот в события Второй мировой войны.
Имелось в виду создать Русскую освободительную армию из советских военнопленных, их следовало заверить, что в будущем Россия получит настоящий суверенитет, а они сами будут сражаться против Советов не как добровольные помощники Германии, а как полноправные союзники. Случай послал им и командира для этой будущей армии: генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова, который был защитником Москвы в 1941-м, командовал 2-й ударной Волховской армией и попал в плен в 1942 году, заявив, что готов совместно с нацистами пойти против Сталина. Поддержанный группой немецких молодых офицеров, действовавших по собственной инициативе, Власов начал вербовать военнопленных в лагерях, и на первые же его речи откликнулось неожиданно много людей.
Гитлер ответил на идею власовской армии бранью и презрением. Он не хотел играть в игры с русским национализмом. Это противоречило его колониальной политике, целью которой была только эксплуатация. 8 июня 1943 года он заявил: «Я вовсе не собираюсь создавать русскую армию. Все это – чистые фантазии. Пусть никто не воображает, что мы нуждаемся в создании русского государства, что мы получим миллион человек и все тогда будет в порядке. Ничего мы не получим, ни одного человека. Мы просто совершаем монументальную глупость».
Военные, сторонники Власова, сдались. Осталась лишь небольшая группа энтузиастов, несмотря ни на что веривших во власовское движение. Среди них была женщина по имени Мелитта Видеман, уроженка Петербурга, ведущий журналист антикоминтерновского журнала «Действие». Она придавала власовцам огромное значение и решила, что если им кто-нибудь в силах помочь, то только их злейший враг – СС. Безошибочно чувствуя нацистскую реальность, она выбрала на эту роль Вехтера – губернатора Галиции. Его встречу с Власовым она устроила в доме своих родителей. Вехтеру понравился русский, и он обещал свою помощь.
Но Гиммлер не мог отказаться от своих собственных догм или уклониться от приказа фюрера. «Нам не следует верить этому русскому генералу, – говорил Гиммлер. – Мы сами разберемся, как нам устроить жизнь в России». Власовские друзья очень осторожно пытались его переубедить – рейхе – фюрер оставался глух. Дольше всех настаивала на своем Мелитта Видеман. Могущественный глава СС беспомощно цеплялся за свою драгоценную устаревшую концепцию под градом ее писем, статей, напоминаний.
Письмо от Видеман Гиммлеру 26 мая 1943 года: «Теория о неполноценности восточных народов, прежде всего русских, опровергнута практикой. Они хорошо сражаются. Они жертвуют всем ради родины. Они вооружены, по крайней мере, не хуже нас… Если мы хотим, чтобы на Востоке миллионы людей работали на наш рейх, а на Восточном фронте за нас воевала большая армия, то теория о неполноценных должна исчезнуть из нашей пропаганды». Письмо от 5 октября: «Понятие „недочеловек“, которым мы пользуемся, позволило Сталину провозгласить народную войну. Нас ненавидят страшно… при этом абсолютно точно известно, что все русское крестьянство, большая часть интеллигенции и все средние и старшие офицеры Красной армии являются противниками большевизма и особенно – Сталина. И мы ставим этих людей перед трагической дилеммой: или сражаться за Сталина, или обречь свой народ и себя самих на жалкую участь рабов в колониальной империи, где их убивают, грабят, объявляют неполноценными, тогда как это один из самых одаренных народов белой расы… Самая большая опасность для нас кроется в упорном продолжении текущей политики и нежелании осмыслить причины, почему военное счастье отвернулось от нас».