Имея за собой поддержку Вашингтона, Эйзенхауэр отверг домогательства Монтгомери, в ответ на что лондонская печать предрекла самые гибельные последствия. Однако успех в отражении натиска союзника еще не восстановил положения на американском участке фронта. В Вашингтон полетели срочные депеши с мольбами о подкреплениях. Эйзенхауэр просил войска из Италии, указал, что теперь не может «отказать негритянским добровольцам в использовании ими возможности участвовать в бою», а также требовал присылки 100 тыс. солдат морской пехоты. В США генерал Маршалл дал указание «прочесать» военные округа, гарнизоны на Аляске и в зоне Панамского канала. Наконец, было решено ускорить формирование французских и бельгийских соединений, с чем ранее правительства США и Англии не торопились.
Эти чрезвычайные меры проливают яркий свет на положение с людскими ресурсами в американских и английских вооруженных силах. Западные союзники пожинали плоды своей собственной политики в строительстве армии. Привыкнув к тому, что главное бремя в сухопутных операциях несли Советские Вооруженные Силы, США и Англия обратили основное внимание на развитие авиации и флота. В результате на рубеже 1944/45 г. из 89 имевшихся в США дивизий — 87 действовали на фронте, т. е. США практически не имели резервов. Кроме того, американская армия строилась так, что только 30 % личного состава были в боевых частях. Положение англичан оказалось еще худшим — еще осенью 1944 г. они приступили к расформированию целых частей для пополнения других. Размах немецкого наступления ошеломил англо-американцев: даже в Париже было задержано несколько германских солдат из бригады Скорцени. На что же еще способна Германия? Если 14 декабря 1944 г. английское правительство считало, что война закончится к 30 июня 1945 г., то 12 января 1945 г. за основу планирования принимается новая дата окончания войны — 31 декабря 1945 г.
Правительства США и Англии не видели возможности ликвидировать кризис на Западе собственными силами и обратились с просьбой о срочной помощи к Советскому Союзу. Инициатором обращения к Советскому правительству был Эйзенхауэр, который настойчиво просил об этом правительства США и Англии еще с 21 декабря.
Между тем на 1-е января 1945 г. из 313 дивизий и 32 бригад, которые имелись у германского командования, на советско-германском фронте находилось 185 дивизий и 21 бригада (из них 15 дивизий и 1 бригада — венгерские). На Западном фронте и в Италии гитлеровцы имели 108 дивизий и 7 бригад, остальные части оккупировали захваченные территории. Иными словами, против англо-американцев находилось 33 процента вооруженных сил, имевшихся у Германии. Их действия поставили в тяжелое положение США и Англию.
В Москву был поспешно отправлен английский маршал Теддер, однако плохая погода задержала его в пути. Тогда 6 января 1945 г. Черчилль пишет И. В. Сталину: на Западе сложилась «тревожная» обстановка, «идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения». Черчилль просил сообщить, могут ли англо-американцы рассчитывать на советское наступление в январе. На следующий день Советское правительство ответило: «Учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту не позже второй половины января». Сроки советского наступления, первоначально назначенного на 20 января, были передвинуты на 12 января, и в этот день советские войска двинулись на Запад. Германский фронт был прорван.
Именно этого больше всего и опасались гитлеровцы. Командующий германской 5-й танковой армией в Арденнах генерал Вестфаль признает: «12–13 января русские предприняли свое большое наступление с баранувского (сандомирского. — Я. Я.) плацдарма. Влияние его немедленно сказалось на Западном фронте. Мы уже давно с тревогой ожидали переброски своих войск на Восток, I/ теперь она производилась с предельной быстротой. Туда была переброшена 6-я танковая армия СС с отдельными частями армейского подчинения, двумя штабами корпусов и четырьмя танковыми дивизиями СС, бригада «Фюрербеглейт» и гренадерская бригада, а также вся их артиллерия и переправочные средства». Гитлеровцы прекратили активные боевые действия на Западе.
Ф. Рузвельт пишет И В. Сталину 18 января: «Подвиги, совершенные вашими героическими воинами раньше, и эффективность, которую они уже продемонстрировали в этом наступлении, дают все основания надеяться на скорые успехи наших войск на обоих фронтах». 22 января английский комитет начальников штабов констатирует: «Новое наступление русских резко изменило обстановку. По наиболее вероятным предположениям, конца войны можно ожидать в середине апреля». Наконец, 30 января Объединенный комитет начальников штабов приходит к выводу: «В результате русского наступления на Западном фронте обеспечена свобода маневра до 15 марта».
Однако англо-американцы, напуганные немецким ударом в Арденнах, долго не смогли оправиться. Они возобновили наступательные действия на Западе лишь в последней неделе марта 1945 г.
Огромные успехи Советских Вооруженных Сил после 12 января означали катастрофу для гитлеровской Германии. Хотя на Восток гитлеровцами было брошено решительно все, а на Западе были оставлены лишь слабые заслоны, советские солдаты шли вперед. За 21 день в ходе Висло-Одерской операции Советская Армия прошла от Вислы до Одера и создала там фронт протяженностью около 500 км, а на его левом берегу был захвачен ряд плацдармов. Гитлеровские войска потеряли до 500 тыс. человек (в Арденнах немецкие потери составили 81 тыс. человек). Одновременно советские войска действовали в Восточной Пруссии и Чехословакии. Грандиозное наступление на фронте в 1200 км привело советских солдат на ближние подступы к столице Германии — до Берлина в начале февраля оставалось всего 60 км.
27 января у Гитлера состоялось совещание. Обсуждались последствия советских побед. «Вы что думаете, — спросил фюрер, — англичане преисполнены энтузиазмом по поводу русских достижений?» Присутствующие согласились, что нет. Геринг заметил: «США и Англия не рассчитывали на наше сумасшествие — держать фронт на Западе, в то время как русские все дальше углубляются в Германию». Гитлер заявил: «Я распорядился доставить в руки союзников документ, в котором сказано, что русские организовали 200-тысячную коммунистическую армию из наших солдат под командованием германских офицеров, которые вступают в Германию… Узнав об этом, они почувствуют, как будто их пронзили острием».
Участники совещания пришли к выводу, что чем ближе советские войска подходят к Берлину, тем вероятнее, что Запад придет на помощь Германии. Геринг заключил: «Если русское наступление будет продолжаться, то через несколько дней мы получим телеграмму с сообщением об этом».
Однако, вопреки ожиданиям фашистов, исполинская мощь Советских Вооруженных Сил не только сохранила, но и укрепила антигитлеровскую коалицию. Хотя реакционные деятели США и Англии стояли за разрыв с Советским Союзом, американское и английское правительства понимали смертельную опасность такого шага. Факторы, которые привели к решению о необходимости сотрудничать с СССР в августе 1943 г. в Квебеке, получили новое подтверждение в Арденнах.
«Кто не знает, — говорил Н. С. Хрущев, — что самая сильная армия в конце войны была у Советского Союза. Ничто не мешало тогда Советскому Союзу продвинуть вперед свои отмобилизованные армии и занять всю Европу».(«Правда» 30 декабря 1955 г) Ясное осознание этого в Вашингтоне и Лондоне и проявилось на заключительном этапе войны. Вместо ожидавшегося гитлеровцами раскола в антигитлеровской коалиции произошло ее дальнейшее укрепление
Ялтинская конференция глав правительств СССР, США и Англии
Еще до начала германского наступления в Арденнах между Черчиллем и Рузвельтом состоялся примечательный обмен посланиями. 6 декабря 1944 г. британский премьер писал президенту: «Я считаю, что для меня настало время обратить внимание на серьезную, вызывающую разочарование военную обстановку… Мне ясно, что нам с различной степенью вероятности приходится сталкиваться со следующими факторами: а) значительная задержка выхода к Рейну и тем более форсирование Рейна на кратчайшем пути на Берлин; б) довольно серьезные неудачи в Италии; в) уход на родину большей части германских войск с Балканского полуострова; г) неудачи в Бирме; д) устранение Китая как воюющей стороны. Когда мы сопоставляем эти реальные факты с радужными надеждами наших народов, существующими несмотря на наши усилия сдержать их, неизбежно возникает вопрос: что мы собираемся принять в этой связи?»
Хотя ответ Рузвельта 10 декабря был менее пессимистичен, в основном он был бессодержательным: «Я всегда считал, что на Европейском театре оккупация Германии вплоть до левого берега Рейна будет весьма трудной задачей. Поскольку еще в давние времена я проехал на велосипеде большую часть Рейнской области, я никогда не предполагал, что нашим объединенным армиям удастся легко форсировать Рейн, как на это рассчитывали многие командиры… Японцы несут на Тихом океане потери в людях, судах и военных материалах, которые во много раз превосходят наши потери, и они также не могут восполнять их. Даже всемогущий помогает нам Доказательством тому является это замечательное землетрясение и приливная волна». Гитлеровское наступление в Арденнах не способствовало подъему духа ни в Вашингтоне, ни в Лондоне. Недобрые вести на рубеже 1944/45 г. приходили с Дальнего Востока.
Далеко не случайно У. Черчилль предложил американцам назвать предстоявшую в это время конференцию руководителей трех великих держав кодовым термином «Аргонавт». Он писал Ф. Рузвельту: «Мы — прямые потомки аргонавтов», которые, по греческой мифологии, приплыли на Черное море за золотым руном. Так, и на Ялтинскую конференцию, которая происходила с 4 по 11 февраля 1945 г. в Крыму, Ф. Рузвельт и У. Черчилль явились просителями, имея в виду, что только Советский Союз способен выправить тяжелое положение, сложившееся на фронтах западных союзников. В «Памятке» и документах, подготовленных министерствами Вашингтона для президента и государственного секретаря, выезжавших в Ялту, подчеркивалось: «Мы должны иметь поддержку Советского Союза для разгрома Германии. Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе для войны с Японией по завершении войны в Европе». Не менее важным для понимания позиции американской делегации в Ялте является следующее место в «Памятке»: «Судя по современной обстановке, все народы Европы охвачены левыми настроениями и весьма сильно выступают за далеко идущие экономические и социальные реформы». Американские политики не могли не считаться с антифашистским характером второй мировой войны Указанные факторы создали предпосылки для успешной работы глав правительств в Ялте. Конференция открылась с обсуждения военных вопросов. Советские представители указали на появление на советско-германском фронте германских дивизий, переброшенных с Запада и Италии. Советское командование подчеркнуло, что операции против гитлеровской Германии будут проводиться с неослабевающей силой, однако было обращено внимание на то, чтобы американоанглийские войска усилили свои действия и не допускали переброски германских дивизий на Восток. В Ялте были утверждены границы будущих зон оккупации Германии. Этому США и Великобритания придавали первостепенное значение. Как отмечает американский профессор Р. Зонтаг на основе документов госдепартамента, «во время конференции в Ялте казалось, что перед русскими армиями открыта дорога через всю Европу, в то время как западные армии еще не форсировали Рейн. В этих условиях было возможно, что к концу войны русские займ