Слова Бжезинского об индивидуализме как одном из условий экономического успеха наводят на мысль, что политолог является поклонником Алисы Розенбаум, более известной под псевдонимом Айн Рэнд. В своих книгах она пыталась доказать, что эгоизм – это источник прогресса человечества. Если иметь в виду только личный экономический успех, то Бжезинский с Розенбаум, безусловно, правы – многие бизнесмены в Соединённых Штатах и в России разбогатели, следуя этому нехитрому принципу. Но если люди будут вести себя, как одинокие хищники в лесу, можно ли тогда говорить об их культуре? Тут снова приходится напомнить о суррогатных заменителях.
Однако Бжезинский находит новые аргументы в пользу эгоизма:
«Стремление к личному успеху укрепляет свободу, создавая богатство. Конечная смесь идеализма и эгоизма является сильной комбинацией. Индивидуальное самовыражение, как говорят, это Богом данное право, которое одновременно может принести пользу остальным, подавая пример и создавая богатство».
Личный успех укрепляет личную свободу и свободу для своей семьи, но вовсе не обязательно «принесёт пользу остальным». Создавая богатство для себя, человек не только подаёт пример, но вызывает зависть у неудачника, которого он победил в борьбе за обладание богатством. «Жестокая экономическая культура», о которой писал Бжезинский, может принести вред не только другим людям, но и самому этому успешному человеку или его потомкам, разрушая взаимное доверие в обществе и вызывая ненависть, чреватую скверными последствиями.
В 1997 году, когда Бжезинский писал свою книгу, эти возможные последствия никто в Америке не воспринимал всерьёз. Даже 11 сентября 2001 года не заставило задуматься о том, что американское богатство, основанное на эгоизме, стало исходной причиной этих трагических событий. Нарастание пропасти между богатством и бедностью в нашем мире привело к появлению новой идеологии, которую взяли на вооружение «Аль-Каида» и ИГИЛ (обе организации запрещены в РФ).
В конце концов, можно согласиться с превосходством американской культуры в некоторых областях человеческой деятельности, причём несомненно, что это приносит экономическую выгоду. Однако стоило ли писать о том, что в какой-то мере очевидно? Читаем в книге у Бжезинского:
«Поскольку подражание американскому пути развития постепенно пронизывает весь мир, это создаёт более благоприятные условия для установления косвенной и на вид консенсуальной американской гегемонии».
Теперь всё стало на свои места. Культура как одно из эффективных средств установления мирового господства – такой новаторский взгляд на предназначение культуры способен вызвать восхищение. Если бы не одно «но». Бжезинский сам признавал, что навязываемой американцами массовой культуре свойственна «некоторая примитивность» (some crassness). Я бы добавил, что она частенько апеллирует к низменным чувствам, создавая благоприятную почву для распространения насилия и других пороков. Рискну предположить, что в самом скором времени вслед за снятием ограничений на курение марихуаны будет разрешено употребление других наркотиков, якобы в лечебных целях, будут узаконены проституция и порнография, которая и сейчас уже свободно распространяется в интернете. Когда-нибудь дойдёт дело и до разрешения педофилии, естественно, по взаимному согласию.
Нет сомнения, что такой метод воспитания новых поколений, послушно следующих советам своих мудрых наставников, способен обеспечить максимальную эффективность управления людьми. Но чем эти люди будут отличаться от примитивного животного? Видимо, снова придётся делить людские массы на плебеев и патрициев, совершенствовать полицейский аппарат, чтобы держать в узде разбушевавшихся плебеев, строить новые тюрьмы для преступников, а там, глядишь, дойдёт и до создания резерваций для тех, кто окончательно свихнулся на почве увлечения компьютерными играми.
К счастью, не получила распространения ещё одна особенность американской культуры – право граждан на владение оружием. Это право с 1791 года закреплено во второй поправке к Конституции США. Первоначальный смысл такого решения законодателей состоял в обеспечении готовности ополчения к отражению вооружённой агрессии против страны. В 2008 году Верховный суд США в своём постановлении пояснил, что оружие предназначено для самообороны, для защиты своего жилища. Однако на деле получается иначе – жертвами вооружённых маньяков то и дело становятся ни в чём не повинные люди, граждане Соединённых Штатов.
Время от времени федеральные власти США пытаются ограничить или запретить продажу оружия, но этому препятствует мощное оружейное лобби в Конгрессе – и впрямь, нельзя же запрещать то, что приносит прибыль. Вслед за американским президентом признаётся в своём бессилии и психолог Рон Астор, который в течение многих лет изучал проблему насилия в американских школах:
«Мы достигли критической точки насыщения в отношении инцидентов с применением оружия и массовыми жертвами, и это стало частью того оцепенения и замешательства, которые мы ощущаем. Но нельзя сказать, чтобы мы смирились. Проблема в том, что мы не понимаем, что делать с тем моральным возмущением, которое есть у каждого из нас».
Почему же в Европе, откуда родом значительная часть американцев, многое устроено не так, как в Соединённых Штатах? На этот вопрос попытался дать ответ Брент Скоукрофт в беседе со Збигневом Бжезинским:
«Вот ещё одно из фундаментальных различий между Европой и Соединёнными Штатами: европейские страны развивались так, что людям приходилось ладить друг с другом. Из-за географических ограничений всё больше населения скапливалось в городах, и приходилось вырабатывать правила поведения, правила взаимодействия людей. Те, кому эти стесняющие правила мешали, переселялись в США».
Последняя фраза даёт простор для предположений. Не исключено, что упомянутые Скоукрофтом правила сковывали частную инициативу, мешая развитию предпринимательства. С другой стороны, можно допустить, что переселенцев не устраивали нравственные ограничения, принятые в европейском обществе. Если судить по тому, что принесла миру массовая американская культура, то вполне жизнеспособны обе точки зрения.
После славословий в адрес американской культуры, в изобилии присутствующих в книге «Великая шахматная доска», Бжезинскому потребовалось всего десять лет, чтобы в этом усомниться. Рассуждая в книге «Америка и мир. Беседы о будущем американской внешней политики» на тему о мировом лидерстве, он высказал следующее мнение:
«Чтобы таким лидером стала Америка, нужны не только выдающиеся люди – они-то как раз иногда появляются, – но гораздо более просвещённое общество, чем то, которое у нас есть сейчас. <…> Американцы, как это ни парадоксально, и очень образованны, и удивительно невежественны одновременно. <…> Мало у кого из американцев есть уровень образования, необходимый для того, чтобы Америка могла вдохновлять и вести за собой других, как того в реальности требует от нас двадцать первый век».
Глава 8. Что делать с Россией и Китаем?
В августе 2015 года, отвечая на вопросы журнала National Interest, Генри Киссинджер заявил следующее:
«Китай представляет собой фундаментальную угрозу стратегии Америки. <…> Я думаю, что они склоняются к синоцентрическому миру. Но это может повлечь глобальные последствия, и потому проблема Китая гораздо тоньше, чем была с СССР. С Союзом это был больше вопрос стратегии, а здесь он в культуре: способны ли две цивилизации, которые (по крайней мере, пока) думают по-разному, найти модель сосуществования, которая могла бы лечь в основу мирового порядка?»
Считается, что синоцентризм китайцев был связан с их убеждением в том, будто они живут в центре мировой цивилизации и окружены варварскими народами. Это сознание собственного превосходства ещё в древние века стало основой политики Китая и представлений тамошних правителей о миропорядке. Однако вряд ли уверенность китайцев в своих силах и в том, что им предназначена ведущая роль в установлении порядка в этом мире, может помешать их плодотворному сотрудничеству с другими странами.
Судя по этой статье, Киссинджер озабочен перспективой сближения России и Китая. Именно поэтому на вопрос о том, насколько реальна такая перспектива, политолог ответил весьма уклончиво: «Мне кажется, это не в природе ни первой, ни второго».
Опасения по поводу сближения этих двух стран высказывал и Збигнев Бжезинский в одном из интервью в мае 2012 года:
«России сегодня нужно опасаться не НАТО, а Китая. Я не призываю смотреть на Китай как на противника. Но с точки зрения всемирной стабильности мы не можем сбрасывать Китай со счетов. Если Китай всё же станет противником, то это станет огромным ударом по мировой стабильности и, в первую очередь, ударом по стабильности России».
Ранее, в книге «Великая шахматная доска», Бжезинский уже предупреждал об опасности создания «антигегемонистской коалиции» в лице Китая и России. В последних его книгах вроде бы нет речи о претензиях США на гегемонию, однако угроза их мировому лидерству рассматривается как вполне реальная. Эта угроза вызывает озабоченность многих американских политиков и политологов. В Вашингтоне надеялись, что Транстихоокеанское партнёрство создаст преграду на пути экспансии Китая в этом регионе, однако до сих пор не ясно, как можно предотвратить его сближение с Россией. Оригинальное решение нашли американские эксперты в области внешней политики Джейкоб Стокс и Александр Салливан. В статье, опубликованной в Foreign Affairs 16 августа 2015 года, они предлагают что-то вроде секретной операции:
«Сближение России с Китаем – повод для взвешенных решений, а не для насмешек и паники. Интересы и ценности Соединённых Штатов требуют давать отпор – в том числе, когда это необходимо, силовой – дурному поведению обеих великих держав. И появление российско-китайского содружества не отменяет этой логики. Попытки идти на уступки России в Европе или Китаю в Азии, чтобы отколоть страны друг от друга, ничего не дадут. Разумнее всего было бы втихомолку поощрять взаимные разногласия между ними. Именно такой подход при правильном применении может обеспечить США максимальный успех».