Однако можно ли использовать Европу как плацдарм, если среди инициаторов объединения Европы – Германии и Франции – не прекращаются политические свары, а Великобритания по многим вопросам имеет собственное мнение?
«Это положение предоставляет Соединённым Штатам особую возможность для решительного вмешательства. Оно делает необходимым американское участие в деле объединения Европы, поскольку в противном случае процесс объединения может приостановиться и постепенно даже пойти вспять. Однако любое эффективное американское участие в строительстве Европы должно определяться чёткими представлениями со стороны Америки относительно того, какая Европа для неё предпочтительнее и какую она готова поддерживать – Европу в качестве равного партнера или младшего союзника, а также определиться относительно возможных размеров как Европейского союза, так и НАТО».
Бжезинский снова прав – если есть возможность, следует её полностью использовать, буквально на все 100! Соединённые Штаты добились немалого влияния в этом регионе после окончания второй мировой войны. И вот теперь есть реальная опасность потерять всё нажитое непосильным трудом, если Европа пойдёт своим путём, если предпочтёт самостоятельный выбор направления внешней политики.
Прав Бжезинский и в том, что прежде чем взять в руки пилу или топор желательно определиться, какое сооружение будем строить – господский дом, крестьянскую избу или сарай? Правда, Европа в конце 90-х за советом и помощью к Соединённым Штатам ещё не обращалась, но, по мнению Бжезинского, это дело времени – помыкаются, поспорят между собой, так ничего и не решат, тогда и придёт время сказать своё слово умудрённому опытом хозяину, который сумеет должным образом сформулировать основной вопрос:
«Центральный для Америки вопрос – как построить Европу, основанную на франко-германском объединении, Европу жизнестойкую, по-прежнему связанную с Соединёнными Штатами, которая расширяет рамки международной демократической системы сотрудничества, отчего в столь большой мере зависит осуществление американского глобального первенства».
В этой фразе содержится не только вопрос, но и ответ на него, и даже сформулирована стратегическая цель строительства. Глобальное первенство Соединённых Штатов – это то белое здание на горизонте, к которому должна стремиться объединённая Европа ради собственной безопасности и экономического процветания. Исходя из этой благородной цели, строился господский дом, большая часть которого предназначена для приживал и челяди, а самые удобные покои – для Германии, Франции и Великобритании. Однако помимо парадного входа здесь запланирована специальная дверь, которую можно открыть и сапогом, если на то будет воля настоящего хозяина – он и решит, кому предстоит жить в этом доме:
«Ни Франция, ни Германия не сильны достаточно, чтобы построить Европу в одиночку или решить с Россией неясности в определении географического пространства Европы. Это требует энергичного, сосредоточенного и решительного участия США».
Оставим в стороне попытки реформировать географию – граница между Европой и Азией пока что пролегает по Уральскому хребту, и вряд ли Бжезинскому или кому-то другому удастся её изменить. Куда важнее строительство Европы, которая вроде бы и есть, но к началу нового столетия ещё толком не была построена. Сосредоточенность США на решении столь животрепещущей проблемы не вызывала ни малейших сомнений, хотя объединение Европы могло привести и к негативным результатам, если бы рост её экономики поставил под удар интересы американских корпораций – ведь конкуренцию никто не отменял. Впрочем, при написании своей книги Бжезинский ещё не знал, что через двадцать лет США и Евросоюз вплотную подойдут к созданию Трансатлантического торгово-инвестиционного партнёрства, которое должно было крепко-накрепко привязать объединённую Европу к заокеанской сверхдержаве, что не позволило бы европейцам своевольничать. В любом случае опасения США по поводу слишком быстрого роста экономики западноевропейских стран после образования Европейского союза ничтожны в сравнении с политическими выгодами, поскольку на карту поставлено самое главное – безопасность США:
«Сохранение этого плацдарма и его расширение как трамплина для продвижения демократии имеет прямое отношение к безопасности Соединённых Штатов».
Что характерно, Бжезинскому безразлично, захочет Европа быть трамплином или же плацдармом. Протекторат он и есть протекторат – кто будет интересоваться мнением чиновников ЕС? Но, безусловно, не стоит подвергать объединённую Европу унижению, поскольку это может поставить под удар реализацию глобальных планов. Пусть европейцы думают, что США – это лишь старший брат, а вовсе не глава патриархального семейства, который не потерпит возражений.
Использование Европы в качестве трамплина или же плацдарма имеет под собой и более серьёзное обоснование – заботу о судьбах европейцев, которые не желают знать, какие угрозы для интересов США существуют в мире, и по неведомой причине предпочитают отстаивать свои собственные интересы:
«Оставленные одни, европейцы рискуют оказаться поглощёнными своими собственными социальными проблемами».
Это понятно – Европа обязана решать задачи, которые ставят перед ней Соединённые Штаты. Знал бы Бжезинский, какие проблемы возникнут на европейском континенте в связи с наплывом беженцев из Северной Африки и с Ближнего Востока, где США наметили себе ещё один плацдарм. Однако рассказ об этом – в следующих главах.
Ещё одна причина, почему нельзя пускать строительство объединённой Европы на самотёк, состоит в том, что оставленная без присмотра, по мнению Бжезинского, она подвержена гниению. Этот термин часто использовался советской пропагандой, которая пугала нас образом загнивающего Запада. Впрочем, политолог использует иные выражения:
«Кризис политической легитимности и экономической жизнеспособности… коренится глубоко в повсеместном распространении поддерживаемого государством общественного устройства, поощряющего патернализм, протекционизм и местничество. В результате – состояние культуры, сочетающее эскапистский гедонизм с духовной пустотой, состояние, которое может быть использовано в своих интересах националистически настроенными экстремистами или идеологами-догматиками».
Судя по всему, европейский патернализм вполне приемлем для Америки, но только в том случае, если она сама выступит в роли мудрого папаши. Однако создаётся впечатление, что Бжезинский, будучи озабочен проблемами Соединённых Штатов, по привычке валит всё с больной головы на вполне здоровую. Разговор о духовной пустоте американской массовой культуры, заполонившей весь мир, предстоит чуть позже. Ну а национальные противоречия и экстремизм, которые приводят к убийству афроамериканцев полицейскими и массовым расстрелам в стенах учебных заведений? По-видимому, двадцать лет назад, когда была написана цитируемая книга, подобные явления ещё не представляли проблемы для правительства Соединённых Штатов. Сомнителен и упрёк в эскапистском гедонизме – это непременное свойство свободного общества, основанного на алчности, конечной целью которой является получение наслаждения любой ценой вне зависимости от того, как это повлияет на других людей. Естественно, за исключением друзей и близких родственников. Вот любопытная фраза из беседы Бжезинского и Скоукрофта:
Скоукрофт: <…> Инстинктивное желание большинства американцев – чтобы их оставили в покое. Вряд ли им хочется лезть в мировые проблемы.
Бжезинский: Они хотят наслаждаться хорошей жизнью.
Скоукрофт: Именно так – просто наслаждаться жизнью…
В этой беседе, которая происходила через десять лет после выхода в свет книги «Великая шахматная доска», Бжезинский обошёлся уже без «плацдарма» и «протектората». Своеволие Германии, Франции и ещё несколько европейских стран, не поддержавших вторжение в Ирак, заставило изменить тон и заговорить о необходимости тесного сотрудничества. Более того, Бжезинский стал стращать Европу последствиями трансатлантической дезинтеграции:
«Если Америка и Европа не будут консультироваться и систематически действовать совместно, Запада как такового скоро не станет, потому что ни Америке, ни Европе в одиночку не выстоять в этом бурном и переменчивом новом мире. Поэтому жизненно важно, чтобы Америка и Европа как-то выработали действенный процесс совместного принятия решений. <…> Нужен трансатлантический процесс принятия решений. <…> «Семёрка» дискредитировала себя по множеству причин, в том числе из-за слишком широкой трактовки слова «демократия» при решении вопроса о членстве. А нам нужно стремиться создать некоторую подобную трансатлантическую организацию, куда будет входить Америка, вероятно, Канада и ЕС. <…> Она могла бы <…> подтолкнуть европейцев к созданию более продуманного процесса принятия решений».
Широкая трактовка «демократии»? Судя по всему, американская трактовка этого понятия не предусматривает равенства прав, если ущемляется право самого сильного государства диктовать свои условия остальным. Даже формат G7 Бжезинского не устраивает, если кто-то позволяет себе вольности, выходя за рамки общепринятых приличий и не соглашаясь с мнением президента США.
Скоукрофт заметил, что тут есть над чем подумать, и сослался на опыт использования НАТО в принятии согласованных решений. А вот чем закончился разговор на эту тему:
Скоукрофт: Во время «холодной войны» Совет НАТО был серьёзным органом принятия решений.
Бжезинский: Поскольку решения диктовали мы.
Здесь можно было бы обойтись без комментариев. Однако следует признать, что США всё же нашли способ «подтолкнуть» Евросоюз к принятию выгодных Америке решений. В 2004 году членами Европейского союза стали три прибалтийских государства, до 1989 года входившие в состав СССР, и ещё пять стран из бывшего социалистического лагеря. Вполне логично возникает вопрос: зачем ЕС эта обуза? Экономически слабые страны, промышленность которых нуждается в модернизации – какая выгода от них для Великобритании, Германии и Франции? Конечно, можно разместить на новых территориях филиалы европейских автомобильных концернов – относительно дешёвая рабочая сила обеспечит рост прибыли. Но для этого совсем не обязательно, чтобы эти страны числились в ЕС – примером служит Россия, где зарубежные компании давно уже наладили выпуск своих автомобилей.