Одним из главарей американских гангстеров был Аль Капоне (1899–1947), возглавлявший чикагскую мафию в 1925–1931 годах. Капоне утверждал, что родился в Нью-Йорке, однако гораздо более вероятно, что он приехал в США из Италии. Еще подростком он ступил на скользкую дорожку уличной преступности, участвовал в поножовщинах в Нью-Йорке. В 1920 г. будущий великий гангстер перебрался в Чикаго, но его звездный час пробил, когда в стране был объявлен сухой закон. Возглавив банду бутлегеров, Капоне стал безжалостно расправляться с конкурирующими гангстерскими группировками, неизменно уходя от возмездия благодаря щедрым взяткам, раздаваемым полицейским чинам и другим влиятельным государственным служащим. Глава организованной преступности Чикаго мог не скупиться, так как в отдельные годы его доходы превышали 100 тыс. долларов. Капоне не арестовали даже тогда, когда при его участии было совершено одновременное убийство семи человек. И лишь в 1932 г. он отправился за решетку… за неуплату налогов со своих астрономических барышей.
Введение сухого закона оказалось неэффективным (при президенте Уоррене Гардинге (1865–1923) спиртное подавали даже в Белом доме) и породило множество болезненных проблем. В 1933 г. Конгресс проголосовал за отмену запрета на производство и употребление алкоголя.
О том, кто занимался запрещенной торговлей, как было поставлено дело и как с ним боролись американские блюстители порядка, красноречиво рассказывается в блистательной американской кинокомедии «В джазе только девушки». Впрочем, в это время начались и нападки на набиравший силу американский джаз – ревнители чистоты нравов рассматривали его как музыку, родившуюся в непотребных, злачных местах, кабачках и борделях. И все же джаз стал визитной карточкой послевоенного десятилетия – неслучайно это время часто называют «веком джаза», пользуясь определением, данным ему американским писателем Фрэнсисом Скоттом Фитцджеральдом (1896–1940).
Практически одновременно с триумфом поборников трезвого образа жизни в Америке победило еще одно общественное движение: американские женщины добились избирательного права. Участницы этого движения – суфражистки (от suffrage – «избирательное право») несколько десятилетий требовали равенства для женщин. Наиболее активных сторонниц движения легко было узнать по приверженности к определенным цветам в гардеробе: дамы отдавали предпочтение комбинации фиолетового (violet) с белым (white) и фиолетового с зеленым (green) и белым. Эти цвета были «говорящими»: первое сочетание олицетворяло лозунг «Vote for Women» («Право голоса женщинам»), второе – «Give Women Vote» («Дайте право голоса женщинам»).
После войны Америка вступила в невиданную до той поры полосу процветания: это подтверждалось и усилившимся притоком иммигрантов из разоренной войной и революциями Европы. Только в 1920 г. в США переселились 800 тыс. человек, а в Нью-Йорке население на 40 % состояло из иммигрантов. Перед американскими властями встала серьезная проблема законодательного регулирования потока приезжающих в страну, и в мае 1921 г. в США был принят закон, по которому страна могла принять 358 тыс. иммигрантов в год. При этом впервые законодательно учитывались интересы национальных сообществ внутри страны: число иммигрантов конкретной национальности определялось как 3 % от числа американцев данного происхождения. Главным преимуществом пользовались иммигранты из Британии: в США выходцы из Соединенного королевства составляли на тот момент 42 % населения.
Первая мировая война внесла заметные коррективы в положение американских негров. Многие из них стали рабочими, поступив на военные заводы, приобрели профессиональную квалификацию. Чернокожие участвовали и в военных операциях в Европе и по возвращении на родину с гордостью носили звание ветеранов. Оба фактора существенно повлияли на самосознание негров. Одновременно усилились антинегритянские выступления белых расистов. В 1920-е годы суду Линча подверглось около 400 негров, среди которых были и ветераны войны.
Жестокость и насилие со стороны белых стали стимулом для сплочения чернокожих в рамках панафриканского движения. Важную роль в его развитии сыграл уроженец Ямайки Маркус Гарви (1887–1940), который еще в 1914 г. выступил с проповедью чувства собственного достоинства среди чернокожих. Он начал свою общественную деятельность на Ямайке, создав Всемирную ассоциацию улучшения негров, а в 1917 г. распространил ее на США. Главные идеи Гарви заключались в необходимости сплочения негров вокруг их исторической родины, в репатриации американских чернокожих (он затем собрал средства на создание пароходной компании «Черная звезда»), в воспитании у них чувства собственного достоинства и в насаждении черного расизма – идеи превосходства черной расы над белой. Хотя Гарви не удалось стать властителем дум американских негров, считавших США своей родиной и не желавших переселяться в Африку, ему удалось повлиять на рост их самосознания.
Конец 1910-х – начало 1920-х годов также были отмечены ростом как прокоммунистических, так и антикоммунистических настроений в связи с событиями в России. В 1919 г. 249 «красных» американцев были высланы в Советскую Россию. Многие радикалы были брошены за решетку, стали жертвами политических процессов. По обвинению в убийстве кассира и его охранника на обувной фабрике в Саут-Брейнтри, штат Массачусетс, были арестованы Никола Сакко (1891–1927) и Бартоломео Ванцетти (1888–1927), рабочие, имевшие репутацию симпатизировавших коммунистам. Дело против них начали на том основании, что кто-то сказал, будто убийцей был итальянец. Сфабрикованное дело длилось шесть лет, завершившись вынесением смертного приговора обоим обвиняемым, хотя миллионы людей в стране и за рубежом следили за ходом невиданного судебного разбирательства, сочувствуя подсудимым. Для понимания дела Сакко и Ванцетти характерны слова, сказанные одним из судей о Ванцетти: «Этот человек, хотя он, возможно, на самом деле неповинен в совершении преступления… является врагом наших нынешних установлений». Не менее красноречива и последняя речь Ванцетти, который отстаивал свою невиновность, утверждая, что подвергся преследованию за радикальные взгляды и национальную принадлежность. Сакко и Ванцетти были казнены на электрическом стуле 23 августа 1927 г. Их мученическая гибель нашла горячий отклик в сердцах советских людей: именами казненных назвали крупнейшую в стране фабрику по производству карандашей.
Сейчас все в Америке признают, что Сакко и Ванцетти стали жертвами истерии, вызванной так называемой «красной угрозой» Соединенным Штатам. Опасения по этому поводу были столь велики, что даже ку-клукс-клан в те годы расширил сферу своей деятельности и стал преследовать не только негров, но и американских «красных».
Немаловажным событием, дополняющим палитру американской жизни в 1920-е годы, было получение в 1924 г. полных гражданских прав индейцами.
«Черный вторник» и Великая депрессия
В 1929–1932 годах капиталистические страны пережили жесточайший экономический кризис, проявившийся в масштабах всего мира. Он отличался как небывалой разрушительной силой, так и затяжным характером. Первые симптомы надвигающейся катастрофы можно было наблюдать еще в 1926 г., когда американский рынок оказался перенасыщен строительными материалами. Мало-мальски опытные держатели акций строительных компаний начали постепенно избавляться от них, предпочитая вложить деньги в более стабильные предприятия. 21 октября 1929 г. фондовая биржа резко отреагировала на наметившуюся тенденцию, и акции некоторых компаний резко упали в цене. Это событие вызвало цепную реакцию, приведя к катастрофическим падениям котировок три дня спустя. В тот день держатели акций избавились от 13 млн ценных бумаг. Вслед за этим началась настоящая паника – люди пытались избавиться от всех ценных бумаг, переведя свои состояния в наличность. Пик продаж пришелся на 29 октября, когда за день, вошедший в историю под названием «черный вторник», было продано 16,4 млн акций. Разумеется, они покупались по бросовым ценам, что не могло спасти их бывших хозяев от разорения. Сильнейший удар был нанесен и по биржевым спекулянтам, скупавшим по дешевке выброшенные на рынок акции в надежде, что вскоре цены на них вновь поползут вверх.
Паника на бирже продолжалась еще два дня. Все меры, предпринятые властями по стабилизации рынка, не увенчались успехом. Участились случаи самоубийств среди тех, кто разорился в результате обвала рынка ценных бумаг. За какую-то неделю на бирже «сгорело» около 15 млрд долларов. Финансовый кризис неизбежно должен был вызвать кризис в других отраслях экономики. А ведь менее чем за неделю до катастрофы президент Герберт Гувер (1874–1964) заявил, что в стране ничто не угрожает производству товаров и торговле ими. Находящаяся у власти партия республиканцев старалась сделать вид, что ничего особенного не произошло, однако демократы жестко критиковали своих политических оппонентов, возлагая на них ответственность за разыгрывающуюся в стране драму.
В результате кризиса разорилось около 4600 банков, 110 тыс. компаний и 900 тыс. фермерских хозяйств. Если в 1919 г. бушель пшеницы стоил 2,16 доллара, то в 1932 г. – 0,38 доллара; стоимость фунта хлопка за это время упала с 0,42 до 0,045 доллара. Дело дошло до того, что в Небраске, например, фермеры жгли зерно для обогрева, а молоко сливали в придорожные канавы, так как везти его на продажу было делом убыточным. Число безработных в стране приблизилось к 17 млн. Люди стояли в бесконечных очередях на биржах труда, готовые взяться за любую работу. В стране резко возросло число бездомных – не имея возможности заплатить за жилье, люди переселялись в ночлежки, а то и в импровизированные поселки на городских окраинах, возводя себе кров из старых ящиков и других подобных «стройматериалов». Жестоко страдали дети безработных: хотя одним из важнейших завоеваний США с самого начала существования государства было бесплатное школьное образование, голодные ребятишки не имели сил, чтобы ходить учиться. О масштабах национальной катастрофы можно судить и по тому, что в период с 1929 по 1932 год в стране закрылос