Америка имеет для себя полушарие. Она должна иметь свою отдельную систему интересов, которые не должны быть подчинены интересам Европы".
Впоследствии многие видные политические и государственные деятели США стали говорить об американских "естественных границах", "географической симметрии" и даже "Божественном предначертании", объясняя необходимость включения в состав Штатов соседних стран. Так член палаты представителей от Кентукки Тримбол изрекал в 1819 году в Конгрессе США: "Отец Вселенной со свойственным ему провидением дал естественные границы каждому континенту и королевству, каждой нации для защиты от вторжения – постоянные, вечные физические барьеры… Великий строитель Вселенной определил естественные границы и нашей страны, и человек не может их изменить, это, по крайней мере, вне полномочий, на основе которых заключаются договоры. К этим границам мы должны стремиться, если возможно, мирно, в случае необходимости с применением силы".
В политических лозунгах той поры часто фигурировали географические названия и даже градусы и минуты параллелей, по которым должны были пройти "естественные границы". О том, что в сознании рядовых американцев географическая карта занимала важное место, свидетельствовали слова персонажа, изображенного Марком Твеном в рассказе "Плотовщики на Миссисипи". Угрожая своему сопернику, драчун говорит: "Когда я хочу порезвиться, я сплетаю меридианы и параллели вместо сети и ловлю китов в Атлантическом океане!… Когда мне холодно, я подогреваю Мексиканский залив и купаюсь в нем, а когда жарко – обмахиваюсь полярной бурей;… захочется есть – обгладываю земной шар и голод ползет за мной по пятам". Очевидно, что постоянное обращение к географическому лексикону в речах и даже проповедях повлияло на образное мышление миллионов америкнанцев.
В 1819 году государственный секретарь США (а затем седьмой президент страны) Джон Куинси Адамс заявил на заседании кабинета: "Мир должен освоиться с мыслью – считать в качестве нашего законного владения континент Северной Америки. С того времени, как мы стали независимым народом, то, что это стало нашей претензией, является в такой же мере законом природы, как то, что Миссисипи течет в море. Испания имеет владения к югу, а Англия – к северу от наших границ. Было бы невероятно, чтобы прошли столетия, а они не были бы аннексированы не потому, что это какой-то дух вмешательства или тщеславия с нашей стороны, а так как это является естественным и было бы политическим абсурдом, если бы подобные разрозненные территории, владельцы которых находятся за морем на расстоянии 15 сотен миль и которые являются для них обременительными и ничего не стоящими, существовали бы постоянно соприкасаясь с великой, могучей, предприимчивой и быстро растущей нацией".
Вслед за присоединением Луизианы, первоначально принадлежавшей Испании, а затем – недолго наполеоновской Франции, в США стали выдвигаться планы захвата других территорий, которые находились в руках Испании. В то же время, исходя из того, что ослабевшая Испания не сможет долго сохранять контроль над своими американскими колониями, США опасались того, чтобы эти колонии попали в руки более сильных европейских держав. Тогда была выдвинута "No Transfer Theory" ("теория недопустимости передачи"). Объясняя ее, президент США Т. Джефферсон писал в 1809 году губернатору Луизианы Клайбурну: "Мы будем вполне удовлетворены, если Куба и Мексика останутся в их современном зависимом состоянии, но совершенно не желаем видеть их в политической или экономической зависимости от Франции или Англии. Мы рассматриваем их интересы и наши как одинаковые, и целью обоих должно быть исключение европейского влияния из этого полушария".
Следующей территорией, которой решили обзавестись США, стала Флорида. Как отмечал советский историк Н. Н. Болховитинов, "в начале 1811 года "No Transfer Theory"… в применении к Флориде получила официальное одобрение конгресса и президента США. 3 января 1811 года Д. Мэдисон направил конгрессу специальное секретное послание о том, чтобы правительству было предоставлено право вступить во временное владение любой частью Флориды посредством соглашений с испанскими властями или без них в случае, если эти власти будут свергнуты и возникнет опасность оккупации этой территории другой иностранной державой". 15 января 1811 года конгресс принял резолюцию, в которой указывалось, что при особых обстоятельствах существующего кризиса Соединенные Штаты не могут "без серьезного беспокойства видеть переход любой части территории Флориды в руки какой-либо иностранной державы". Конгресс разрешил президенту США использовать вооруженные силы и оккупировать полностью или частично территорию восточной части Флориды.
Под предлогом восстания в городе Батон-Руж (тогда город находился в западной части Флориды), поднятого американскими поселенцами, президент Мэдисон направил туда свои войска. Американские вооруженные силы оккупировали западную Флориду, расположенную между реками Миссисипи и Пердидо. Эти земли были включены в состав штатов Луизиана и Миссисипи. В это время американские войска под командованием генерала Мэтьюза оккупировали и восточную Флориду. Хотя начало войны с Англией заставило Мэдисона дезавуировать действия Мэтьюза, американские войска долго оставались на территории Флориды.
В этих условиях испанское правительство решило передать Флориду другой европейской державе, которая могла бы дать отпор американской экспансии и стать барьером для ее захватов испанских колоний. В 1815 году Испания предложила Флориду Великобритании. В 1816 – 17 гг. переговоры о передаче Флориды России вел посланник Испании в Вашингтоне.
Но к этому времени на международной арене и на американском континенте появился новый фактор, с которым пришлось считаться Испании. С 1810 года в испанских колониях Америки поднялось революционное движение за национальное освобождение. В 1810 году началось восстание в Мексике. Хотя на первых порах оно потерпело поражение, борьба не прекратилась и переросла в партизанскую войну, которая в 20-х годах увенчалась провозглашением независимости Мексики. В 1812 году началась революционная война за независимость Венесуэлы во главе с Боливаром. В 1819 году была провозглашена независимость Колумбии. В 1822 году была освобождена от испанцев вся Венесуэла. В том же году был освобожден Эквадор. Колумбия, Венесуэла и Эквадор образовали Великую Колумбийскую республику.
Национально-освободительное движение распространялось по всем испанским колониям. В 1821 году провозгласили независимость Никарагуа, Гондурас, Коста-Рика, Гватемала и Сальвадор, объединившиеся в "Соединенные провинции Центральной Америки". Еще раньше в 1816 году провозгласила независимость Аргентина. Войска под руководством руководителя аргентинской революции Сан-Мартина пришли на помощь революционным силам Чили, а затем разгромили испанские войска в Перу и освободили эту колонию.
Революции в испанских колониях совершались под влиянием революционных потрясений в Западной Европе и Северной Америке. У. Фостер указывал: "Огромное значение имела в этом смысле Французская революция 1789 года… Кроме того, успешная революция в Соединенных Штатах послужила заразительным примером и для испанских колоний. Креолы хорошо знали историю этой революции и усвоили революционные теории Джефферсона и Пэйна, которые служили им источником вдохновения". Очевидно, что вожди латиноамериканских революций не знали тогда о гегемонистских планах Джефферсона и других руководителей США в отношении Центральной и Южной Америки.
Однако правительство США не спешило протянуть руку братской солидарности революционерам, вдохновлявшихся образами Джефферсона и Вашингтона, а также примерами из истории американской революции. Вскоре после начала восстаний в испанских колониях правительство США заявило 1 сентября 1815 года о своем нейтралитете. Правящие круги США постарались отмежеваться от революций в испанских колониях. Видный политический деятель США Альберт Галлатин писал в 1818 году: "Ни прямо, ни косвенно мы не подстрекали к восстанию. Оно было самопроизвольным актом населения и естественным результатом причин, которые находились вне контроля как Соединенных Штатов, так и Европы. Мы не предоставляли помощи ни одной из сторон, мы придерживались и намерены придерживаться строгого нейтралитета". Пятый президент США Джеймс Монро (1817 – 1825) (он также был масоном) 2 декабря 1823 года подтвердил декларацию о нейтралитете США в войне восставших колоний против испанцев.
В 1817 году в США были приняты жесткие меры, в том числе законодательные, препятствующие снабжению вооружением восставших колоний. Протестуя против этих мер Симон Боливар писал американскому представителю в Венесуэле Ирвингу 20 августа: "Запрещение направлено прямо против нас, ибо только мы нуждаемся в поддержке… Отказывать одной стороне в предметах, которых у нее нет и без которых она не может вести войну, в то время как противная сторона имеет их в изобилии, равносильно тому, чтобы обречь первую сторону на подчинение второй, а в нашей войне с Испанией это означает обречь на поражение, послать нас на убой. Результат запрещения вывоза оружия и снаряжения ясно определяет эту пристрастность. Испанцы, которые не нуждались в них (т. е. боеприпасах. Авт.), легко их приобретали, в то время как на боеприпасы, предназначенные для Венесуэлы, налагася секвестр".
Хотя поднявшееся в 20-х годах в испанских колониях Америки освободительное движение вдохновлялось примером США, в правящих кругах этой страны подчеркивали нежелание хотя бы продемонстрировать солидарность с национально-освободительными силами. Редактор "Североамериканского обозрения" Э. Эверетт писал в 1821 году: "Мы не имеем никакого касательства к Южной Америке; мы не имеем никакого хорошо обоснованного сочувствия к ней. Мы происходим из разных родов, мы говорим на различных языках, мы воспитаны на различных правовых нормах, мы исповедуем различные виды религии".
В то же время, говоря о том, что США не имеет "никакого касательства" к Южной Америке, Эверетт не исключал того, что Южная Америка должна превратиться в североамериканскую колонию. Он писал: "Южная Америка станет в отношении Северной Америки, как мы сильно склонны полагать, тем, чем Азия и Африка являются для по отношению к Европе".