Тем временем, как рассказал А. Браун, автор книги "Дропшот. Американский план войны против СССР в 1957 году", американские военные подготовили очередной план нападения на СССР под названием "Тройан". Предусматривалось сбросить на различные промышленные объекты в 100 советских городах 300 атомных бомб и 20 тысяч тонн обычных бомб. Для этого предполагалось осуществить 6 тысяч самолето-вылетов. Группе генерала-лейтенанта Д. Хэлла предложили проверить в ходе штабных игр шансы выведения из строя девяти стратегических районов (Москвы, Ленинграда, Урала и т.д.). Ссылаясь на книгу Брауна, Н. Н. Яковлев писал: "Вот как выглядели подсчеты,… для действий против объектов в районе Черного моря 233 бомбардировщиков Б-29 и Б-50 (32 из них несли атомные бомбы, а остальные подавляли советскую ПВО и создавали помехи для работы локаторов). Предполагалось, что на объекты будут сброшены 24 атомные бомбы (три атомные бомбы будут потеряны в сбитых самолетах, две не сбросят, а еще три сбросят не на цели). Потери, 35 самолетов от действий истребителей, 2 – от огня зенитной артиллерии, 5 – по другим разным причинам, неустановленное число машин получит повреждения, не поддающееся ремонту".
Получалось, что вероятность достижения целей составит 70%, а потери личного состава бомбардировщиков составит 55%. По словам Н. Н. Яковлева перед американскими военными встал вопрос: "Сумеют ли экипажи продолжать выполнение заданий при таких потерях? Во время Второй мировой войны самые тяжкие потери понесла группа из 97 бомбардировщиков, бомбившая в ночь с 30 по 31 марта 1944 года Нюрнберг. Не вернулось 20%, или 20,6%, самолетов, участвовавших в налете. После этого среди летного состава на базах в Англии возникло брожение, граничившее с мятежом. А здесь потери в 55%!".
Н. Н. Яковлев обращал внимание и на ряд других соображений, которые приходили в голову американским военным: "По ряду технических обстоятельств воздушное нападение на СССР не могло быть проведено молниеносно, атомные бомбардировки Москвы и Ленинграда планировались только на девятый день открытия боевых действий. А самые оптимистические подсчеты указывали: базы на Британских островах, например, будут полностью выведены из строя действиями ВВС СССР теперь уже с применением атомного оружия максимум через два месяца. Это наверняка, а быть может, скорее, но когда? Вскрылось, что стратегическая авиация США, нанеся ужасающий урон городам СССР, выбывала из игры – она оказывалась без достаточного количества самолетов, баз, систем обеспечения и обслуживания приходила в крайнее расстройство. А советские армии к этому времени уже вышли на берега Атлантического и Индийского океанов. Аксиомой американского планирования войны против СССР была утрата в первые месяцы Европы, Ближнего и Дальнего Востока". А. Браун приходил к выводу, что превентивная война против СССР не могла быть развязана: "Соединенные Штаты не могли выиграть такую войну в 1949 – 1950 годах. Стратегическая авиация не могла в то время нанести России один непоправимый удар".
Ярким свидетельством неспособности американцев нанести безнаказанно ядерный удар по нашей стране явился инцидент на западной границе СССР 8 апреля 1950 г. Тогда знаменитый американский бомбардировщик "Б-29", называвшийся "Летающей крепостью", вторгся в воздушное пространство СССР над Латвией. Он был немедленно атакован, и, как туманно сообщалось в советской ноте протеста, затем "самолет удалился в строну моря". Это сообщение свидетельствовало, что прежние расчеты американских военных на слабость советской противовоздушной обороны оказались ошибочными. После 8 апреля 1950 года советские сатрики пели куплеты на мотив песни "Летят перелетные птицы" про то, как "отбили у птички привычку летать над Советской землей".
Знаменательно, что через три дня после уничтожения в небе советскими летчиками хваленой "Летающей крепости", 11 апреля 1950 г. начальник оперативного управления штаба ВВС С. Андерсон доложил министру авиации США С. Саймингтону, что ВВС США не смогут выполнить все воздушное наступление по плану "Тройан" и обеспечить противовоздушную оборону территории США и Аляски.
Однако из этого был сделан вывод: еще лучше готовиться к войне, еще сильнее взвинчивать гонку вооружений, еще жестче вести антисоветскую политику. 22 апреля 1950 года Ачесон заявил о необходимости "тотальной мобилизации" всех сил и ресурсов США и их союзников во имя гонки вооружений. Он объяснял, что "тотальная дипломатия" исходит из того, что "не существует больше никакой разницы между внешнеполитическими и внутренними вопросами. Все они являются частями одной и той же проблемы. Когда мы рассматриваем любое дело, размеры ли бюджета или ставки налогов, которые мы платим, регулирование ли нашей торговли или иммиграции, военную ли политику или иностранную помощь – все это части одного и же. Каждый из этих вопросов является частью проблемы нашей национальной безопасности".
Говоря о возможности мирного урегулирования спорных вопросов с СССР, Ачесон заявлял решительно: "Не может быть никакого соглашения, даже никакого приближения к согласию", пока Советский Союз не пойдет на фактический отказ от итогов Второй мировой войны.
Эта же идея содержалась в директиве СНБ/68, принятой весной 1950 года. В ней переговоры с СССР объявлялись бесполезными, пока он "не уйдет из Восточной Европы" и не прекратит критику капитализа с марксистских позиций. В директиве утверждалось, что прежние расходы на вооружение были недостаточными: США "могли бы спокойно позволять себе выделять 20% национального продукта по сравнению с 5%, которые расходовались в тот период". Директива требовала увеличения военных расходов и союзниками США, так как ее авторы считали, что к 1954 году СССР будет обладать значительным арсеналом атомного оружия, достаточным, чтобы "нейтрализовать американскую ядерную силу. Директива делала вывод: "США должны не только продолжать создавать свою ядерную силу, но и значительно увеличить свою способность вести неядерные войны".
Одновременно принимались меры для усиления боеготовности союзников США. 1 июня 1950 года Трумэн направил в конгресс послание, в котором предлагалось неограничено расширить рамки американской "программы обеспечения взаимной безопасности". Однако, как справедливо писал Ю. Мельников, "перспектива предоставления правительству "незаполненного чека" на осуществление непредвиденных международных акций, чреватых самыми опасными последствиями, а также необходимость огромных затрат во имя осуществления "тотальной политики силы" вызывали тревогу американских законодателей… В этой обстановке лишь "чрезвычайные, кризисные события" могли убедить конгресс и общественность в неизбежности и необходимости подобных жертв. Как теоретические установки политики с позиции силы, милитаризации и "тотальной дипломатии", так и стремление навязать их конгрессу, своему народу и союзникам, добиться их претворения в жизнь толкали Вашингтон к организации очередного крупного международного кризиса, который должен был носить достаточно острый характер, для того, чтобы снова убедить капиталистический мир в наличии "коммунистической агрессии". Журнал "Бизнес уик" писал 8 апреля 1950 года, что возможно в скором времени произойдет "раздутый военный кризис", который даст правительству США возможность "добиться своих целей в конгрессе".
Ю. Мельников писал: "Это соображение наряду с целым рядом других и привело к выбору Кореи в качестве арены новой схватки империализма с силами национального освобождения и социального прогресса".
К этому времени источником наибольшей напряженности на Дальнем Востоке являлся Корейский полуостров, разделенный в 1945 г. по 38-й параллели на две оккупационные зоны – советскую и американскую. После создания в мае 1948 г. на юге страны Республики Корея со столицей в Сеуле, а в августе того же года на ее севере – Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) со столицей в Пхеньяне и вывода из двух частей Кореи советских и американских войск, два государства находились в непримиримой конфронтации. Даже после того, как народные выступления в Южной Корее были подавлены с помощью американских войск, руководители КНДР утверждали, что их правительство было избрано не только голосами жителей Севера, но и Юга, где якобы вопреки властям и американским войскам свыше трех четвертей взрослого населения нелегально проголосовало за депутатов Народного собрания, заседавшего в Пхеньяне. Председатель правительства Ким Ир Сен и другие руководители КНДР настаивали на быстрейшем выводе американских войск с юга полуострова и восстановления "законной власти" Пхеньяна над всей Корее. Президент же Республики Корея Ли Сын Ман постоянно выступал с призывами "освободить" Северную Корею и водрузить южнокорейский флаг на вершине Пяктусана – высочайшей вершине Кореи, расположенной на севере страны.
Знаменательно, что договора о взаимопомощи с КНДР Советский Союз не стал заключать, а было подписано лишь Соглашение об экономическом и культурном сотрудничестве. Очевидно, что переговоры с Ким Ир Сеном в марте 1949 г. убедили Сталина и других советских руководителей в чрезвычайной взрывоопасности положения на Корейском полуострове и советское правительство не пожелало связывать СССР обязательствами о прямой военной помощи КНДР. Аналогичную позицию Советское правительство заняло и в отношении Народной Республики Албании, с которой также не было подписано договора о взаимопомощи. В известной степени и конфликт с Югославией, а затем денонсация договора о взаимопомощи объяснялись опасениями Советского правительства по поводу действий югославского правительства в отношении своих соседей (конфликтные ситуации на границе со Свободной Территорией Триест, территориальные претензии к Австрии, попытки аннексировать Албанию, планы создания Балканской федерации и т.д.), которые могли спровоцировать глобальный конфликт. Советское правительство продолжало учитывать относительную слабость своей страны и не желало вовлекать ее в ситуации, угрожавшие развязыванием атомной войны.