О том, что мысли о возможном столкновении на полуострове могли придти в голову Сталину свидетельствует запись его переговоров с Ким Ир Сеном при участии посла СССР в КНДР генерала Штыкова, которую привели в книге "Сталин" историки С.Семанов и В.Кардашов:
"Сталин: "Сколько американских войск в Южной Корее?" Ким Ир Сен:
"Около 20 тысяч человек". "Штыков уточняет: "Примерно 15-20 тысяч человек". Сталин: "Имеется ли на юге национальная корейская армия?" Ким Ир Сен: "Имеется, численностью около 60 тысяч человек". Сталин (шутя): "И вы боитесь их?" Ким Ир Сен: "Нет, не боимся, но хотели бы иметь морские боевые единицы". Сталин: "Во всех военных вопросах окажем помощь. Корее нужно иметь военные самолеты". Затем Сталин спросил, проникают ли агенты КНДР в южнокорейскую армию. Ким Ир Сен ответил: "Наши люди проникают туда, но пока себя там не проявляют". Сталин: "Правильно, что не проявляют. Сейчас проявлять себя не нужно. Но южане тоже, видимо, засылают на север своих людей, и нужна осторожность и бдительность".
Следует учесть, что Ким Ир Сен недооценивал усилия, предпринимаемые правительством США и их ставленниками в Сеуле по наращиванию вооруженных сил Южной Кореи. Уже в марте 1949 года вооруженные силы Республики Корея вместе с полицией насчитывали 200 тысяч человек. 15 июля в Национальном собрании Республики Корея был принят закон о всеобщей воинской повинности. Была поставлена задача создать 400-тысячную армию. 26 января 1950 года между США и Южной Кореей было подписано военное соглашение, по которому американцы предоставляли южнокорейской армии снаряжение, материалы, услуги и другую военную помощь. Уже к этому времени Южной Корее было передано 79 военных кораблей и направлено свыше 500 американских военных советников.
В июле 1949 года произошли столкновения на 38-й параллели в районе Кэсона, в ходе которого южнокорейские части понесли потери и были вынуждены покинуть северокорейскую территорию.
В соответствии с достигнутыми на московских переговорах договоренностями в КНДР было направлено значительное число советских вооружений очевидно для укрепления обороноспособности республики в виду агрессивных заявлений руководства Республики Корея В то же время было ясно, что Советское правительство делало все возможное, чтобы остановить развитие конфликта на Корейском полуострове. Об этом свидетельствует директива, утвержденная В. М. Молотовым, Г. М. Маленковым и А. А. Громыко послу СССР в КНДР Т. Ф. Штыкову 24 сентября 1949 года (она приведена в книге Юрия Жукова "Сталин: Тайны власти"): "Тов. Штыкову поручается встретиться с Ким Ир Сеном и Пак Хен Еном (председателем президиума Верховного собрания КНДР. Авт.) и, строго придерживаясь ниже текста, заявить следующее: В связи с поставленными Вами вопросами в беседе со мной 12 августа с.г. я получил указание передать Вам мнение Москвы по затронутым Вами вопросам. Ваше предложение начать наступление корейской Народной армии на юг вызывает необходимость дать точную оценку как военной, так и политической стороны этого вопроса".
"С военной стороны нельзя считать, что корейская Народная армия подготовлена к такому наступлению. Не подготовленное должным образом наступление может превратиться в затяжные военные операции, которые не только не приведут к поражению противника, но и создадут значительные политические и экономические затруднения для Северной Кореи, чего, конечно, нельзя допустить, Поскольку в настоящее время Северная Корея не имеет необходимого превосходства вооруженных сил по сравнению с Южной Кореей, нельзя не признать, что военное наступление на юг является сейчас совершенно неподготовленным и поэтому с военной точки зрения оно недопустимо".
"С политической стороны военное наступление на юг Вами также не подготовлено. Мы, конечно, согласны с Вами, что народ жаждет объединения страны, а на юге, он, кроме того, ждет освобождения от гнета реакционного режима. Однако до сих пор сделано еще очень мало для того, чтобы поднять широкие народные массы Южной Кореи на активную борьбу, развернуть партизанское движение по всей Южной Корее, создать там освобожденные районы и организовать силы для общенародного восстания. Между тем только в условиях начавшегося и действительно развертывающегося народного восстания, подрывающего основы реакционного режима, военное наступление на юг могло бы сыграть решающую роль в деле свержения южнокорейских реакционеров и обеспечить осуществление задачи объединения всей Кореи в единое демократическое государство. Поскольку в настоящее время сделано еще очень мало для развертывания партизанского движения и подготовки общенародного восстания в Южной Корее, нельзя не признать, что и с политической строны предложенное Вами наступление также не подготовлено".
"Что касается частной операции по захвату Онджинского полуострова и района Кайдзио, в результате которой границы Северной Кореи продвинулись бы почти к самому Сеулу, то эту операцию нельзя рассматривать иначе, как начало войны между Северной и Южной Кореей, к которой Северная Корея не подготовлена ни с военной, ни с политической стороны, как указано выше".
"Кроме того, небоходимо учитывать, что если военные действия начнутся по инициативе Севера и примут затяжной характер, то это может дать американцам повод ко всякого рода вмешательствам в корейские дела".
"Ввиду всего сказанного следует признать, что в настоящее время задачи борьбы за объединение Кореи требуют сосредоточения максимума силы, во-первых, на развертывании партизанского движения, создания освобожденных районов и подготовки вооруженного восстания в Южной Корее с целью свержения реакционного режима и успешного решения объединенния всей Кореи и, во-вторых, дальнейшего и всемерного укрепления корейской Народной армии".
После того, как осенью 1949 года на 38-й параллели произошли вооруженные стычки, Сталин направил 27 октября 1949 г. послу СССР Штыкову шифрованную телеграмму: "Вам было запрещено без разрешения центра рекомендовать правительству Северной Кореи проводить активные действия против южных корейцев… Обязываем дать объяснения".
Очевидно, что эти вопросы стали предметом обсуждения на встрече Ким Ир Сена с И. В. Сталиным, В. М. Молотовым, Г. М. Маленковым и А. Я. Вышинским, состоявшейся 10 апреля 1950 года в Москве. Юрий Жуков подчеркивает, что "не обнаружено никакого секретного пакта СССР – КНДР", в котором бы Советское правительство соглашалось поддержать военные действия КНДР против Южной Кореи. Скорее всего, советские руководители придерживались прежних позиций, отговаривая руководителя КНДР от рискованных действий.
Однако отношение советских руководителей к позиции КНДР изменилось после апреля 1950 г., когда под воздействием советских успехов в создании систем обороны и нарастания страхов американцев по поводу возможного ответного советского ядерного удара Соединенные Штаты отказались от планов немедленного нападения по СССР.
Не исключено также, что советским руководителям стало известно, что в плане "Дропшот" КНДР не была упомянута в числе союзников СССР. Было также широко известно, что в своем выступлении 12 января 1950 года Дин Ачесон объявил Японию с островами Рюкю и Филиппины "оборонительной линией" США. О Южной Корее не было сказано ни слова.
Об изменении позиции СССР свидетельствует шифротелеграмма И. В. Сталина, направленная им в Пекин 15 мая 1950. В ней Сталин использовал псевдоним "Филиппов": "В беседе с корейскими товарищами Филиппов и его друзья высказали мнение, что в силу изменившейся международной обстановки они согласны с предложением корейских товарищей приступить к объединению. При этом было оговорено, что вопрос должен быть решен окончательно китайскими и корейскими товарищами совместно, а в случае несогласия решение вопроса должно быть отложено до будущего обсуждения". Хотя согласие на действия КНДР было дано, Сталин не исключал возможности пересмотра этого решения. Юрий Жуков считает, что к этому времени Пхеньян получил "добро" Пекина на свои действия. В этих условиях, считает Ю. Жуков, советское руководство "было поставлено в известность о том, что вскоре должно произойти, а потому вынуждено было ограничиться лишь одним – принятием данного факта к сведению и расчетом на то, что США и его союзники не станут вмешиваться в локальный конфликт либо просто не успеют этого сделать".
Однако американская разведка получила своевременно сведения о подготовке Народной армии КНДР к выступлению. В середине июня состоялось совещание с участием министра обороны США Джонсона, председателя комитета начальников штабов генерала Брэдли, командующего вооруженными силами США Макартура и Джона Фостера Даллеса. Последний 17 июня вылетел в Южную Корею и посетил демаркационную линию на 38-й параллели. 19 июня Даллес заявил, что Южная Корея является "передовым постом борьбы против коммунизма" и выразил уверенность в том, что южнокорейские силы полностью готовы на случай нападения с севера. Хотя международный кризис устраивал правительство США для наращивания гонки вооружений, оно вероятно собиралось держаться в стороне от этого возможного конфликта, полагаясь на армию Южной Кореи и оказывая ей помощь.
25 июня 1950 г. было объявлено о начале военных действий на Корейском полуострове. Радио Пхеньяна обвиняло в этом войска Южной Кореи, носообщало, что нарушителям был дан отпор и Народная Армия Кореи пересекла 38-ю параллель. Армия Южной Кореи беспорядочно отступала, а многие ее солдаты перебегали на сторону Народной Армии. 28 июня части Народной армии заняли Сеул.
Характерно, что, получив известие о начале гражданской войны, Трумэн сначала не прервал свой воскресный отдых. Лишь узнав о паническом отступлении южнокорейской армии, он срочно собрал совещание, на котором было решено активно вмешаться в ход военных действий. Объясняя это решение правительства США, американские авторы особо подчеркивают давление на него лиц вроде Маккарти, обвинявших Трумэна в том, что он "потерял Китай". 27 июня Трумэн заявил, что американским вооруженным силам дан приказ "оказывать поддержку" южнокорейским войскам, а 7-му американскому военно-морскому флоту "предотвратить" нападение НОА Китая на Тайвань, который к этому времени стал единственной китайской территорией под контролем правительства Чан Кайши. 30 июня правительство США направило две американские дивизии из Японии в Южную Корею и приказало установить военно-морскую блокаду КНДР. Так впервые почти за пять лет США вновь приняли прямое участие в вооруженном конфликте.