Кандидат от республиканской партии Ричард Никсон был поставлен в трудное положение. С одной стороны, он давно имел репутацию "ястреба". С другой стороны, он был вынужден защищать действия правительства Эйзенхауэра, поскольку в течение 8 лет он был вице-президентом США и нередко заменял болевшего президента. Поэтому он старался напомнить о наращивании военного потенциала при республиканском правительстве и "балансировании на грани войны" и в то же время предлагал умножить усилия по укреплению военной мощи США и проводить еще более жесткую политику "отбрасывния коммунизма" в случае своего избрания на пост президента.
Было очевидно, что любой исход президентских выборов не принесет прекращения гонки вооружений. О том, что стоит за гонкой вооружения, неожиданно объяснил президент США Дуайт Эйзенхауэр в своем выступлении за три дня до истечения своих полномочий: "Многие группы находят огромные выгоды для себя в постоянном увеличении военных расходов. Военные службы, традиционно озабоченные 100-процентной безопасностью, редко бывают очень удовлетворены суммами, предназначенными им даже из очень великодушного бюджета. Производителям дорогого оснащения для войны, конечно, нравятся прибыли, которые они получают, и, чем больше расходы, тем более доходны прибыли. Под влиянием стимула потенциальных прибылей возникают могущественные лобби, чтобы добиваться еще больших расходов на вооружение. И так растет паутина специальных интересов. Каждый округ, в котором расположены промышленные (военные) предприятия или военные учреждения, извлекает прибыль из средств, истраченных в этом районе. Это обстоятельство, конечно, постоянно давит на политических представителей округа – конгрессменов, сенаторов и других… Соединение огромных военных учреждений и крупной промышленности – это новое явление – экономическое, политическое и даже духовное – чувствуется в каждом городе, каждом штатном учреждении, каждой службе федерального правительства".
Юрий Мельников справедливо комментировал последнюю речь американского президента: "Злая ирония предупреждения Эйзенхауэра "против приобретения недопустимого влияния военно-промышленного комплекса" состояла не только в том, что его правительство "признавало необходимость" и неизменно содействовало росту этого комплекса, но и в том, что оно подчинило его интересам военную стратегию и внешнюю политику США, постаралась гарантировать эти интересы на долгие годы вперед".
Глава 29. Как США «упустили» Кубу
Хотя в своих предвыборных речах кандидат в президенты Джон Кеннеди говорил о высоких идеалах Америки, которые оказались забытыми его предшественниками, с первых дней пребывания у власти 35-го президента (20 января 1961 г. – 22 ноября 1963 г.), стало ясно, что новый президент продолжил курс гонки вооружений и экспансии. Стремление правительства Д. Ф. Кеннеди продолжать агрессивную политику Трумэна – Эйзенхауэра проявилась в первые же дни его пребывания у власти по отношению к маленькой Кубе.
На протяжении всей истории США Куба являлась объектом захватнических планов Вашингтона, о чем было сказано выше. К 1959 году производство сахара, главной хозяйственной культуры Кубы, его переработки, его экспорт принадлежали "Юнайтед фрут компани" и другим американским монополиям. Они же владели четвертью лучших земель острова. Американцы держали в своих руках 90% скотоводства, 90% горнодобывающей промышленности, 80% коммунального хозяйства. Брат президента и его главный эксперт по Латинской Америке Мильтон Эйзенхауэр писал: "Стоимость американских капиталовложений на Кубе, государственных и частных, составляла примерно один миллиард долларов. Эти капиталовложения создавались в течение многих лет, начиная с периода испанского колониализма и включая последовавшие режимы, особенно в период диктатуры Батисты". К концу 50-х годов 68,9% кубинского экспорта направлялось в США, а 80% кубинского импорта поступало из США.
Хозяйничанье американских монополий США на Кубе сопровождалось как и везде в Латинской Америке сохранением помещичьих порядков, отсталости и нищеты. Американский исследователь Роберт Смит писал: "Проблема неграмотности продолжала быть острой на Кубе, особенно в сельских районах… В стране было более 200 тысяч семей, у которых не было совсем земли. Сельскохозяйственные рабочие трудились редко более трех месяцев в год". В 1956 – 57 годах одна треть населения была безработной или частично безработной. К началу революцию их число достигла 738 тысяч человек.
Однако правящие круги США были заинтересованы не в развитой и процветающей, а политически стабильной Кубе под жестким американским контролем. Перед Второй мировой войной Д. Гантер писал: "С точки зрения национальной обороны наш генеральный штаб придает Кубе такое же значение, как Флориде… Мы никогда не можем позволить какой-либо иностранной державе установить здесь свой контроль". Гарантом такого контроля был Фульгенсио Батиста, который с небольшими перерывами управлял Кубой то прямо, то через посредство своих ставленников на протяжении двух десятилетий.
(далее по верстке. См. верстку стр. 14 и до стр. 44)
Глава 30. Берлинский кризис 1961 года.
Интервенция против Кубы, ее провал и воинственные заявления Кеннеди после разгрома наемников на Плайя Хирон во многом определили характер внешнеполитических действий нового правительства, подтвердившего верность курсу холодной войны. К тому же с первых же дней своего пребывания у власти Кеннеди заявлял о необходимости преодолеть отставание США от СССР в ракетах. Утверждалось, что в СССР 2000 межконтинентальных ракет, а в США – в 2 раза меньше. На самом деле, хотя Советский Союз явно лидировал в космосе и, следовательно, в разработке новых мощных ракет, он отставал от США по количеству ракет и других средств доставки ядерных снарядов. Оценки демократов во главе с Кеннеди об отставании от СССР в ракетах были сильно преувеличены в пылу критики ими республиканского правительства. К тому же этому способствовали заявления Хрущева, который неумеренно хвастался советским ракетным потенциалом.
В первые же недели нового президентства в США состоялись успешные испытания новой ракеты "Минитмен", которая должна была преодолеть качественное отставание от советских ракет. Теперь новый министр обороны в кабинете демократов Роберт Макнамара заявил, что отставание США от СССР в ракетах – это миф. В США было объявлено, что в мае там собираются произвести суборбитальный полет космического корабля с человеком на борту. Хотя такой эксперимент не означал бы еще полета вокруг Земли, американцы бы могли говорить о том, что их соотечественник первым вышел за пределы земного притяжения.
Однако почти за месяц до суборбитального полета астронавта Алана Шепарда 12 апреля 1961 года успешно стартовал советский космический корабль и в эфире прозвучал уверенный голос Юрия Гагарина: "Поехали!" После 110 минут полета Гагарин покинул спускаемый аппарат и в 10 часов 55 минут приземлился на парашюте. Первый человек вышедший за пределы земного тяготения был советским космонавтом.
Это событие стало новым потрясением для Америки. Газета "Нью-Йорк геральд трибюн" писала: "После первого спутника мировое общественное мнение резко качнулось в пользу коммунизма. Что же произойдет теперь, когда мир услышал о подвиге коммуниста Гагарина?". Поэтому газета старалась преуменьшить значимость события и утверждала, что первым шагом в освоении космоса было испытание американо-германской баллистической ракеты в 1949 году. В то же время в ходе своей пресс-конференции 12 апреля Кеннеди постарался успокоить присутствоваших, заявляя, что правительство будет предпринимать еще более энергичные усилия по развитию космической программы и что Соединенными Штатами будут достигнуты "успехи в этой области в этом году".
В условиях, когда весь мир был под впечатлением полета Юрия Гагарина и поражения американских наемников на Плайя Хирон, Хрущев решил возобновить политическое наступление на США, вновь поставив вопрос о мирном договоре с Германией и ликвидации оккупационного статуса в Западном Берлине. 3 июня 1961 в Вене открылась встреча Н. С. Хрущева и Д. Ф. Кеннеди.
В ходе встречи были обсуждены различные вопросы международной жизни. Первым в повестке дня стоял вопрос о положении в Лаосе, где с конца 1960 года шла гражданская война между коммунистическим движением Патет-Лао и его противниками. При всей драматичности этой войны, ее значимость для судеб мира была во многом искусственно преувеличена Соединенными Штатами. (Вспоминая начало 60-х годов, Д. Гэлбрайт с иронией писал, что тогда "нам угрожал Лаос. Наиболее подталивых журналистов натаскивали на еженедельных, иногда ежедневных, совещаниях по вопросу о стратегической угрозе Патет-Лао Долине Кувшинов. Готовясь к пресс-конференции, президент Кеннеди выучил полные имена всех лаосских деятелей – значительное достижение! Профессор Артур Шлезингер, отнюдь не коммунист, высказал мысль, что едва ли стоит относиться к Лаосу как к клинку, приставленному к сердцу Канзаса. Это заявление было расценено как крамола".) Несмотря на разногласия на Венской встрече по этому вопросу была достигнута принципиальная договоренность о создании правительства из представителей противоборствующих группировок с участием Патет-Лао и провозглашения Лаоса нейтральным государством.
Обсуждался и в вопрос о прекращении ядерных испытаний. К этому времени было возможно получить достоверные сведения о характере любых испытаний без проведения инспекций. Но американцы упорно требовали их осуществления в качестве главного условия для подписания договора о запрете испытаний ядерного оружия. Поэтому соответствующий договор, содержание которое было в основном согласовано еще в 1958 году, не был подписан. Все же стороны договорились воздерживаться от ядерных испытаний.
Как вспоминал Суходрев, "во время переговоров самой трудной оказалась германская проблема. Хрущев жестко говорил о том, что до конца года он подпишет мирный договор с ГДР… Кеннеди ни на йоту не отступал от позиции, что такой ход со стороны Советского Союза противоречит всем послевоенным договоренностям и может привести только к серьезнейшему обострению отношений. Когда обоим стало окончательно ясно, что каждый остается при своем мнении, было решено завершить встречу… Хрущев еще раз повторил, что намерен до конца года заключить мирный договор сГДР. Стоявший уже в дверях Кеннеди, грустно улыбнувшись, пожал плечами и сказал: "Ну что ж, видимо, будет холодная зима"".