Но солдат сказал:
— Проходите вперед, товарищи. Мы вас пропустим.
Мама не соглашалась, но вокруг нас собрались остальные солдаты и стали наперебой уговаривать пройти и сесть в дирижабль без очереди. Потому что мама с ребенком, то есть со мной. И еще с Федей.
Когда маму все же уговорили, мы подошли к лесенке. Там стояла строгая тетя в синей форме.
— Ваш билет, пожалуйста, — сказала она.
— Корзина, картина, картонка и маленькая собачонка, — сказал Валя.
— Собака привита? — спросила тетя.
— А что такое привита? — спросила я Федю.
— У вас девочка с собакой разговаривает, — сказала тетя.
— Это не собака, — засмеялась мама. И протянула тете какие-то бумаги.
— Добро пожаловать на борт, — отдала нам честь тетя.
И мы поднялись по лесенке. Внутри нас встретила еще одна тетя в форме и проводила к нашим местам. Кресла были такими большими, что я залезла с ногами.
— Если девочка захочет спать, то можно разложить в кровать, — сказала тетя. — Одеяло и подушку я вам принесу.
— Я не захочу спать, — сказала я. — Еще чего! Я буду смотреть в окно!
— В иллюминатор, — поправил Федя. — И это не тетя, а бортпроводник. На самолетах их называют стюардессами, а на дирижаблях — бортпроводниками.
— Устроились? — сказал Валя. — Ну, тогда я пошел. Счастливого полета!
Он помахал нам рукой и уехал.
Скоро мы полетели.
Как мы летели на дирижабле.
Я смотрела в окно, которое называлось иллюминатором. Наш остров стал совсем крошечным, а потом все закрыли облака. Мне стало скучно, я пошла гулять.
— Ты куда? — спросила мама.
— Гулять, — сказала я. — Можно?
— Только осторожно, — сказала мама.
И я пошла. Много мест было свободных, садись где хочешь. В других сидели солдаты. Демобилизованные.
— Куда вы летите? — спросила я у них.
— Наша служба закончилась, — сказал солдат. — Теперь мы все летим домой.
— А где ваш дом? — спросила я.
— У меня в Твери, — сказал солдат. — Я теперь поступлю в университет и буду учиться на учителя математики.
— А у меня — в Алма-Ате, — сказал другой солдат. — Я тоже поступлю в университет и буду учиться на агронома. У нас знаешь какая целина?
— Не знаю, — сказала я.
— Приезжай, увидишь, — сказал солдат из Алма-Аты.
Третий солдат ткнул пальцем в иллюминатор:
— Смотрите! Грузовой тримаран!
И все стали смотреть. И меня пустили посмотреть. Облака немного разошлись, стало видно море, и крошечный кораблик, похожий на букву Ж. За ним тянулась тонкая белая линия.
— Я на таком хочу плавать, — сказал солдат. — Буду поступать в Мурманское судоходное училище. Знаешь, какая у него скорость?
— Не знаю, — сказала я. А Феди рядом не было. Поэтому спросить я не могла.
— Большая! — солдат головой покрутил.
А внизу появилось много крошечных кораблей. Они двигались в противоположные стороны. А потом показалась земля.
— Ой, какая девочка! — сказала девушка в форме. — Пойдем к нам! Мы тебя угостим.
Девушки тоже были демобилизованными. Но в иллюминатор они не смотрели. Они смотрели в зеркальца и красились. Мама никогда не красилась. А девушки красились, и мне было интересно на них смотреть.
— Как же я соскучилась по макияжу, — сказала девушка, что привела меня к их столику. — Два года без помады!
Другая засмеялась:
— Ты же сама нам запрещала краситься, товарищ старший сержант!
— По уставу не положено, — сказала старший сержант. — Вот ты, девочка, красишься?
— Нет, — сказала я. — Мама говорит, я и так красивая.
И девушки стали смеяться.
Как я вступила в общество чистых тарелок.
Я смотрела как девушки красились, а потом меня нашла мама и отвела на наше место. Там ждал дядя в белой форме, перед ним стоял ящик на колесиках.
— Что будете кушать? — спросил дядя.
— Мороженое, — сказала я.
— Куриный суп и макароны с котлетой, — сказала мама. — Мороженое дают только тем, кто все съест. Правильно, товарищ стюард?
Товарищ стюард сказал:
— Точно так, уважаемые пассажиры. По строгому распоряжению капитана нашего судна десерт полагается только членам общества чистых тарелок.
— А что это за общество такое? — спросила я.
— Как! — всплеснул руками товарищ стюард. — Вы даже не слышали о таком обществе? Его основал Владимир Ильич Ленин специально для девочек и мальчиков Советского Союза. Только тот, кто все съедает со своих тарелок, имеет право вступить в него.
— Мама, и ты была членом общества чистых тарелок? — спросила я.
— Я и сейчас в нем состою, — сказала мама. — Давай, ешь. Спасибо вам, товарищ стюард.
— Когда все съешь, я приду и проверю, а потом напишешь заявление на вступление в общество, — товарищ стюард подмигнул.
Вообще-то, я суп не люблю. Поэтому я даже на тарелку не смотрела. Смотрела в окно, на воду, чтобы не видеть, как много еще супа осталось.
А потом я увидела остров.
— Мама, мы уже прилетели? — спросила я.
— Нет, но уже недолго, — сказала мама. — Это остров Буровой. Искусственный остров. С него бурят дно океана и добывают нефть. Видишь, сколько вышек торчит? И корабли.
Я ела суп, потом макароны с котлетой и разглядывала остров Буровой. Вокруг него было много кораблей. Федя сказал, что они называются супертанкерами. Это огромные корабли, которые развозят нефть по всему миру. Я стала считать, но сбилась. Слишком много супертанкеров. И они ведь не стояли на месте, а двигались.
А потом товарищ стюард принес мороженое и листок бумаги, чтобы я написала заявление о вступлении в общество чистых тарелок. Я написала.
— Надо же, — товарищ стюард покачал головой, — ни одной ошибки, товарищ Софья. С удовольствием принимаю вас в наши ряды, — и написал что-то на бумаге.
Я потом прочитала: «Надо принять».
Как мы прилетели в Арктанию.
Я заснула. А проснулась оттого, что мама меня будила.
— Просыпайся, засоня! Мы подлетаем.
И я стала смотреть в иллюминатор. Океана не видно. Видна земля. И город. Точно такой, как по телевизору показывают. И на картинках. И не такой, как наш поселок. Купола в городе гораздо больше, чем у нас. И они не круглые, гладкие, а будто из кусочков составлены. Федя сказал, что так специально сделано. Для крепости.
Мне сначала показалось, что они зеленые, ну, то есть, стекло куполов. А они оказались прозрачными. Вся зелень — внутри. Много зелени. Целый лес. И трава. И еще дороги. По ним люди ходят, машины ездят. Не такие, как у нас, а на колесах.
— Это Арктания, — сказала мама. — Столица Арктики. Здесь даже зоопарк есть.
— Хочу в зоопарк! — сказала я. Я испугалась, что мы в городе мало времени будем.
Но мама сказала:
— Обязательно сходим. Поселимся в гостинице и сразу пойдем. А потом поедем дальше.
— Опять на дирижабле? — спросила я.
— Нет. На поезде. Видишь? — показала мама.
Сначала я не поняла, куда она показывает, а потом увидела, что от города в разные стороны расходятся тонкие нитки. Будто кто-то их привязал и натянул. А по ниткам двигаются длинные гусеницы. Ну, то есть, не живые, конечно. А металлические.
— Вот на таком и поедем, — сказала мама. — Вмиг домчимся.
А потом мы прилетели. На аэродроме было много дирижаблей. Разного размера. Наш самый маленький. А мне он казался огромным! Федя сказал, что это потому, что наш дирижабль обслуживает местные линии. А есть такие, которые летают в другие страны. И грузы перевозят.
Оказалось, что из нашего дирижабля даже выходить не надо. Садишься в лифт и спускаешься. А там — аэропорт. И много людей. Я столько людей сразу не видела. Поэтому одной рукой за маму схватилась, а другой за Федю. Чтобы не потеряться.
Людей было так много, что они сидели не в креслах, а на полу. Или им так нравилось. Потому что они играли на гитарах и пели. Мама сказала, что это — комсомольский призыв. То есть те, кто специально приехал осваивать Арктику.
Как мы ехали в зоопарк.
Гостиница — это большой дом. Гораздо больше, чем наш. И в нем все делают за тебя. Ничего самому не надо делать. Только получить магнитный ключ.
— Добро пожаловать, — сказала нам девушка в гостинице. — По любому вопросу обращайтесь ко мне.
— Спасибо, — сказала мама.
Но ничего не спросила. А у меня целая куча вопросов. И я спросила:
— Где зоопарк?
— Здесь близко, — сказала девушка. — На первом маршруте монорельса до конечной станции. Купол шесть бэ. И оденьтесь потеплее, зоопарк находится на открытом воздухе.
— А почему на открытом воздухе? — спросила я.
— Иначе животным будет жарко, — сказала девушка.
— А какие там животные? — спросила я.
— Сама увидишь, — мама взяла меня за руку, и мы пошли в нашу квартиру, которая почему-то называлась номером. Наверное, из-за номера на двери.
Там оказалась ванная. Такая большая, что в ней можно плавать. Я попробовала, но только воду разлила. Плавать я пока не умею. Федя сказал, что этому легко научиться. Я обязательно научусь. Я хотела помыть и Федю, но мама сказала, что не надо. Он и так чистый. А вода может его повредить.
Потом мы пошли в зоопарк. Монорельс — это такая проволока, протянутая по всему городу. И по ней бегают вагончики. Проволока высоко над землей и над деревьями. И никому не мешает. Поэтому люди ходят по земле пешком. А если нужно далеко или быстро, то садятся на монорельс. Так мне мама объяснила.
Федя сказал, что вагон скользит не по самой проволоке, а над ней, за счет сверхпроводимости. Высокотемпературной сверхпроводимости, вот.
Пока мы ехали в вагончике, я смотрела сверху на город. Так много людей я никогда не видела! Я всем махала рукой. А потом вагончик остановился.
— Конечная станция. Зоопарк, — сказал водитель вагончика. — Спасибо, что воспользовались услугами нашего монорельса.
— Спасибо! — крикнула я, а мама сказала, что кричать не надо, потому что водитель — робот, а не человек. А я сказала, что спасибо надо говорить всем, даже роботам.