— Анатолий, за такое и в суд подать могут. Оскорбление чести и достоинства, все дела, — настороженно проговорил Юрий.
— Юра, будь спокоен. Делали не мы. Я просто намекнул паре людей, да и всё, — улыбался Анатолий во все зубы, он явно был горд работой своих людей — Подпись видишь под карикатурой? Это известный карикатурист, сам придумал, сам нарисовал, но с этой стороны нам тоже помощь будет. А насчёт оскорбления скажу тебе, что этот дурак из передачи уже повесил у себя на страничке этот шарж и чуть ли не гордится им.
— Но ведь на эфир то мы никак не повлияем, — не унимался Юрий.
— И не нужно. Чем больше они будут дудеть в свою дуду, тем больше будут загонять себя в яму, — с хитрым прищуром пояснил Анатолий, — Мы будем работать через сеть, пара хороших заходов, и ролики да «фотожабы», высмеивающие этих ребят, будут висеть в топе всех развлекательных ресурсов вообще без нашего участия. Они не угадывают, чего хотят люди. Этот их консерватизм — не та энергия, которой жаждут массы. Массы жаждут прорыва в будущее, а эти хомяки домашние не могут им этого дать.
— Ладно, убедил. По тонкому лезвию ходим, в прелесть бы не войти, — практически сам себе сказал Юрий.
— Ты что, религиозный? Такими словами кидаешься, — неожиданно посерьёзнел Анатолий.
— Не религиозный, просто образованный.
— Я понимаю, о чём ты, — лоб Анатолия прочертила морщинка, улыбка совсем ушла, — но думаю, что ты не до конца понимаешь, чем мы занимаемся. Мы не применяем манипуляций. Мы просто дали импульс для другого рассуждения. Без того, чтобы этот импульс срезонировал с настроениями масс, ничего не будет. Либо правы мы, и общество хочет идти вперёд, и тогда наши вбросы добьют настроение до критической массы, либо прав Читин, и тогда его кампания победит. Можно сказать, что мы стартуем дебаты раньше их официального начала, вот и всё.
— Знаешь, я хотел бы, чтобы вы дополнили кампанию одним напоминанием, — осенило Юрия, — нужно напомнить о построении нового человека, предпринятом в СССР. Не спрашивай зачем, всё потом увидишь.
Иванов ещё много думал над тем, что сказал ему Карпенко. В конце концов, ведь именно за этим он приехал в Союз. Именно это ощущение того, что реальное народовластие возможно, привело его сюда. Там, в США, когда его жизнь уже начала идти наперекосяк, но ещё не обрушилась в пропасть. Когда взгляд и фраза маленького старого вьетнамца уже преследовали его, но он ещё не понял, что нужно с этим делать, он начал замечать новые для себя детали. Ситуации, которые раньше воспринимались, как должное, обрели новый цвет.
В корпорации, где он работал, царила социалистическая атмосфера. Работники, особенно менеджмент, имели большой пакет страховок и всевозможных не денежных бонусов. По американской манере, все обращались друг к другу только по имени, вне зависимости от должности, разницы в возрасте или времени знакомства. Это очень расслабляло и сближало, но эта близость была лишь видимостью. У Юрия был наставник Марк Фарнхем, который взял его и Стива Надкарни под опеку на второй год работы. Они часто выезжали в охотничий домик Марка, чтобы порыбачить на Кенае и отдохнуть. Природа Аляски умиротворяла и давала отвлечься от корпоративной атмосферы. Марк родился здесь, и с детства привык выезжать с отцом в лес, к чему приучил и своих подопечных.
Юрий хорошо помнил, как Марка с помпой уволили. Ему оставалось меньше года до пенсии. Он вёл проект по разработке сланцев в самих США. Местные жители восстали, т. к. разработка велась с полным игнорированием экологических стандартов. Марк отвечал за то, чтобы пресса не писала о местных жителях иначе, чем как о неграмотных ретроградных реднеках, которые совсем одурели в своей глуши и просто не понимают счастья от прихода в регион крупных компаний.
Вскоре после первого всплеска сочувствия общественность поверила в эти байки, и переключила свой гнев на пострадавших жителей. Да ещё и местные байкеры однопроцентники устроили теракт, в котором погибло несколько рабочих. На местных тогда не оттоптался только ленивый. Когда работы подошли к концу, а итогом им стало полное уничтожение подземных вод, компания, не долго думая, свалила всё на Марка. Добыча уже шла, и откатывать что-то было поздно. Его с позором уволили, лишив корпоративной пенсии и всех привилегий, все иски к компании были повешены на него. Руководство, оказывается, и слыхом не слыхивало ни о каких последствиях для экологии. Он был уничтожен. Юрий хорошо помнил, как ещё за несколько месяцев до того, как разразился скандал, Марк отдалился и замкнулся в себе. Он постарался сделать всё, чтобы его протеже не зацепило этой историей. Юрий так же помнил, как именно Надкарни выступал главным разоблачителем Фарнхема перед советом директоров и на суде. Старик сильно сдал во время процесса, и однажды не явился на суд. Полиция нашла его в его домике в лесу, повесившимся на тщательно связанной петле.
СМИ, которые какой-то год назад приглашали Марка в студию для того, чтобы вместе с ним посмеяться над реднеками и пошутить насчёт близкородственных браков, из-за которых у населения глубинки, видимо, все мозги давно скисли, полоскали его без умолку. Теперь из него слепили чудовище, обманом уничтожившее природу целого региона, обманувшего начальство, присвоившего себе миллиарды долларов. Никто и не подумал извиниться перед местными жителями. Какие-то мизерные компенсации им выдали городские власти, и на том вопрос закрыли.
Юрий, столкнувшись с разводом, окончательно осознал, что больше не хочет быть частью всего этого мира. Ему претила лицемерная дружба на работе, когда с неизменной улыбкой тебе пожимают руку и загоняют нож под рёбра. Он презирал систему, низвёдшую людей до рабов медиа и СМИ, забывавших о том, что им рассказывали год назад. И в нём совсем не было жалости к тем, кто, живя в этой системе, не желал осмыслить своё положение и изменить его, как те самые реднеки, с которых всё началось.
Он приехал в Союз именно потому, что поверил, что здесь может быть по-другому. И это была его последняя соломинка для того, чтобы сохранить веру в людей.
Наступил день общественных дебатов по их теме. Дебаты проводились довольно часто, если в комиссиях или министерствах встречались конкурирующие подходы к какому-либо вопросу. Они охватывали различные сферы жизни общества. На этих обсуждениях конкурирующие проекты или законопроекты защищались их инициаторами. Всенародное электронное голосование проходило в два этапа: онлайн во время трансляции самих дебатов, и офлайн в течении месяца, когда запись дебатов и сами проекты могли посмотреть все желающие. В течении месяца голосования участники дебатов не имели права более дорабатывать свои проекты или выкладывать в сеть свои комментарии или замечания. Результаты считались по сложной формуле, в которой вес голосов варьировался в зависимости от компетентности человека, его веса в общественной работе и так далее. Результаты дебатов считались окончательным решением. Обязательно присутствовал блокирующий пункт «против всех» на случай, если вдруг ни один из проектов не показался общественности привлекательным.
Формат их больше всего напоминал защиту диссертации или докторской. Выступления и презентации сторон. Вопросы комиссии, вопросы сторон друг другу и заключительное слово. Модератор дискуссии никогда не допускал базара или нарушения регламента, это жёстко каралось, вплоть до снятия с дебатов.
По результатам жеребьёвки выступление открывал Читин. Его презентация сопровождалось слайдами, видео и объёмными моделями:
— Уважаемые товарищи. Мы представляем вам наш проект северной железной дороги. Этот проект был рассмотрен и признан возможным всеми ведомствами нашего Союза, — растекался он сладкой патокой, — Мы провели многочисленные консультации с министерством тяжёлой промышленности, все узлы нашего проекта много раз опробованы и отработаны. Мы предлагаем пролить железную дорогу от города Норильска до станции Хатанга, далее через Тикси и Угольное по северу нашей страны до самого Анадыря. Эта магистраль Транссиб-2 позволит связать нашу страну в северных широтах и сделать многие районы ранее недоступные пригодными для освоения.
И так далее и тому подобное. В своей речи Читин упирал в первую очередь на проверенные и освоенные технологии. Второй Трансиб должен был стать важной транспортной артерией, но он предлагал строить его из того, что есть. Вся новизна проекта заключалась лишь в самой новой дороге. Но это была и сильная сторона его проекта. У него были очень чёткие обсчёты от госплана по объёмам поставок рессурсов, поскольку были использованы только те технологии, которые уже были в эксплуатации, поэтому предсказуемость в его проекте была очень высокой.
Юрий смотрел на него и не мог понять. Где в этом невысоком человеке средних лет, без выдающихся внешних черт скрывается та гниль, которую он обнаружил? Он доподлинно знал, что этот человек не чист на руку. Рано или поздно комитетчики обнаружат улики и его посадят. Но сколько он не всматривался, сколько он ни глядел, он никак не мог рассмотреть в нём хоть что-то, что выдало бы его. Читин в своём выступлении был величайшим радетелем за народное хозяйство, его рачительность чувствовалась во всём, после его выступления оставалось впечатление, что если довериться этому человеку, то будущее окажется в бесконечно надёжных руках.
Когда он закончил, настала очередь Иванова:
— Уважаемые товарищи. Я хотел бы, чтобы вы взглянули на экран и посмотрели, что же такое Хатанга.
На экране появилось видео с облётом посёлка. Малоэтажные дома всего пара улиц, аэропорт, котельная, небольшой ДК и речной порт. Посёлок насчитывал от силы 10 000 жителей.
— Невероятная природа этого сурового северного края хранит в своих недрах несметные богатства: медь, титан, полиметаллы, золото, молибден, никель, железо, сурьма, бор, ртуть, соль, каменный уголь, нефть, газ, слюда, гипс, уникальные месторождения импактных алмазов, содержащие до половины мировых запасов этого сырья. Всё это лежит в субарктических условиях в полной неприкосновенности и недоступности для человека. Несмотря на возрождение арктического морского пути, Хатанга пока остаётся от него в стороне. И всё так и останется, поскольку добывать все эти богатства некому, а стоимость их добычи и транспортировки запредельная.