- Да, это он! Гоша! Ой, дяденька, а скажите ему, чтобы он домой шел! Я его давно гулять выпустил, а он убежал и домой не идет. Я уж ему кричал-кричал, а он не слушает! А мне скоро в школу собираться!
Гоша яростно мотнул головой и попытался задней лапой зацепить ошейник. Потом передней. Потом пару раз прокрутился вокруг себя. Видимо, говорящий ошейник ему решительно не нравился. Но отцепить его было еще сложнее, чем поймать собственный хвост.
- Гоша! - строго сказал я. - Иди домой! Тебя хозяин зовет!
Такс остановился и с превеликим сомнением осмотрел меня с ног до головы. Я ответил ему максимально убедительным и проникновенным взглядом.
- Гоша! - запищал ошейник. - Домой!
- Гоша! - еще строже произнес я. - Ты слышал? Иди домой! Тебя хозяин зовет! А то я заберу тебя на работу и посажу в клетку к утконосу!
Н-да. Про утконоса я, пожалуй, загнул. Откуда простому таксу знать про утконосов? Да и откуда у меня на работе утконос? Не работаем мы с австралийской фауной. С тем же успехом я мог бы пугать его Бармаглотом. Но прозвучало неплохо. Во всяком случае, Гоша укоризненно на меня посмотрел, печально помаргивая глазищами, шумно вздохнул, развернулся, взмахнув ушами, и поцокал куда-то когтями по тротуару. Наверно, проникся. А может, не оценил строгого выражения моего лица.
- До свидания, Гоша! - попрощался я.
- До свидания, дяденька! - пропищало из ошейника.
- Он хоть в ту сторону бежит? - повысил я голос, потому что такс уже отбежал метров на пять.
- Пока в ту, - донеслось до меня, - спасибо, дяденька...
- Не на чем. Приходите еще, - пробормотал я машинально, хотя вряд ли они оба меня услышали.
- Такса к утконосу... Утконоса к таксе... Таксоноса к утке... Вот такие шутки... - меланхолично бормотал я, спускаясь в овраг. Когда-то давно здесь текла река. А может, не текла. А может, не река. Но что-то такое лет уже сто тридцать течет по трубе на дне оврага. А поверх положен асфальт и посажены кусты. А рядом стоят дома. И будем надеяться, что эта самая река-нерека не промоет эту трубу насквозь, и дома не уплывут в овраг. Хотя, если вспомнить давешних оранжевых человечков и их богомола, то особых проблем эти дома для них не составят. Кстати, о домах. Нынешней нашей двухкомнатной квартиры нам с Кирой и ребенком будет маловато. Надо послать заявку на трехкомнатную. Как минимум. А если есть еще лимиты, то на четырехкомнатную. Мы, вроде бы, по возрасту и перспективам роста подходим. Сейчас дойду до работы и заполню анкету. На ходу неудобно. А то вылезут еще какие опечатки да глюки... Глюки-глюки-глюки... Глю-ки. Да, нужно еще запись вчерашнего совещания просмотреть. Вроде бы разговор прошел по делу, и где-нибудь через сезон хотя бы флору достойную на Марс мы отправим. Анаэробов сначала, потом водоросли, потом подберем мхи или даже грибы, а там, глядишь, и до фауны доберемся... Мы там много чего интересного наговорили, надо бы оформить это в тезисы, или даже наброски программы. Нужен текст, и крайне желательно - без опечаток. "Голос", он, конечно, штука мощная и не совсем дурная, но опечатки у него так и сыплются. Да и понятно, обучай - не обучай, контекст - не контекст, а спецтерминологию, да в произношении, например, Михалыча, или Вольдемарыча, да на фоне общих жизнерадостных воплей - поди, распознай без ошибок. Н-да. Стыдно вспомнить, что он, сволочь эдакая, нараспознавал, когда записывал разговор об анцеструлярных зооидах. Особенно про спиральный характер расположения вокруг центральной анцеструлярной зоны... А ведь ЭТО и женщины читали... Кошмар.
Браслет мелко завибрировал, а в ухе пробренчала на лютне мелодия Green Sleevs. Ага. Жена. Проснулась, что ли? Отвечаем.
- Привеет, папааашка, - зевнуло у меня в ухе, - ты уже проснуулся?
Хорошо, что на улице никого не было. Я мгновенно спал с лица и встал, как вкопанный. Потому, что сердце мое остановилось. В висках как будто что-то вскипело, мир содрогнулся, зашатался и зазвенел тонким хрустальным звоном. Я сделал два судорожных шага до ближайшей скамейки и схватился за ее спинку так, что побелели пальцы. Потом я попытался проглотить внезапно возникшее в горле что-то угловатое, неимоверно колючее, и прохрипел:
- Как "папашка"?! Что, уже?! Ведь рано же еще!
- Проснуулся, - удовлетворенно замурлыкало в ухе, - да не трясись ты так. Нет еще, это я таак, тренирууюсь...
- Ничего себе тренировочки! - проскрежетал я, медленно и плавно опустившись на скамейку. - От таких тренировочек и инфаркт схватить недолго!
- Нууу, подуумаешь, инфааркт... От инфаркта нынче никто не умираает...
- Я умру. Я, между прочим, стою, то есть, уже сижу на совершенно пустой улице, и вокруг нет никого, кто кинется мне на помощь. Вот так.
- Ну и чтооо? - Браслет пошлет сигнал, и они тууут же прилетяаат... А чего это ты на улице в такое время? Дома не ночевал?
- Ночевал, - буркнул я. - А то ты мне вечером не звонила. Я на работу уже иду.
- Маало ли, что звонила... Может, ты потом собраался, и налеево...
- Бред какой. Придумай еще что поинтереснее.
- И придуумаю... Я женщина береееменная, имею прааво на истерику...
- Имеешь, имеешь. Только не накручивайся. И прекрати уже зевать, а то я сам сейчас начну.
- Я не могуу, я еще сплюууу... Я тут вчера ноочью посчитала эпюууры... И порисоваала чуть-чууть... Там, на твоем Маарсе, такие веещи можно деелать... Яаа хочу там строоить...
Да-да. Вот так оно и есть. Именно так, и никак иначе. Чем может заниматься женщина на последнем месяце беременности в роддоме? - Конечно, считать эпюры и рисовать архитектурные проекты. Ночью. В постели. Там врачи какие-нибудь есть, или как? А камеры наблюдения в палате что, все сдохли?
- Это не мой Марс, - практически прорычал я. - Он общий. И твой тоже. Хочешь - строй, я не против. Только роди уже сначала, а потом посмотрим. Ты вообще там зачем лежишь? Эпюры считать? Ну-ка, включи-ка камеру, я погляжу в твои бесстыжие глаза!
- Я не могуу каамеру... Я еще не умыытая... И не одеетая... И не проснуутая... И не кричиии... На бедную беременную жеенщину... Вот рожууу - будешь знаать... Она тебе за все мои страдаания отомстит... Лучше иимя уже придуумай, наконец... Лаадно, я еще посплюуу... Проснуусь - поозвонюуу...
В ухе блямкнуло, и Кира отключилась. Не умытая она. И не одетая. Надо же, какая неожиданность и какое небывалое зрелище. После трех-то лет супружеской жизни. Ну-ну. Физиономию свою бесстыжую показать не хочет. Ее зачем в роддом за месяц до срока положили? Так просто? Все врачи - страшные перестраховщики, но не дураки же, знают, чего делают. Так нет, она и там молчать не будет. Она опять взялась за свое. Вот только роди - собственными руками излуплю. Плеткой. Ну, хотя бы ремнем. А имя? Ну что - имя? Мало ли на свете красивых имен? Разве имя должно что-то значить?
Я откинулся на деревянную спинку лавочки и рассеянно осмотрелся. Был месяц май. Месяц, когда убийственно пахнущая свежая зелень вылезала из самых неожиданных мест, а после ночного дождя пыль еще только задумывалась о возможности стать пылью, месяц, когда мелкая птичья сволочь безудержно орала по кустам с самого восхода и не давала спать, хотя до работы еще можно бы часик-другой вздремнуть, месяц, когда небо было пугающе бездонно и где-то там, в его глубине, пронзительная синева переливалась в неокончательно еще ушедшую ночь. В общем, это был тот самый единственный месяц в году, когда на Город можно взглянуть без содрогания. Я посмотрел на небо и глубоко втянул через ноздри свежий, влажный и какой-то даже сладкий воздух. Я прикрыл глаза и чуть ли не застонал от наслаждения. Господи, до чего же хорошо-то! Вот еще месяц, начнется жара, пыль и прочие радости городского лета, а сейчас просто ХОРОШО.
Мы назовем ее Алисой - решил я. А что? По-моему, совсем даже неплохо звучит: Алиса Селезнева.
22
Куренков Дмитрий114: Беспокойство
Ну, что, Игорь? Как вам на новом месте? Обживаетесь?
Я оторвал взгляд от монитора и посмотрел на вошедшего.
- Андрей Борисович, это вы? А я тут... Спасибо, устроился нормально...
- Как комната? Знаю. Маленькая, но это временно. Вре-мен-но! У нас здесь всё временное. Но это пока.
- Да я не в претензиях. Я ж понимаю. Да и комната не такая уж и маленькая.
- Это вре-менн-но! - Ещё раз по слогам произнёс Андрей Борисович.
- Я вот вам работку первую принёс. Так сказать, с почином.
- Конечно. Что там? Интересное?
- Да как сказать... Рутина. Очередная группа с Земли извещает о желании создать колонию на Луне.
- Опять иностранцы?
- Ну а кто же ещё? - Не весело усмехнулся Андрей Борисович,
- Как преобразовывать планету, так помощников нет. А вот как на готовенькое - так тут только успевай заявки принимать. Прагматичный Запад. Минимум затрат, максимум прибыли. А мы добрые, сделаем всё и щедрой рукой раздаём. От этого и страдаем.
- Ох, Игорь, в чём-то вы правы. В советском человеке есть некая составляющая, которую я бы назвал романтикой созидания. Моя бабушка познакомилась с моим дедом на БАМовской стройке. Тогда именно в том месте был цент романтики нового мира. Целина, БАМ, орбита, Луна... Теперь вот Марс. Один учёный вывел теорию, что якобы прогресс человечества напрямую зависит от войн. Представляете? Якобы, именно война есть суть движения прогресса. На мой взгляд не совсем верная мысль. Я думаю, что именно романтика созидания - вот ключ к развитию. Да, в войнах совершенствуется техника, но оскотинивается разум. Вы со мной согласны?
- Я с вами полностью согласен.
- Спасибо, Игорь, я знал, что вы меня поймёте.
- Так что там за заявка?
- Ах, да. Вот. Некая религиозная группа. Просит выделить им участок под колонию.