в том же состоянии, нисколько не утомляясь и продолжая цокать, как ни в чём ни бывало. Кембрик с улыбкой смотрел, как сестра пытается взять всё это в голову.
- Ладно, - сказал он, когда пришёл конец чаю, - Ты Ель её заболтаешь, точнее она сама с непривычки заболтает себя через тебя. Иди Валь лучше отдохни, там вон за перегородкой, а мы с белухой покорпим над эт-самым. Мы тихо.
- Да, мы будем ржать тихо, - подвысунула язык самобелка.
Поскольку у Валентины натурально закрывались глаза, она действительно устроилась на диване, отгороженном от комнаты шкафами. Из-за шкафов тихо слышался шёпот "возить самим! впух! напух!...".
- Мда, не думала что такое тут увижу, - не удержалась сказать Валентина, глядя в потолок.
Потолок был освещён всё теми же лампами-дневнухами и почему-то ровно покрыт зелёным, похожим на мох. - Поспи! - отозвался Кембрик, - Увидела она... Я тебе завтра ещё и не такое покажу.
41
43
Красный троллейбус
Сначала они сидели чинно-благородно и только улыбались: молодая невысокая женщина с двумя чёрными "хвостами" и мужик, постарше. Этим сейчас никого не удивишь - мало ли, чему люди радуются. За окнами автобуса, заросшими до половины морозными узорами, простирались сверкающие снегом просторы полей и люто опушённые зимние ёлки. Хотя в салоне было куда теплее, чем снаружи, в воздухе не переставал чувствоваться настоящий свежачок - зима она и есть зима. Кембрик стащил с головы вязанную шапку, почесался и напялил изделие обратно; на изделии было не особо ровно вышито толстыми красными нитками: "миллиард тонн". Валентина фыркнула. Они ещё некоторое время посидели, слушая ровный негромкий гул мотора и кряканье рессор, а потом на свет опять был извлечён коммуникатор; глянув на экран, оба покатились со смеху.
Этого уж не смог стерпеть пассажир сзади, больно уж заразительно хохотали. Здоровенный бородатый дядька в валенках, шинели и ушанке плюхнулся на соседнее сиденье - свободных было полно, собственно во всём автобусе ехало пятеро, не считая двоих и рыбы в банке.
- По работе или как? - осведомился товарищ.
- Ну как сказать, ик, - ответила Валя, смахивая выступившие от смеха слёзы, - Вы товарищ знаете, что такое сапфир?
- Приблизительно, - кивнул тот, прикидывая что может быть смешного в оксиде аллюминия.
- Я на стройке энергостанции работаю, в Буркина-Фасо, там этих кристаллов - самосвалами возим. Ну тут одна... гражданка... всё трепала уши, мол привези да привези, так я ей целую сумку притащила на пятнадцать кил.
- А это собственно фотофиксация, лицевая часть этой гражданки, - показал коммуникатор Кембрик, стараясь не заржать аки конь.
Аки конь заржал гражданин, так что скоро вокруг уселись вообще все, кто был в автобусе - ехать ещё прилично. Мефодий Леонидович - тот самый кадр - хоть и выгядел как матёрый сибиряк, да собственно таковым и являлся, как оказалось занимается вопросами мозговой деятельности различных организмов, что особенно насущно в свете последних преобразований в стране. Правда, про научную деятельность он ничего рассказать не успел, потому как разглядел кембриковский коммуникатор "Электроника-21": такие продавались не кому попало, а только операторам космической промышленности, так называемым космовщикам.
При этом следует заметить, что в подобных случаях срабатывала та же штука, что и с рыбалкой, кпримеру. Только для того, чтобы протрепаться пару часов про подсекание леща и выбор червя, следовало найти подходящие уши, а это не так просто сделать. А вот найти космовщика, который вполне благосклонно выслушает, как обстоят дела на радиационной станции, почём тритий в секторе, на каком грузовике лучше возить модули - проще недопаренной репы. Если космонавтов были тысячи, то космовщиков - миллионы, причём в самом прямом смысле слова "миллионы", а не как эмоциональное указание.
Присутствовавшие немедленно узнали от Мефодия, что такое СКООС - а это была Станция Обзора в Оптическом Спектре, или проще сказать астероидоискатель. У дядьки на баллансе состояло три таких агрегата, расиданных по всей солнечной системе - один болтался за орбитой Урана, отчего время отклика измерялось не секундами, а часами. Кембрику пришлось "колоться" насчёт своего лунного предприятия, на что ему заметили, что давно пора увеличивать выпуск этого самого "воска" для термоядерных свечек, потому как товар дефицитный.
Валентина занималась куда более сложной научной работой, но зато не могла особо долго рассказывать про квазикристаллы - да и слушать, без надобности, тоже не стала бы. Программу-визуализатор Х34 знал абсолютно любой космовщик, потому как она была единственная и только апгрейдилась по мере надобности. По сей причине, когда Мефодий говорил что "на тээлину лучше сначала по два пятака, а один полторашный жирно будет", его понимала и бабуся преклонных лет, и молодой парень. Вале стало слегка грустно от сознания того, сколько всего она пропустила, пока не была на Родине.
В звук двигателя и поскрипывание поручней стало навязчиво подмешиваться стеклянное чоканье и позвякивание, причём исходило оно не иначе как из кабины водителя, отгороженной от салона прозрачной перегородкой. Кембрику это надоело первому, он открыл окошко, всунулся туда по пояс и убрал авоську с бутылками с водительского кресла - а то ещё раскокаются по дороге. Здоровенное рулевое колесо ЛиАЗа вращалось от сервоприводов, а на приборной доске горел зелёный глазок под надписью "автопилот".
Вообще Кембрик с сестрой задумали нагрянуть к старой знакомой Ольге Чижовой по прозвищу Канифоль - иначе вряд ли им пришло бы в голову чисто смеха ради прокатиться через пол-страны и добивать остатки километров автобусом. Хотя могло и придти, потому как на московском метро Валя каталась пару лишних часов просто так, поглазеть.
- ...ну вот я и говорю, что "фотонный" это тоже самое что "вот-он-лови-его-ный"...
- БЫП, - сказали динамики на потолке, прерывая полемику, - Остановка. Двадцать два. Деревня Лебяжий жир.
Автобус плавно затормозил возле будки, только стояла она к нему "спиной", потому как была развёрнута к дороге, а автобусы зимой переставлялись на лыжи и ходили по целине напрямки. Двери сложились в гармошку с характерным звуком, и оттуда повеяло морозцем. Гришка с Валентиной попрощались с попутчиками, которые ехади дальше, и вышли на умятый снег. Жёлто-белый автобус на лыжах взбулькнул мотором и укатился по колее, быстро набрав нехилую скорость.
Из деревни в основном было видать три старинных дома под жестяными крышами, какие-то сарайчики среди огородов в поле, и приземистое сооружение навроде ангара или цеха, стоящее на берегу водоёма. Дорога по самой улице была расчищена и посыпана песком, потому как на своих двоих ходить всё же удобнее по твёрдому. Ходящих по твёрдому пока было не видно, но в морозной тишине различались голоса, долетавшие из-за опушённых снегом деревьев. Прислушавшись, Валентина уловила шум автобуса, который уже скрылся за складкой местности; правда, при ходьбе резко хрустели мёрзлые комки песка, набросанные на дорогу.
- Как я поняла, - сказала Валя, потирая замерзающий нос, - Теперь это такая забава навроде футбола или посиделок на скамейке, в космосе ковыряться? Аж все уши прожужжали.
- Бывает, - ухмыльнулся Кембрик, - Кстати предупреждаю, Канифоль вообще лунно-солнечный заводчик, у неё двадцать станций по всей солнечной системе. На Луне заводы, на астероидах шахты, возле Солнца - радиационные станции. Лет пятьдесят назад ни одна страна в мире не могла мечтать о такой космической группировке, а сегодня это так, подсобка.
- Кто мечтал, у того и появилось, - заметила Валентина, - Только вот если у одной Канифоли двадцать станций, даже страшно представить сколько их там всего.
- Во, - показал по выше головы Гришка, - С нашей точки зрения. А в космическом масштабе это пыль. Только вот почему страшно? Страшнее было без них, я ведь тебе говорил, куда в частности идут "свечки".
- Противоастероидная защита? Тут уж не поспоришь, атракцион полезный.
- Угу. Инвестиции на несколько миллионов лет вперёд.
Вдобавок тешило то, что тысячи созданных противокометников ровным счётом никак не напрягали Землю, потому как собирались силами лунной индустрии - с планеты только управляли автоматикой космовщики. На Земле, которую не напрягали, дышалось свободно и снежок был белый; вдалеке в большой полынье на озере плавали белые точки, вероятно те самые лебеди, чей жир. Двое прошли с пол-километра по расчищенной дороге, вдоль которой раскидывалась деревня - она именно раскидывалась, так что между огороженными участками и домами были обширные участки с деревьями или кустами, а то и просто поляны. Валентина заметила на нетронутом снегу следы перепончатых лап и подумала про лебедей, но поняла что размер следа раз в пять больше, и задумалась поглубже.
Дом номер два дробь ноль, как значилось на адресной табличке, напоминал толи небольшой старинный вокзал, то ли музей; короче говоря, если убрать с крыши лес антенн и параболические тарелки - хоть сейчас в 17й век. С одной стороны строение имело один этаж с чердаком, а с другой - четыре этажа; к высокой стороне был пристроен внешний лифт в остеклённой трубе. Над жестяной крышей выделялся только яркий, нисколько не выцветший красный флажок. Кембрик знал эту привычку космовщиков, вешать у себя флаги из так называемого марсианиума, которому сноса практически никакого нет - сам хотел достать кусок, но скупость дала о себе знать. На площадке возле дома стоял горбатый "запорожец" с прикрученной к нему тяговой тележкой и скребком для снега - местный дворник пользовался аппаратом зимой как трактором, что неудивительно.
В широкий просвет между куртинами деревьев стало видно, что голоса доносятся с поля на берегу озера. Там возвышалась снежная крепость нехилых размеров, и судя по всему школьники возрастов вплоть до пенсионного разыгрывали там взятие Измаила или ещё что-нибудь подобное - то и дело группы набегали на снежную стену и раздавались громкие крики. Кембрик поозирался на всякий случай, не посадил ли кто сдесь крупнокалиберную собаку, и не обнаружив оной, ткнул в кнопку звонка возле одной из дверей. Через какое-то время оттуда высунулась бабулька с половником, от коего разило капустными щами.