К счастью, Степановна если и заметила наш несколько взбудораженный и растрёпанный вид, восприняла это по-другому, как долгожданную встречу влюблённых.
Пока мои женщины стряпали блины, я ненадолго прилёг на кровать, чтобы собраться с мыслями. По пути Настя сообщила, что меня никто за время отсутствия в квартире так и не спрашивал. Неужели подруга Стряпчего обманула?
В таком случае я — как тот старик из сказки, что остался у разбитого корыта. Придётся ждать нападения с любой стороны… Не впервой, конечно, но и хорошего в этом мало. Гораздо лучше первым атаковать противника.
Кто ж ты такой, загадочный недоброжелатель? Где и при каких обстоятельствах я наступил тебе на хвост? Что тобой движет: месть или превентивная реакция? Все эти вопросы порождали только новые вопросы и не давали ответа.
А ещё я остро ощутил собственную уязвимость. Одно дело, когда ты отвечаешь только за себя, и как меняется жизнь и подход к ней, когда на твои плечи ложится ответ за семью… За Настю, Степановну, моих будущих детей!
В прошлом бог одарил меня только красавицей дочкой, хочется, чтобы в новой реинкарнации у меня была целая куча наследников. Правда, им, рождённым в двадцатые, выпадет нелёгкая доля сражаться с сильным и коварным врагом, поставившим на колени полмира.
Мой дед пошёл на войну с учебной скамьи военного училища, прошёл её с сорок первого по сорок пятый, защитив блокадный Ленинград. Геройский дед моей супруги вообще провёл в битвах и сражениях аж три войны: финскую, Великую Отечественную и японскую, прослужив разведчиком.
Какая доля выпадет моим будущим ребятишкам?!
Ещё немного и я начну скрежетать зубами. Снова захотелось курить, в прошлой жизни я смолил как паровоз. Это помогало успокоиться, настроиться на нужный лад, поискать решение возникшей проблемы. Да и выражение, что любая работа начинается с перекура, не было лишено толики правды.
Из приоткрытой двери потянуло жаренными блинами. Я невольно сглотнул слюну. Настя у меня мастерица, любое блюдо готовит так, что пальчики оближешь!
— Ты с чем будешь снедать: с маслом, сметаной или с вареньем? — заглянула в комнату Степановна.
— И с мёдом! — засмеялся я. — Со всем буду, до чего дотянусь, Степановна!
— Тогда мой руки и за стол! Настя уже со всем управилась! — улыбнулась женщина и столько добра было в её улыбке, что я в очередной раз вспомнил свою бабушку.
Я с трудом отучил Степановну от дурацкого обычая стоять рядом, пока мужчина не наестся. Было жутко неудобно, кусок в горло не лез.
Так что за стол сели втроём. Нас ждала высоченная стопка ароматных блинов, миски со сметаной, маслом и вареньем.
— Ах да, ты же с мёдом хотел! — опомнилась Степановна и снова подскочила со стула, но я усадил её обратно.
— Пошутил я. Настины блины готов хоть с «таком» есть. И без того вкусные! — сказал я чистую правду и был вознаграждён за это улыбкой супруги.
Как же это приятно вновь оказаться дома в кругу семьи. Мне снова стало уютно и легко.
Из состояния неги и опьянения житейским счастьем вырвал звонок в дверь.
— Открою, — поднялась Настя.
— Посиди, милая. Лучше я, — сказал я и пошёл к прихожей.
Без глазка плохо, а накинутая цепочка — так себе защита от возможных проблем.
— Я, Георгий Олегович!
— Варвара?!
— Да. Впустите?
— Лучше подожди на площадке, я сам выйду, — ответил я.
Снова вернулся к столу, чтобы предупредить своих.
— Настя, Степановна, это ко мне по делу. Я на полчасика выйду поговорить.
— Пригласил бы товарищей к нам. Блинов и чая на всех хватит, — предложила Настя.
Я покачал головой.
— Это не те товарищи, которых я бы хотел видеть на семейном обеде. Так что побудьте немного без меня.
Поцеловав Настю в макушку, я снова отправился к входным дверям. На всякий пожарный прихватил карманную артиллерию в виде маленького револьвера — его я держал дома для всякого рода эксцессов, вроде сегодняшнего, пусть и жданного, визита. Если честно, давно уже подумывал заменить штатный «наган» на «кольт» — всё-таки привык к пистолетам, с ними меньше геморроя (на мой взгляд, конечно), чем с револьверами.
Подруга Стряпчего, Варвара Смирнова, покладисто ждала меня на площадке.
— Одна, надеюсь?
— Одна, — кивнула та. — Не переживайте, Георгий Олегович, мне Тоша всё ещё дорог. Я не собираюсь делать то, что ему выйдет боком.
— Меня ваши африканские страсти мало волнуют. Лучше скажи — нашла Чухонца?
Она радостно закивала.
— Как тебе это удалось?
Варвара хмыкнула.
— Думаю, вам, Георгий Олегович, а тем более моему Тоше, об этом лучше не знать.
— Понятно. — легко согласился я.
Для меня всё было очевидно как светлым днём: переспала с кем-то или выражаясь казённым языком протокола «вступила в половую связь с целью получить информацию». Только мне на её моральный облик плевать — мы с ней разный «коммунизм» строим.
— Чухонец залёг глубоко и даже не шорохается, — продолжила она. — Похоже, он боится кого-то.
— Кого?
— Не знаю. Сами у Чухонца спросите, когда найдёте, — повела плечом Варвара. — Скорее всего, кого-то из ваших…
— Уголовного розыска?
— Большевиков, — снова усмехнулась она, словно я был наивным несмышлёным младенцем. — И не сыщиков вроде вас, Георгий Олегович, а птицу высокого полёта.
— Насколько высокого?
— С земли не видно.
— И хрен с ним. Дай мне адрес Чухонца, а я той «птичке» крылышки укорочу, больше летать не станет.
— А вы смелый, Георгий Олегович, — уважительно произнесла Варвара.
— Какой родился. Так где, говоришь, Чухонец прячется?
— Скажу, Георгий Олегович, но при одном условии, — вдруг приосанилась женщина.
Я нахмурился.
— С каких пор ты мне условия ставишь? По-моему, у нас с тобой чёткий уговор: ты мне сдаёшь Чухонца, я помогаю твоему любимому.
Лицо Варвары стало мелово-бледным, губы упрямо поджались. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: она будет стоять на своём до конца. Упрямая, что тот ишак!
— Устройте мне свидание с Тошей, — попросила Варвара. — Всего пять минуточек! И я сразу про Чухонца всё выложу как на духу…
— Ты понимаешь, о чём просишь? — ошалело поинтересовался я.
— Понимаю. Только при другом раскладе буду молчать как рыба, и ничего от меня вы не добьётесь. Ну что, Георгий Олегович, нужен вам Чухонец?
— Нужен, — скрепя сердце отозвался я.
— Тогда думай, как мне с Тошей встрельнуться. А я тебя не подведу! — жарко пообещала она.
Глава 18
Скрепя сердце я принял условия Варвары. Чухонец был нужен мне как воздух, однако я сразу предупредил, что больше поблажек не будет, пока она не выполнит условия договора.
Выдворив незваную гостью, я снова вернулся за стол, где продолжил истребление блинов, ну а потом полночи показывал Насте, как соскучился и насколько люблю.
Всё-таки хорошая штука — молодость. В прежние пятьдесят с хвостиком на следующее утро я бы глотал горстями таблетки от головной боли и выдул пару кофейников, пока приходил в себя. А вот сегодня проснулся бодрым, в хорошем настроении и полным сил.
Настя быстро сварганила завтрак, я прихватил с собой несколько блинов угостить коллег и отправился на работу. Прогулка пешочком на лёгком морозце взбодрила ещё сильнее. Понадобится свернуть горы — сделаю без напряга.
В кабинете застал только изрядно клевавшего носом Лёню Бахматова. При виде меня он вскинулся и сразу же уронил голову на сложенные ученической «горкой» руки на столе.
— Привет! — весело воскликнул я. — Где все?
— Так наши всю ночь допросы вели, Максимыч только недавно по домам отпустил, разрешил после обеда на службу приходить. А я, как видишь, дежурю.
— Понятно, — хмыкнул я. — Удалось что-то ценное узнать?
— До хрена и больше. В сейфе протоколы лежат, — кивнул в сторону несгораемого шкафа Леонид. — Будешь изучать?
— Обязательно, но сначала хочу со своим подопечным пообщаться.
— Это с каким именно?
— Да с Тошей Стряпчим. Не против если я сюда его дёрну?
Бахматов вяло махнул рукой.
— Конечно, не против. Мне всё равно скоро меняться. Эх, приду домой, как завалюсь в кровать… — мечтательно протянул он, а потом вдруг встрепенулся.
— Кстати, Жора, вчера твоего Тошу тоже допрашивали.
— Кто, следак?
Он покачал головой.
— Нет, товарищ Гайдо из МУУРа.
— А он тут при каких делах? — не понял я.
Эту фамилию я слышал впервые и прежде с Гайдо не встречался, поэтому моё удивление было весьма велико. Прежде со Стряпчим работали только я и следователь, который вёл его дело.
— Это ты у него сам спросишь. Он сейчас у Максимыча в кабинете сидит.
С некоторых пор наш начальник Трепалов обзавёлся личным кабинетом и даже помощницей — пишбарышней по имени Клава. Клаве было девятнадцать, она обладала неимоверно роскошной косой и такой же роскошной по меркам этого времени фигурой. Не удивлюсь, если супруга Максимыча жутко ревнует к ней, хотя Трепалов вёл себя по отношению к Клаве максимально тактично, но строго официально.
Женихов у пишбарышни в нашем практически мужском коллективе было хоть отбавляй. Мало кто из оперов мог устоять перед её женским обаянием. Не будь у меня Насти, наверное, тоже бы предпринял попытку подкатить к красавице.
— У Максимыча, говоришь… Что ж, схожу, посмотрю, кто таков этот Гайдо и чего ему надо от моего подшефного.
Я встал и направился к выходу.
В кабинете Трепалова и впрямь сидел незнакомый мужчина лет тридцати, его голова была лысой и круглой, как бильярдный шар, под носом густые пшеничного цвета усы, глаза серые и какие-то въедливые.
Сам легендарный Максимыч выглядел свежим, будто не провёл уже вторые сутки на работе. Его щёки были гладко выбриты, за несколько шагов чувствовался запах одеколона. Вот что значит морская закалка!
— А, Георгий, заходи! — обрадованно сказал Трепалов. — Вот, давай тебя с товарищем Франтишеком Гайдой познакомлю.