— Дурак — не дурак, но квартиру его нужно обыскать. Перетряхните там всё вверх дном.
— А ордер?
— Считай, что ордер у тебя уже в кармане. Его на адрес подвезут.
— Есть! — разве что не козырнул я и, когда Трепалов сообщил мне адрес Гайдо, помчался туда на всех порах.
Чех не врал, он действительно жил неподалёку от того места, где сегодня ночью пересеклись наши дорожки. Да уж… Если бы не мой блеф, вряд ли бы удалось вывести его на чистую воду. Гулял бы себе спокойно на свободе и продолжал дальше ставить нам палки в расследовании.
Необременённому семьёй чеху дали комнату в коммуналке. Через четверть часа я уже был на месте и бил копытом.
До утра ещё было далеко, соседи Гайдо спали, пришлось потревожить их сон протяжным звонком и одновременно барабанным стуком в дверь.
Открыл взлохмаченный мужчина в полосатой пижаме. Спросонья он туго соображал и смотрел на меня как баран на новые ворота.
— Мужик, тебе чего надо? Ты знаешь какой час на дворе?
Я предъявил удостоверение.
— Уголовный розыск. Я здесь, чтобы провести обыск у гражданина Гайдо.
— Обыск? Какой обыск? Я — честный гражданин.
— Не переживайте вы так! Я же вроде ясно сказал — речь идёт о вашем соседе, Франтишеке Гайдо.
— Так он же это самое… Ваш из уголовного розыска, — вконец запутался мужчина. — И да, его уже несколько часов нет дома. Наверное, на службе…
Как я и думал, к себе не возвращался и вряд ли вернётся. У таких, как он, всегда есть запасной аэродром и даже не один.
— Как вас зовут?
— Меня?
— Да, вас.
— Альберт Мефодиевич Шишкин.
Мужчина провёл рукой по взъерошенной шевелюре.
— Вот что, товарищ Шишкин, — направил его в нужное русло я, — будете понятым. Знаете, кто это?
— Конечно.
— Отлично. Значит, не надо тратить время на пояснения. У вас супруга есть?
— А как же! — гордо подбоченился Шишкин.
— Позовите её, пожалуйста. Она тоже будет понятой.
— Да, но нам надо с утра на работу!
— Не переживайте, я выпишу вам справку.
— Ну, раз справку дадите, тогда я в вашем распоряжении. Что мне делать?
— Покажите комнату гражданина Гайдо.
Он подвёл меня к двери, покрытой старой облупившейся краской.
— Туточки он проживает.
Я толкнул дверь. Естественно, комната оказалась закрытой.
— У вас есть ключи? — повернулся я к Шишкину.
Соседи по коммуналке часто оставляли ключи друг другу. В случае с Гайдо надежды на это мало, но вдруг…
— Фран… то есть гражданин Гайдо никому из нас не доверял. Оно и понятно, он же в уголовном розыске работает, — развёл руками мужчина.
— На нет и суда нет. Тогда придётся ломать. Отойдите в сторону, пожалуйста.
Шишкин отпрянул и прислонился к стене. Я налёг плечом на дверь, после нескольких толчков раздался треск. Всё… путь свободен.
Я нарочно не стал переступать порог, пока на сцене не появилась вторая понятая — женщина лет сорока с сонным и потому слегка опухшим лицом. Её волосы были закручены в бигуди. Она зябко куталась в наброшенное на голые плечи пальто.
— Гражданка Шишкина?
— Я.
— Уголовный розыск, Быстров. Я здесь, чтобы провести обыск в квартире гражданина Франтишека Гайдо. Вы должны внимательно наблюдать за мной и запоминать всё, на что я обращу ваше внимание. После обыска я составлю протокол, а вы его подпишете, — произнёс я заученную фразу.
— Простите, а разве не должны быть какие-то бумаги? Ордер или как там это у вас называется… — проявила юридическую грамотность женщина.
— Ордер скоро привезут. К сожалению, у нас мало времени, поэтому приходится опережать события.
Мы вошли в комнату.
Гайдо оказался настоящим аккуратистом. В комнате царил идеальный порядок, все вещи на своих местах, ни пылинки, ни соринки.
Я осмотрел платяной шкаф, комод, проверил кровать, накрытую шерстяным солдатским одеялом, залез во все доступные уголки и щели, простукал стены и деревянный паркет. Ничего такого, что помогло бы в розысках беглеца… Далеко не новая одежда, всякая бытовая мелочь и прочая не имеющая никакой ценности в главах уголовного розыска дребедень.
Дневника Гайдо не вёл, пометок в книжках не делал, если и был у него блокнот с записями, то, вероятно, остался при нём.
Супруги Шишкины с интересом наблюдали за моей вознёй.
Наконец, я сдался и обречённо опустился на кровать. Умные мысли и прочие гениальные соображения никак не желали приходить мне в голову.
Моё внимание снова привлекла идеальная, почти армейская чистота в комнате. Тут было как в казарме — ничего лишнего.
— Он сам убирался или ему кто-то помогал?
— Сам, конечно, — сказал Шишкин.
— Были ли у него женщины?
Супруги синхронно пожали плечами.
— Если и были, то сюда он никого не приводил. Знаете, он всегда был очень вежливый и ничего предосудительного за ним не водилось. Что он такого натворил? — вкрадчиво спросил Шишкин.
— Раз мы им заинтересовались, значит, натворил, — уклончиво произнёс я. — Друзья-приятели?
— Он тихо жил. Сам никуда не ходил, и к нему не ходили, — мгновенно ответил Шишкин.
Его супруга было открыла рот, но почему-то замолчала. Её реакция от меня не укрылась, и я решил её приободрить.
— Смелее, гражданка Шишкина. Вижу, вам есть что сказать.
Набравшись храбрости, она кивнула.
— Знаете, не люблю говорить о других за глаза, но… В общем, Алик сказал правду: женщин Франтишека мы не видели, а вот что касается его друзей или не совсем друзей, — она замялась.
— Не бойтесь, говорите как есть.
— Да-да… Просто ситуация уж больно деликатная.
— Поверьте, меня трудно чем-то удивить.
— Хорошо, я всё вам расскажу. Было это прошлым летом: не то в июне, не то в июля. Я точно не помню.
— Ничего страшного, продолжайте.
— Я возвращалась с работы пораньше. Знаете, у меня тогда голова страшно разболелась, и начальник меня отпустил. И вот подхожу я к нашему дому и вдруг вижу неподалёку от парадного входа стоит экипаж, а в нём двое: наш сосед Гайдо и молодой представительный мужчина: высокий такой, красивый, с усиками. Одет хорошо, с иголочки: костюмчик в клетку, галстук нарядный, сорочка белая, шляпа. Вылитый джентльмен. Ну, я хотела подойти поближе, поздороваться, а потом смотрю — что-то тут не так. Уж больно странно они себя ведут…
— Они — это Гайдо и высокий с усиками? — уточнил я.
— Да.
— И что было такого странного в их поведении.
Она снова замялась.
— Стыдно сказать. Они вели себя… Как бы это сказать… Ну как мужчина с женщиной: обнимались, целовались, смеялись, гладили друг дружку… Вы меня понимаете?
— Кажется, понимаю, — присвистнул я.
Странно, вроде уже привык разбираться в людях, но вот обладателя нетрадиционной сексуальной ориентации в чехе не разглядел. Видимо, умело маскируется. Талант!
— Что-то ещё можете добавить?
— Нет, то есть да. Франтишек пару раз назвал его баронессой… Даже не знаю почему.
— Спасибо за ценную информацию, — поблагодарил я.
Покончив с бумажной канителью, рысью помчался в МУУР, надеясь увидеть там главное справочное бюро угрозыска — знаменитого Владимира Матвеевича Саушкина, с которым меня уже успела свести судьба. Он был ходячей картотекой и просто кладезем знаний об уголовном и не только мире Москвы.
Дежурный сообщил, что Владимир Матвеевич уже целый час как на работе. Обрадованный этим известием я побежал в его кабинет при регистрационно-дактилоскопическом бюро МУУР.
Стоило только сделать несколько шагов, как мы едва не столкнулись с ним в коридоре.
— Добрый день, товарищ Быстров! — с улыбкой поприветствовал меня Саушкин, поднимая свою шляпу.
— Скорее утро, Владимир Матвеевич, и пока не совсем доброе. Надеюсь, оно станет таким с вашей помощью.
Он вздохнул.
— Рад бы помочь, но, увы, не могу… дела. Вызвали на труп.
— Я отниму буквально пару минут вашего времени. Очень надо! — взмолился я.
— Что у вас такого стряслось? Это из-за бомбиста?
— Да, Владимир Матвеевич.
— Хорошо. Что вас интересует?
— Вы не знаете молодого лощённого мужчину, скорее всего, гомосексуалиста, по прозвищу Баронесса?
— Как же мне его не знать?! — удивился Саушкин. — Проходил он у меня по делу, дай бог памяти, одна тысяча девятьсот шестнадцатого года. Вместе со своим подельником Баронесса, а в миру Куделин Степан Борисович, опоил, а потом обчистил купца первой гильдии Адамовича. Если интересуют детали, можете заглянуть в архив и полистать дело, оно каким-то чудом сохранилось. Только хочу сразу вам сказать — не того сорта он человек, чтобы в окна бомбы кидать.
— А где сейчас можно найти этого самого Куделина? — от нетерпения я едва не подпрыгивал.
— Увы, чего не знаю, того не знаю. Больше наши пути не пересекались… Если хотите, могу дать его старый адрес. Как понимаете, это было шесть лет назад, с той поры многое изменилось.
Я кивнул, и Саущкин по памяти продиктовал мне адрес. Уникальной памяти этого одарённого человека можно было только позавидовать.
— Огромное спасибо, Владимир Матвеевич! Я — ваш должник!
— Скажете тоже, Георгий Олегович! Мы вроде с вами одним делом занимаемся — преступников ловим. Какие промеж нас могу быть долги? — удивился он.
Надеясь, что место жительства пресловутой Баронессы осталось прежним, я выскочил на улицу, поймал пролётку и покатил на ней.
Вот и нужный дом.
Я расплатился с извозчиком и, увидев вышедшего по утру на уборку дворника-татарина, подошёл и стал расспрашивать про Куделина.
Дворник сначала сплюнул и назвал меня и Баронессу нехорошим словом, но, когда я показал служебное удостоверение, то успокоился и сообщил радостное известие, что Куделин как жил, так и продолжает жить в этом доме. Более того, его квартира каким-то загадочным образом не попала под уплотнение, что наводило на мысли о некоторых связях Баронессы.
— А где он сейчас — дома?
— Дома, конечно! Дрыхнет до обеда и только потом на улицу выползает. Ни работает, ни служит… На что живёт человек — непонятно! — горестно покачал седой головой татарин.