622 (приложение 12).
Согласно докладу, последовавшему в марте 1926 г., за три месяца были получены определенные результаты. За период с декабря 1925 г. по март 1926 г. в двух корпусах была закончена работа реорганизационных комиссий, части были переформированы по новым единым штатам НРА. Параллельно проводилась реорганизация штабов. Были разработаны формы учета личного состава, вооружения. Эти меры способствовали рациональной дислокации армии623.
В процессе реформирования системы высшего командования НРА были пересмотрены функции Политбюро ЦК Гоминьдана, Военного совета и Главного штаба. На должность начальника штаба назначен один из влиятельных генералов – командир 4-го корпуса Ли Тисин. Для борьбы с преступностью и произволом офицеров создавался военный трибунал. Было сформировано Центральное управление снабжения, начата организация аппаратов ведомства на местах, введен твердый военный бюджет, система отчетности и контроля за расходованием средств, налажена работа арсенала624.
В рамках программы по повышению квалификации комсостава НРА в начале марта 1926 г. была открыта единая военно-политическая школа, организованы занятия с офицерами в частях. Создание Военно-политического издательства позволило выпускать брошюры, книги, листовки, а также еженедельную армейскую газету с тиражом 18 тыс. экземпляров625.
С целью улучшения морального состояния рядового состава производилась его чистка от опиекурилыпиков и криминальных элементов. Разрабатывались программы и методики по тактической, огневой и строевой подготовке. Почти во всех частях были созданы политические отделы и введен институт комиссаров, организованы партийные ячейки626.
Общие результаты работы советских специалистов в ВМФ ГМД были представлены в отчете А.Н. Грея «О состоянии морского и речного флота Национального правительства» от 15 марта 1926 г. К этому времени военно-морские силы, состоявшие изначально из семи группировок, были объединены под общим командованием. При Главном штабе создана секретная служба. На боевые корабли назначены комиссары. Проведен учет имущества, и составлены дефектные ведомости, на основании которых готовились сметы и план ремонта судов. В рамках работы с экипажами были разработаны проекты школ и учебных отрядов, уставов морской службы, организован политотдел и морской клуб для офицеров. В целях повышения эффективности охраны побережья в ключевых пунктах по заданиям Военного совета были поставлены брандвахтенные суда. Создана лоцманская станция в устье р. Жемчужной627.
Эффективность работы советских военных специалистов в Национальных армиях была ниже, чем в НРА. Наиболее результативным оказалось сотрудничество с 1-й армией, находившейся непосредственно под руководством Фэн Юйсяна. Во 2-й и 3-й армиях взаимодействие с комсоставом носило поверхностный характер. В материалах о работе Калганской и Кайфынской групп за 1925–1926 гг., направленных военным референтом при полпреде СССР в Пекине на имя Л.М. Карахана, советники характеризовали достижения во 2-й Национальной армии как «совершенно ничтожные»628. Сообщалось, что «работа в школе шла больше на завоевание доверия… Знания были даны небольшие, и они растворились без всякого следа в массе армии»629. В тот же период в 1 – й Национальной армии советские специалисты получили допуск к инспектированию частей и инструктированию штабов, произвели два выпуска из военных школ. Кроме того, была завершена постройка двух бронепоездов, в качестве самостоятельного рода войск создана кавалерия630.
Деятельность военных инструкторов в Китае затрагивала все основные рода войск, включая артиллерию, авиацию, инженерное дело и военную медицину631. Однако к началу Северного похода, несмотря на ускоренную подготовку офицеров, вопрос о комплектовании командных кадров в НРА полностью решен не был. Продолжала ощущаться острая нехватка квалифицированных специалистов. К декабрю 1926 г. потери среди офицеров составляли: командиров взводов – 80 %, офицеров рот – 50 %, командиров полков – 50 %632. Когда учебный процесс в военных школах временно приостанавливался, поскольку курсанты были вынуждены отправляться на фронт, советские военные не только участвовали в разработке планов операций, но и принимали непосредственное участие в боевых действиях.
Например, в сентябре 1926 г. после неудачного штурма г. Наньчан, проведенного по плану, подготовленному китайским штабом, вмешательство в ход операции В.К. Блюхера позволило войскам НРА овладеть этим пунктом. Советник Теруни при штурме г. Учан в самые критические моменты брал руководство войсками на себя. В этих боях также отличились В.М. Примаков и летчик Сергеев. Последний за шесть дней боев провел в воздухе 37 часов633.
Несомненно, что пребывание советских специалистов на фронте имело позитивный итог. Войска убедились во многих положительных сторонах новой тактики и методов борьбы (использование артиллерии, разведка, окопное дело). Некоторые рискованные ситуации были ликвидированы благодаря вмешательству советских инструкторов634. Таким образом, советники не только осуществляли теоретическую подготовку личного состава НРА, но и вели работу по внедрению новых приемов непосредственно в ходе боевых действий.
Однако не всегда инструкторам удавалось выстроить конструктивный диалог с местным комсоставом. Особенно сложно отношения складывались в армиях Фэн Юйсяна. Советник П.П. Македонский в анализе работы в ходе Тяньцзинской операции от 15 января 1926 г. отмечал: «Только на бронепоездах под руководством наших работников последние пользовались большим влиянием… В общем, роль наших работников на фронте больше сводилась к роли наблюдателей… Генералы армии Фына не только не соглашались с советами… но часто избегали их выслушивать и затрудняли осведомление в обстановке»635. В то же время военный референт при полпреде СССР в Пекине указывал и на ряд ошибок в работе инструкторов, выявленных в ходе Тяньцзинской операции: «Недостаточно серьезный учет китайских условий – назойливое навязывание решений, не понятных или непривычных китайскому комсоставу; понукание и критику высшего комсостава, привыкшего быть хозяином своей части; излишнее афиширование нашего участия в операции»636.
Следует учитывать и то, что в Китае советским военным пришлось столкнуться с проблемами, напрямую не связанными с их обязанностями. Неудовлетворительные санитарно-гигиенические условия стали причиной того, что более 75 % советников переболели дизентерией637. Крайне сложно создавались амбулатория и стационар для советников и работников посольства. Только благодаря медицинскому советнику 1-й Национальной армии, врачу калганской группы Н.С. Молчанову638 несколько человек, включая начальника группы В.К. Путну, по болезни досрочно вернулись в СССР.
Во время Северного похода серьезную опасность для здоровья советских специалистов представляли длительные марши. По воспоминаниям советника по артиллерии при НРАТ.С. Бородина, «сильная жара выматывала людей… мало кто из советников вернулся из Китая здоровым»639. Эпидемиологическая ситуация в стране была неблагоприятной, и медико-санитарная служба в войсках не справлялась со своими обязанностями. Как отмечено в докладе «О санитарном состоянии НРА по состоянию на 15 марта 1926 г.», среди медперсонала большой процент составляли врачи с низким уровнем квалификации. Так, «по произведенному испытанию врачей 2-го корпуса, из 19 человек оказались годными для службы лишь двое»640. В сочетании с отсутствием на фронте практики оказания скорой медицинской помощи это приводило к высокой смертности среди раненых – 5—10 %641. Физическое состояние личного состава НРА нельзя было признать удовлетворительным. Показателен в этом плане тот факт, что медкомиссия, проведенная в школе Вампу, считавшейся элитной, дала следующие результаты: из 5790 осмотренных 153 человека уволено со службы, 15 % из всего числа курсантов признано годными лишь для несения нестроевой службы642.
В этой ситуации помощь советских медработников имела огромное значение для поддержания боеспособности НРА. Комплекс первоочередных мер в этом направлении предполагал «разверстку лечебных заведений согласно дислокации войсковых единиц и по выработанным штатам… необходимые мероприятия по приведению военно-лечебных заведений в надлежащий вид, а также организации по санобслуживанию войсковых частей и флота»643.
Тем не менее санитарных отрядов в войсках не хватало, в армии быстро распространялись опасные инфекции, такие как брюшной тиф и холера. Летом 1926 г. НРА пересекла 150-километровую полосу заражения холерой на севере Гуандуна и юге Хунань. По свидетельствам Т.С. Бородина, в одном из населенных пунктов зараженной зоны был обнаружен советник по снабжению НРА Лодзинский, оставленный в бессознательном состоянии. Лишь благодаря вовремя оказанной первой медицинской помощи его удалось спасти644. Таким образом, оказавшись в совершенно новых для себя условиях, советские специалисты должны были не только выполнять свои профессиональные обязанности, но и быть постоянно готовыми к любым нештатным ситуациям.
Другая, весьма серьезная для инструкторов проблема заключалась в недостаточном количестве переводчиков и их слабой подготовке. Большинство советников не владело ни одним из иностранных языков. Как следует из доклада начальника Южнокитайской группы: «Приходится работать через двух переводчиков – англо-русского и англо-китайского, и потому большая часть времени тратится непроизводительно, причем при двойном переводе теряется значительная часть существа дела. Да и англо-русских переводчиков в группе имеется всего один»645. С подобной трудностью пришлось столкнуться и в Национальных армиях, и в процессе создания разведшколы в Кантоне.
Для решения данной проблемы 26 октября 1925 г. Китайской комиссией Политбюро ЦК РКП(б) было принято постановление о необходимости создания в Москве школы переводчиков на 100 человек