РКП(б) об очередных задачах партии в национальном вопросе прямо говорилось, что только «одна нация, именно великорусская, оказалась более развитой… Отсюда фактическое неравенство… которое должно быть изжито путем оказания хозяйственной, политической и культурной помощи отсталым нациям и народностям». Русские крестьяне, в большинстве своем остававшиеся на низком уровне развития, и другие представители «развитой нации», не проявлявшие должным образом готовности помогать, рисковали быть обвиненными в великорусском национализме. Представители окраинных народов, не желавшие перестраиваться на «социалистический лад», попадали в разряд местных националистов. Особенно наглядно такая перспектива обнаружилась в конце 1922 г.
Союзный центр с момента образования СССР опасался, что в случае появления полноправных органов власти в РСФСР он не сможет сохранить полноту власти в своих руках, использовать республику как полигон для различных экспериментов. Не исключено, что именно для подавления неизбежного недовольства неравноправным положением Российской Федерации в Советском Союзе был выдвинут лозунг «борьбы с великодержавным русским шовинизмом».
Вместе с тем официальная идеология вплоть до конца 1920-х гг. исходила из тотального осуждения дореволюционной истории страны. Русскому народу навязывалась мысль, что до революции у него не было и не могло быть своего отечества. Россия именовалась не иначе как тюрьмой народов, русские — эксплуататорами, колонизаторами, угнетателями других народов. Патриотизм как таковой приравнивался к национализму — свойству эксплуататоров и мелкой буржуазии. Руководство страны призывало искоренить национализм в любой его ипостаси. При этом главная опасность виделась в великодержавном (великорусском) национализме, местный национализм до некоторой степени оправдывался.
С утверждением у власти Сталина как единоличного политического лидера его представления о процессах в национальной сфере жизни общества приобретали все большее значение. С его именем связывалось классическое определение нации, представления о новых, советских нациях. Общечеловеческая культура, к которой идет социализм, изображалась им как пролетарская по содержанию и национальная по форме. Переход к такой культуре мыслился происходящим в порядке одновременного развития у национальностей СССР культуры национальной (по форме) и общечеловеческой (по содержанию). Сталин внес успокоение в национальную среду дискредитацией положения о том, что в СССР уже за период социалистического строительства исчезнут нации. Особенно воодушевляющей для «националов» стала установка, согласно которой период победы социализма в одной стране будет этапом роста и расцвета ранее угнетенных наций, их культур и языков; утверждения равноправия наций; ликвидации взаимного национального недоверия; налаживания и укрепления интернациональных связей между нациями.
Нацвопрос на XVI съезде ВКП(б). В наиболее общем виде диалектика национального вопроса представлена Сталиным 27 июня 1930 г. в политическом отчете ЦК XVI съезду партии: «Надо дать национальным культурам развиться и развернуться, выявив все свои потенции, чтобы создать условия для слияния их в одну общую культуру с одним общим языком в период победы социализма во всем мире. Расцвет национальных по форме и социалистических по содержанию культур в условиях диктатуры пролетариата в одной стране для слияния их в одну общую социалистическую (и по форме и по содержанию) культуру с одним общим языком, когда пролетариат победит во всем мире и социализм войдет в быт, — в этом именно и состоит диалектичность ленинской постановки вопроса о национальной культуре». Таким образом, выходило, что в обозримой исторической перспективе национальные культуры будут только «расцветать». Всю совокупность сталинских теоретических новшеств, как и национальную политику 1920-х гг., можно расценить как уступку «националам».
Обретение народами бывшей Российской империи государственности и автономии вело к пробуждению чувства национальной общности, росту национальных настроений. Коренизация (вовлечение представителей всех национальностей в состав руководящего аппарата, интеллигенции, рабочего класса) вела не только к позитивным сдвигам в структуре коренного населения, но и к оформлению местных элит с присущей им национальной спецификой, попытками обретения бесконтрольной самостоятельности, уклонами к сепаратизму.
Организуя реальную помощь отсталым в прошлом народам, государство в то же время превентивными ударами пыталось обезопаситься от национал-уклонизма и сепаратизма. Результатом стали растущие потери народов от репрессий. Однако это не означает, что национальная политика в СССР представляла собой возврат к политике великорусского национализма и восстановления империи. С этим не согласуется отсутствие признаков господства русских над «порабощенными» народами. Эксплуатация русскими объединенных с ними народов была напрочь исключена. Русские области РСФСР, начиная с 1917 г., вынуждены были постоянно больше отдавать, чем получать от других народов, имевших свои национальные образования. Русские, как и до революции, оставались главной опорой, государствообразующей нацией и во многом обеспечивали модернизацию всех советских республик.
Противодействие советской национальной политике и новому национально-государственному устройству СССР в условиях перехода к социализму в ряде регионов проявлялось в форме вооруженных выступлений.
Басмачество. Басмачи (от тюрк.: басма — налет) издревле действовали на территории Средней Азии. До 1917 г. их многочисленные отряды занимались исключительно грабежами местного населения и торговых караванов, фактически басмачи были профессиональными бандитами и наемниками, политика их мало интересовала. После победы советской власти басмачи продолжали свое криминальное ремесло, но теперь у них появились и новые цели — борьба с советской властью и изгнание большевиков. Первые значительные очаги басмаческого движения возникли после разгрома большевиками Кокандской автономии на территории Туркестана, а после проведения национального размежевания — на территориях Узбекистана, Казахстана, Таджикистана, Туркмении и Киргизии.
В басмачи чаще всего шли те, кто рассматривал бандитизм в качестве легкого способа заработка, и те, кого не устраивала ни старая царская и ни новая большевистская власть. Среди басмачей было много дехкан, привлекавшихся речами местных религиозных деятелей. Приток сил в бандформирования во многом обеспечивался возможностью сделать карьеру, стать командиром (курбашем) и получить в качестве награды не только часть награбленного, но и сделаться хозяином определенной территории. Многие командиры крупных отрядов басмачей создавали в контролируемых ими районах некое подобие органов управления, становились местными властителями. Фактически многие становились басмачами не столько по политическим мотивам, а ради личной наживы.
Идеологической основой басмачества как политического течения являлись панисламизм и пантюркизм. Поддержку басмаческому движению оказывали исламские организации Шура-и-Ислам и Шура-и-Улема. Целью движения было отделение Туркестана от Советской России и создание Исламского государства Туркестан. Участники крупных вооруженных формирований басмачей называли себя моджахедами — участниками джихада, священной войны мусульман против неверных, всех немусульман.
Борьба с советской властью под лозунгами священной войны обеспечивала басмачам поддержку некоторой части верующих, национальной интеллигенции, исламских деятелей и лидеров, а также панисламских кругов Турции и других мусульманских стран. Кроме того, активную помощь как оружием, обмундированием, так и денежными средствами оказывали страны, имевшие в этом регионе давние интересы. Одну из активнейших ролей в помощи басмаческому движению играла Британская империя.
Тактика борьбы басмачей состояла в том, чтобы, базируясь в труднодоступных горных и пустынных районах, совершать конные рейды в густонаселенные районы, убивать большевиков, комиссаров, советских работников и сторонников Советской власти. Повстанцы прибегали к партизанской тактике: избегая столкновений с крупными частями регулярных советских войск, предпочитали внезапно нападать на небольшие отряды, занятые большевиками населенные пункты, а затем быстро отходить.
Отряды басмачей и их соединения достигали десятков тысяч человек. Их численность снижалась по мере укрепления советской власти в регионе. По советским данным, в басмаческом движении участвовало до 160 тыс. человек в 1920 г., около 20 тыс. в 1924 г., до 3 тыс. в 1931 г., от 200 до 300 человек в 1936 г., менее 100 чел. в 1938 г., от 20 до 40 человек в 1938–1942 гг. Соответственно снижались потери сторон (в том числе мирных жителей): 516 погибших в 1918–1922 гг., 689 погибших в 1922–1925 гг., 342 погибших в 1925–1930 гг., 76 погибших в 1930–1938 гг., 12 погибших в 1938–1942 гг. Всего за 1918–1943 гг. басмачество унесло 1635 жизней, насчитывало 2332 раненых, до 10 тыс. оказавшихся в плену, сложивших оружие и перешедших границу. Наиболее известными лидерами движения басмачей в Средней Азии были Джунаид-хан и Энвер-паша.
Джунаид-хан (Джунаид Курбан Мамед), сын вождя одного из туркменских племен из рода джунаид, свой первый отряд басмачей собрал в 1912 г., совершал набеги на соседние племена, грабил узбеков и каракалпаков. С 1915 г., объединив под своей властью несколько туркменских племен, пытался захватить власть в Хивинском ханстве. В январе 1918 г. ему это удалось и до 1920 г. он был фактически правителем ханства. С появлением на политической карте Хорезмской Народной Советской республики (на юго-западе современного Узбекистана), ханской власти пришел конец. В мае 1920 г. войска Джунаид-хана были разгромлены. Позднее он выступал в качестве наемника местных феодалов и буржуазии как организатор антисоветских выступлений. Последняя крупная попытка свергнуть советскую власть в Туркмении была предпринята им в 1931 г. В упорном бою, продолжавшемся двое суток в Кара-Кумах, басмачам было нанесено поражение. Через несколько дней неотступного преследования их остатки были вытеснены за границу. Действуя из Ирана, а потом из Афганистана, Джунаид-хан продолжал оставаться лидером басмаческого движения, руководил переходами подчиненных ему бандформирований через границу, засылал своих эмиссаров в Туркмению. В 1933–1934 гг. Красная армия вновь вела в пустыне ожесточенные бои с туркменскими басмачами. Они завершились лишь с уничтожением всех курбашей, выступавших против советской власти. В 1938 г., со смертью в Иране 81-летнего Джунаид-хана, басмачество как религиозно-политическое движение в Средней Азии было подавлено. Отдельные его проявления давали о себе знать до 1942 г.