С патриотической точки зрения, диссиденты, в значительной своей части оказывались проводниками западной пропаганды внутри СССР. Их стараниями подпиливались главные опоры советского государства — идеи справедливости, братства народов, необходимость выстоять в холодной войне с Западом. Диссидентская группа советского общества, небольшая, по сравнению с общим количеством населения страны, была намного опаснее открытых врагов российского государства, живущих в странах Запада. В их выступлениях «была бьющая через край неприязнь ко всему русскому — коммунизму, государству, народу. М.С. Горбачев и А.Н. Яковлев вытащили диссидентов на политическую арену, сделали законодателями в сфере морали и политики» (Масловский Л.П. Правда о России. Путь без Сталина. М., 2014. С. 345; Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. М., 2011).
Государственно-церковные отношения. Периодически усиливавшиеся на разных этапах советской истории наступления на Церковь закончились с приходом к руководству в СССР Л.И. Брежнева и А.Н. Косыгина. Фактический отказ от реализации программы построения коммунизма автоматически снимал и задачу создания общества, в котором не было бы места ни для религии, ни для церкви. Однако отказ от обещания Н.С. Хрущева журналистам показать в 1980 г. «последнего попа» не означал отказа наследников его власти от атеистической пропаганды и антицерковной политики в «обществе развитого социализма». Вместе с тем лобовые атаки на церковь были прекращены. Так, уже 10 ноября 1964 г. было принято постановление ЦК КПСС «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения», в котором осуждались акции, сопровождающиеся оскорблением чувств верующих. Власти стали чаще использовать косвенные методы давления на церковь (сокращение численности действующих религиозных общин и духовенства, создание различного рода препятствий для желающих поступить в семинарии, крестить детей, ограничения на издание религиозной литературы и т. п.). Если в 1971 г. число приходов РПЦ (общин православных христиан, объединенных при храме) составляло 7274, то в 1976 г. их насчитывалось 7038, а в 1981 г. — 7007. В начале десятилетия в среднем закрывалось по 50 приходов в год. Во второй половине — снижение их численности замедлилось, ежегодно закрывалось около 6 приходов.
На появление религиозного самиздата, религиозных кружков и церковных диссидентов власти отвечали усилением судебных преследований. Периодически издавались секретные постановления ЦК КПСС об усилении атеистического воспитания молодежи. Однако всплеск чисто идеологической антирелигиозной активности в начале 1970-х гг. (статья руководителя Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС А.Н. Яковлева в ноябре 1972 г. с осуждением «тоски по храмам и крестам», «воспевания церквей и икон» некоторыми писателями) вскоре угас. Властям становилось все труднее игнорировать «религиозный фактор» во внешней политике. В странах Запада, начиная с Хельсинкского акта 1975 г., активно использовался принцип «прав человека», прежде всего свободы совести и вероисповедания, для оценки недемократических режимов, в том числе и в СССР. Все это способствовало изменению отношения руководства СССР к церкви и ее служителям. Существование и деятельность религиозных объединений стали рассматриваться как необходимое условие обеспечения свободы совести и прав человека. Начавшееся в стране религиозное возрождение постепенно набирало силу.
1980-е гг. начались для Русской православной Церкви под знаком подготовки к празднованию 1000-летия Крещения Руси. В декабре 1980 г. Священный Синод постановил «начать подготовку к празднованию Русской Православной Церковью предстоящего великого юбилея». Для координации церковной деятельности, связанной с подготовкой празднования, была образована юбилейная Комиссия под председательством Патриарха Пимена (С.М. Извеков, четырнадцатый по счету Патриарх Московский и всея Руси в 1971–1990 гг.). Первоначально предполагалось, что празднование юбилея будет строго внутренним церковным торжеством. В связи с предстоящим празднованием Патриарх и Священный Синод просили правительство передать РПЦ один из московских монастырей для устройства в нем церковного административного центра. В 1982 г. власти приняли решение о передаче церкви Свято-Данилова монастыря, она состоялась в мае 1983 г. Передача стала символом положительных перемен в отношении светской власти к РПЦ.
Перестройка, последовавшая за периодом «застоя» в СССР, стала новым этапом в преодолении противоречий в государственной политике в отношении церкви — одновременно и торможение возрождения, и расширение обращенных на Запад представительских функций, и препятствование укреплению роли церкви в обществе. М.С. Горбачев отказался поддержать приуроченную к 1000-летию Крещения Руси новую атеистическую кампанию. «Церковь у нас патриотическая, — говорил он в этой связи секретарю ЦК КПСС по пропаганде М.В. Зимянину, — не будем ее обижать». Представляется, однако, что главная причина, изменившая положение церкви в СССР, вызывалась обстоятельствами международного значения: необходимо было изменить имидж страны, которую на Западе стали называть, вслед за президентом США Р. Рейганом, «империей зла».
С приближением празднеств по случаю 1000-летия Крещения Руси в СССР началось заметное увеличение числа церковных приходов. Церкви были переданы некоторые святыни, хранившиеся в музеях. Незадолго до юбилея советское руководство возвратило церкви Оптину пустынь близ Козельска и Толгский монастырь в Ярославле, часть построек Киево-Печерской лавры.
29 апреля 1988 г. состоялась встреча Патриарха и постоянных членов Синода с М.С. Горбачевым, который отметил, что в условиях перестройки стало возможным более активное участие религиозных деятелей в жизни общества. Юбилейные мероприятия в рамках официальной программы проходили в Загорске (с 1991 г. Сергиев Посад) и Москве (5–12 июня 1988 г.), а также в Ленинграде, Киеве, Владимире и во всех епархиях Русской православной церкви. Для участия в торжествах были приглашены делегации всех Поместных православных церквей во главе со своими предстоятелями, делегация Римско-католической церкви, делегации других инославных христианских церквей, а также многие видные церковные и общественные деятели из различных стран. В юбилейных торжествах принимали широкое участие представители советской общественности. В рамках подготовки к празднованию юбилея проводились международные научные конференции, на которых богословы, историки, филологи и искусствоведы из Советского Союза и других стран обсуждали различные вопросы истории Русской православной церкви, ее духовного и культурного наследия.
Национальные торжества по случаю 1000-летия, завершившиеся в июне 1988 г. торжественным заседанием в Большом театре, знаменовали собой реальный поворот в церковной политике в Советском Союзе. Опасения епископата, что и на этот раз перестройка в политике окажется временным явлением, не оправдались. Падение советского режима в 1991 г. церковь встретила как активный участник процесса восстановления гражданского общества.
С принятием в 1961 г. новой Программы КПСС связывалось начало нового этапа в развитии национальных отношений в стране. Его особенности виделись в дальнейшем сближении и достижении «полного единства» наций. Национальную политику, призванную регулировать национальные отношения на новом этапе, партия обязывалась проводить «на основе ленинской национальной политики», не допуская «ни игнорирования, ни раздувания национальных особенностей». Важнейшая цель политики виделась по-прежнему в обеспечении фактического равенства наций, народностей «с полным учетом их интересов, уделяя особое внимание тем районам страны, которые нуждаются в более быстром развитии». Растущие в процессе коммунистического строительства блага было обещано «справедливо распределять среди всех наций и народностей».
Однако «развернутое строительство коммунизма» в стране продолжалось недолго. В ноябре 1967 г. Л.И. Брежнев объявил, что в СССР построено развитое социалистическое общество, в дальнейшем предстояло его совершенствовать. Новые власти отказались и от других методологических новаций хрущевского периода. Положение о новой исторической общности при этом было сохранено и получило дальнейшее развитие с уточнением представления о ней как о многонациональном народе.
«Новая общность» как многонациональный народ. Положение о якобы вполне сформировавшейся в СССР новой исторической общности содержалось в выступлениях генерального секретаря на XXIV (1971) и XXV (1976) съездах партии. В развитие этого положения Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС подготовил и выпустил двумя изданиями книгу «Ленинизм и национальный вопрос в современных условиях» (1972, 1974), дававшую официозную трактовку феномена. В книге разъяснялось: «Советский народ представляет собой не какую-то новую нацию, а является исторической, более широкой, чем нация, нового типа общностью людей, охватывающей все народы СССР. Понятие “советский народ” появилось как отражение коренных изменений сущности и облика советских наций, как выражение их всестороннего сближения, роста их интернациональных черт. Но и при тесном переплетении интернационального и национального в социалистических нациях последние образуют советский народ, оставаясь в то же время его национальными компонентами». Упрочение «новой исторической общности» представлялось важнейшей целью государственной национальной политики.
На протяжении 1970–1980-х гг. в стране было издано множество книг и статей о расцвете и сближении советских наций, о соотношении национального и интернационального, о торжестве «ленинской национальной политики». Однако работы грешили декларативностью и схоластичностью, практически не способствовали сокращению разрыва между наукой, политикой и жизнью. Быстро оживляющееся национальное самосознание третировалось как проявление национализма. Реальные противоречия национальной жизни и межнациональных отношений упорно игнорировались. «Нациология» в условиях «развитого социализма» заметно активизировалась по праздничн