Шахтинское и другие «дела» вредителей и контрреволюционеров. Вина за срывы планов развития народного хозяйства, многочисленные аварии, поломки, пожары, росту которых объективно способствовала неподготовленность кадров, форсирование индустриализации и коллективизации, зачастую перекладывалась на всевозможных контрреволюционеров, вредителей и саботажников.
В мае — июле 1928 г. в Московском Колонном зале Дома Союзов состоялся показательный процесс по «Делу об экономической контрреволюции в Донбассе» в отношении 53 работников горнодобывающей промышленности» («шахтинское дело»). Дело было заведено после серии аварий на шахтах треста «Донуголь». Подсудимые, в том числе 36 инженеров, 11 техников, обвинялись в том, что по поручению прежнего владельца они создали контрреволюционную организацию и провели акты саботажа с целью перекрыть советским руководителям шахт доступ к самым ценным местам добычи и сохранить их до возвращения бывшего владельца. Пятеро из арестованных были расстреляны, остальные получили разные сроки лишения свободы.
В феврале 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О ходе ликвидации вредительства на предприятиях военной промышленности». В августе была осуждена за массовый падеж лошадей в деревнях группа ученых-бактериологов; в сентябре якобы за организацию в стране продовольственных трудностей расстреляли 48 руководителей пищевой промышленности.
В ноябре — декабре 1930 г. проходил суд над подпольной организацией, известной как «Союз инженерных организаций» или «Промышленная партия». Согласно обвинительному акту, Промпартия была образована в конце 1920-х гг., включала более 2 тыс. представителей старой технической интеллигенции и создавала почву для переворота, который должны были поддержать англо-французские интервенты. Обвиняемые (объявленный главой Промпартии профессор Л.К. Рамзин — директор Теплотехнического института, член Госплана и ВСНХ, ответственные работники Госплана и ВСНХ И.А. Иконников, В.А. Ларичев и др.) «признались», что в случае прихода к власти намеревались сформировать правительство, в которое вошли бы П.И. Пальчинский (товарищ министра торговли и промышленности во Временном правительстве, председатель Всесоюзной ассоциации инженеров при советской власти — в качестве премьер-министра), Е.В. Тарле (известный историк — в качестве министра иностранных дел) и др. Все 8 подсудимых по делу признали свою вину. Пятеро из них, в том числе Рамзин были приговорены к смертной казни. Однако Президиум ЦИК СССР заменил эту меру наказания на 10 лет лишения свободы и 5 лет поражения в правах. В тюрьме Рамзин выполнил ряд ценных технических работ и был удостоен в 1943 г. Сталинской премии. Е.В. Тарле, сосланный в августе 1931 г. в Алма-Ату, получил возможность работать над книгой о Наполеоне. В марте 1937 г. Президиум ЦИК СССР снял с историка судимость, вскоре он был восстановлен в звании академика.
«Генштабисты» и «Весна». Реагируя на многочисленные сведения о нелояльности бывших белых офицеров, находящихся на службе в Красной Армии, органы ОГПУ — КВД в 1920–1930-е гг. вели разработку видных военных специалистов. Одной из таких разработок было «дело Генштабистов» (велось с 1924 г.). В нем были сосредоточены материалы на более чем 350 человек. На оперативном учете органов ОГПУ находились бывшие царские генералы М.Д. Бонч-Бруевич, А.Е. Снесарев, А.А. Свечин, А.И. Верховский, в неблагонадежности подозревались С.С. Каменев, М.Н. Тухачевский, Б.М. Шапошников, И.Э. Якир, А.И. Корк, С.М. Буденный, И.И. Вацетис. В августе 1930 г. в Москве и других городах начались аресты бывших царских генералов и офицеров по делу «Весна». Арестованным инкриминировались подготовка вооруженного восстания и шпионаж. Всего по стране было арестовано более 3 тыс. человек, в том числе известные Снесарев, Свечин, Верховский. Организатором дела «Весна» был деятель ОГПУ И.М. Леплевский. При поддержке зампреда ОГПУ Ягоды он раздул масштабы «Весны» до масштабов «дела Промпартии». Дело «Весна» завершилось в 1931 г. расстрелом 31 человека и многочисленными приговорами на 5–10 лет заключения. После этой «Весны» в РККА оставались группировки «первоконников» (К.Е. Ворошилов, С.М. Буденный) и «мотористов» (М.Н. Тухачевский и др.).
«Союзное бюро ЦК меньшевиков». В марте 1931 г. в Москве были преданы суду 14 человек из якобы существовавшего «Союзного бюро ЦК меньшевиков». Им предъявлялись обвинения в развале советской экономики и установлении связи с правительствами империалистических держав. Среди тех, кто проходил по этому процессу, оказались член Президиума Госплана В.Г. Громан, известный экономист и журналист Н.И. Суханов, член правления Госбанка СССР В.В. Шер. Все они «признали» себя виновными и получили от 3 до 10 лет лишения свободы.
«Трудовая крестьянская партия». В 1932 г. по делу «Трудовой крестьянской партии» были репрессированы видные советские ученые экономисты Н.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов, Н.П. Макаров, Л.Н. Литошенко и др. (всего 1296 человек). В 1987 г. дело ТКП было пересмотрено, проходящие по нему лица реабилитированы.
«Метрополитен-Виккерс». 12 марта 1933 г. ОГПУ арестовало по обвинению в шпионаже и вредительстве около 25 британских и советских служащих фирмы «Метрополитен-Виккерс», включая 6 английских инженеров. Фирма явдялась филиалом британского концерна «Виккерс», одного из крупнейших мировых экспортеров электротехнического и нефтяного оборудования. Сотрудничество с фирмой во многом способствовало осуществлению плана ГОЭЛРО. Фирма содержала в Москве специальную контору, ее инженеры работали на различных советских стройках. Арестованные обвинялись в организации в СССР вредительской сети и ряде аварий на крупных электростанциях Златоуста, Челябинска, Иваново, Баку, где они выполняли монтажные работы. По делу «Метрополитен-Виккерс» были осуждены 18 человек. Один из английских инженеров был оправдан, трое высланы из пределов СССР, а двое приговорены к трем и двум годам тюремного заключения. «Дело» стало причиной трехмесячной торговой войны между Англией и СССР. Британское правительство наложило запрет на советский импорт в Англию. Советское правительство в ответ наложило запрет на английский импорт в СССР. Война была закончена 1 июля 1933 г. в порядке взаимной отмены запрета на ввозы товаров, а также высылки из СССР после помилования двух английских инженеров. Советские специалисты, осужденные по этому и другим, часто вымышленным делам, пополнили армию заключенных и ссыльных.
Явление ГУЛАГа. Еще в 1928 г. заместитель наркома рабоче-крестьянской инспекции Н.М. Янсон в письме Сталину предложил использовать труд заключенных в освоении отдаленных местностей, на заготовках леса и добыче полезных ископаемых, на трудоемких земляных и других неквалифицированных работах. По сути дела, реанимировалась идея трудовых армий. В июне 1929 г. Политбюро одобрило это предложение и постановило создать в ведении ОГПУ систему исправительно-трудовых лагерей. 11 июля 1929 г. появилось постановление СНК СССР об использовании труда уголовно-заключенных. В апреле 1930 г. в составе ОГПУ было образовано Управление лагерями (с октября 1930 г. — Главное управление). Так появился ГУЛАГ, ставший символом советской репрессивной политики.
Труд заключенных включался в государственные планы. Лагерный сектор экономики возглавляли руководящие работники ОГПУ (с 10 июля 1934 г. — НКВД) Г.Г. Ягода, М.Д. Берман, И.И. Плинер, Я.Д. Рапопорт, С.Г. Фирин, Н.А. Френкель и др. К началу 1933 г. общее число заключенных в лагерях составило примерно 300 тыс. человек, в 1937 г. — уже 996,4 тыс. По данным на начало 1938 г., в лагерях и исправительно-трудовых колониях (для осужденных к лишению свободы на сроки до 3 лет) находились 1 851 570 заключенных. Кроме того, использовался труд так называемых «спецпоселенцев», численность которых составляла 880 007 человек. По плану на 1937 г. НКВД поручалось освоить около 6 % общесоюзных капиталовложений. В 1930-е гг. трудом заключенных строились города (Магадан, Ангарск, Норильск, Тайшет), каналы (Беломорско-Балтийский, Москва — Волга), нефтяные промыслы Ухты и Печоры, угольные шахты Воркуты, золотые прииски Колымы и Магадана, Карагандинские угольные шахты и Балхашский медный комбинат, Норильский никель-кобальтовый комбинат, леспромхозы и многие тысячи километров железных дорог. В 1936 г. в составе НКВД создано Главное управление шоссейных дорог, которому было поручено все дорожное строительство.
«Союз марксистов-ленинцев». В 1932 г. ряд членов партии попытались создать организацию и развернуть антисталинскую пропаганду. Идейным вдохновителем протеста стал М.Н. Рютин, секретарь Краснопресненского райкома партии Москвы в 1924–1928 гг., кандидат в члены ЦК в 1927–1930 гг., исключенный из партии в сентябре 1930 г. с формулировкой: за «предательско-двурушническое поведение в отношении партии и за попытку подпольной пропаганды правооппортунистических взглядов». Попытка защититься закончилась арестом (освобожден в январе 1931 г.). Дальнейшие размышления Рютина вместе со старыми большевиками В.Н. Каюровым и М.С. Ивановым о причинах деградации советского общества привели к убеждению: без свержения сталинской тирании и необходимости создания антисталинского «Союза марксистов-ленинцев» не обойтись.
К марту 1932 г. М.Н. Рютин подготовил два документа. В обращении «Ко всем членам ВКП(б)», в частности, говорилось: «Авантюристические темпы индустриализации, влекущие за собой колоссальное снижение реальной заработной платы рабочих и служащих, непосильные открытые и замаскированные налоги, инфляция, рост цен и падение стоимости червонца; авантюристическая коллективизация с помощью невероятных насилий, террора… привели всю страну к глубочайшему кризису, чудовищному обнищанию масс и голоду как в деревне, так и в городах… Ни один самый смелый и гениальный провокатор для гибели пролетарской диктатуры, для дискредитации ленинизма не мог придумать ничего лучшего, чем руководство Сталина и его клики».
В другом документе — «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» — политика генсека бичевалась как изменническая по отношению к международному социализму, начиная с Брестского мира: «Ленин подходил к вопросу о Брестском мире как большевик-интернационалист, Сталин же — как национал-большевик. Для Ленина Брестский мир был средством задержаться до появления общей социалистической революции… Ленин страстно верил в революционное движение на Западе и видел его, Сталин не верил в него».