«Бухаринская школа». Документы не получили широкого распространения, так как «Союз марксистов-ленинцев» был разгромлен в самом зародыше. В сентябре члены партии Н.К. Кузьмин и Н.А. Стороженко передали в ЦК полученное ими для ознакомления обращение «Ко всем членам ВКП(б)». На следующий день члены «праволевацкого» союза были арестованы. К этому времени с документами ознакомились Зиновьев, Каменев, Угланов, члены «бухаринской школы» (Д.П. Марецкий, А.Н. Слепков, Я.Э. Стэн и др.). Создатели «Союза» и все, кто имел какое-либо отношение к его деятельности (30 человек), были привлечены к ответственности. В октябре 1932 г. отправились в ссылку Каменев и Зиновьев за то, что знали о документах и не сообщили о них в ЦКК.
В октябре 1932 г. были арестованы также 38 участников «группы Слепкова и других» («бухаринская школа»). В качестве обвинений выдвигались два факта: проведение конференции в августе 1932 г. на квартире В.Н. Астрова (в его ходатайстве о реабилитации утверждалось, что это была дружеская встреча сокурсников) и подготовка террористических актов против руководителей партии и правительства. В апреле 1933 г. 34 человека из «школы» были осуждены на различные сроки лишения свободы по обвинению в создании организации, «ставившей своей целью активную борьбу с советской властью и восстановление капиталистического строя в СССР».
«Дело» Толмачева — Эйсмонта. К концу 1932 г. в списке «контрреволюционных заговорщиков» оказались известные участники Гражданской войны В.Н. Толмачев и Н.Б. Эйсмонт, входившие до 1927 г. в «объединенную троцкистско-зиновьевскую оппозицию», а также член ЦК партии А.П. Смирнов (член Президиума ВСНХ СССР, в 1928–1930 гг. секретарь ЦК). «Преступным» оказался разговор на вечеринке 7 ноября 1932 г., в котором Толмачев заявил о необходимости «убрать Сталина», а согласившийся с этим Эйсмонт предложил своему близкому знакомому Н.В. Никольскому (в 1932 г. — руководитель экспортного объединения на Игарке) «самоопределиться» и высказать мнение «относительно своего участия в этом деле».
Обвиняемые категорически отрицали наличие у них террористических намерений. Тем не менее, Январский (1933) объединенный пленум ЦК и ЦКК своим постановлением их в этом обвинил и потребовал, чтобы члены ЦК Томский, Рыков и кандидат в члены ЦК Шмидт, якобы поощрявшие антипартийную деятельность группы, коренным образом изменили свое поведение. Результатом стало заключение Толмачева и Эйсмонта в спецлагерь сроком на 3 года. Смирнов был исключен из членов ЦК.
Обострение классовой борьбы. Под впечатлением событий рубежа 1932–1933 гг. речь Сталина на январском пленуме была довольно резкой. Он вновь заявил, что по мере успехов социализма классовая борьба будет обостряться и «на этой почве могут ожить и зашевелиться» разбитые группы старых контрреволюционных партий эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов Центра и окраин, осколки контрреволюционных элементов из троцкистов и «правых уклонистов».
Однако в отношении к главным лидерам оппозиционеров «обострения» не наблюдалось. Зиновьев, исключенный из партии в октябре 1932 г. и отправленный ссыльным в Кустанай, в декабре 1933 г. был вторично восстановлен в партии, избран членом правления Центросоюза, позднее включен в редколлегию журнала «Большевик». Каменев, приговоренный в 1932 г. к 3 годам ссылки в Минусинске, в декабре 1933 г. тоже был возвращен в партийные ряды и назначен директором издательства Academia, позднее стал директором Института мировой литературы АН СССР. Изгнанный из Политбюро Бухарин вскоре был избран академиком АН СССР, оставался членом ЦК (после XVII съезда — кандидатом в члены) и членом ЦИК СССР, начальником Научно-технического управления и членом Президиума ВСНХ, работал в Наркомате тяжелой промышленности. 27 февраля 1934 г. он был назначен ответственным редактором газеты «Известия». Томский, пониженный в партийном статусе с члена Политбюро до кандидата в члены ЦК партии, с 1932 по 1936 г. заведовал Объединенным государственным издательством.
«Съезд победителей». XVII съезд партии (26 января — 10 февраля 1934 г.), фигурировавший в истории как Съезд победителей, отметил победу на фронте социалистического строительства в результате успешного выполнения первого пятилетнего плана и утвердил резолюцию «О втором пятилетнем плане развития народного хозяйства СССР (1933–1937 гг.)», задачей которого были окончательная ликвидация капиталистических элементов и завершение технической реконструкции народного хозяйства. Съезд провозгласил полный идейный разгром всех фракционных и оппозиционных группировок.
Однако к концу съезда, несмотря на клятвы верности вождю и отповеди оппозиционерам, самобичевание и льстивые речи бывших «левых» и «правых уклонистов» (Каменев призывал «всеми силами, всей энергией противодействовать малейшему колебанию» авторитета Сталина, Бухарин величал его фельдмаршалом пролетарских сил), обнаружились признаки новой «оппозиции», наметившейся при обсуждении кандидатур на пост генерального секретаря.
Участники событий (А.В. Снегов, в 1934 г. секретарь Иркутского горкома партии; старый большевик Л.С. Шаумян; Н. Андреасян, возглавлявший одну из счетных подкомиссий на съезде; О.Г. Шатуновская, в 1934 г. парторг МК и МГК, репрессированная позднее за принадлежность к троцкистской организации) рассказывали, что на роль генсека на XVII съезде партии «примерялись» кандидатуры Г.К. Орджоникидзе, Я.Э. Рудзутака, И.М. Варейкиса и чаще всего — С.М. Кирова. Известно, что 8 депутатов во главе с секретарем Северо-Кавказского крайкома Б.П. Шеболдаевым приглашали его на совещание и предлагали выдвинуть на пост генсека. Но он не просто отказался, а сообщил об этом предложении Сталину. И это имело трагические последствия.
10 февраля 1934 г. пленум ЦК, избранный XVII съездом партии, сформировал Политбюро, Оргбюро и Секретариат. В Политбюро вошли Андреев (нарком путей сообщения СССР), Ворошилов, Каганович, Калинин, Киров, Косиор, Куйбышев (зампред СНК, председатель Комиссии советского контроля), Молотов, Орджоникидзе, Сталин. Секретариат ЦК образован в составе Жданова, Кагановича, Кирова и Сталина. С этого времени и вплоть до апреля 1966 г. должности генерального секретаря в ЦК партии не было. До появления в ЦК должности первого секретаря (сентябрь 1953 г.) формально все секретари ЦК были равноправны. С 1934 г. Сталин сохранял неформальное лидерство, фактически выполняя функции генсека.
Убийство Кирова. 1934 г. вошел в историю не столько как год XVII съезда партии, сколько как год убийства Кирова и начала широкомасштабных репрессий против участников бывших оппозиций. Киров был одним из самых последовательных сторонников Сталина. С января 1926 г. и вплоть до убийства он был первым секретарем Ленинградского обкома и горкома партии. В октябре 1926 г. на пленуме ЦК Киров предложил вывести из состава Политбюро Троцкого и Каменева, а сам был избран кандидатом в члены Политбюро. В 1930 г. он стал полноправным членом Политбюро, а с февраля 1934 г. вдобавок еще и секретарем ЦК партии.
Казалось, ничто не предвещало его гибели. Накануне XVII съезда партии, 17 января 1934 г., Киров выступил на объединенной областной и городской Ленинградской конференции с «культовым» докладом «Сталин — великий организатор побед рабочего класса». С конца июля по август отдыхал в Сочи вместе со Сталиным и с Ждановым. С 3 по 30 сентября был в командировке в Казахстане. 25–28 ноября принимал участие в работе пленума ЦК в Москве, а 29 ноября возвратился в Ленинград и стал готовить доклад, с которым должен был выступить 1 декабря в 18 часов на партийном активе. Но за полтора часа до выступления был убит выстрелом из револьвера в Смольном. Убийство совершил бывший партработник Л.В. Николаев, у которого было не все ладно с психикой. Незадолго до убийства (15 октября) он задерживался с пистолетом у квартиры Кирова. Однако это не вызвало подозрений: уволенный с работы партиец ходатайствовал о предоставлении должности; пистолет принадлежал ему на законных основаниях. На вопрос, зачем он совершил убийство, ответил, что кто-то ведь должен был показать неблагополучие в стране, повторив подвиг А.И. Желябова (организатор покушений на императора Александра II, убитого 1 марта 1881 г.).
Действительные причины убийства обнаружились вскоре после начала следствия. Но, как писал позднее один из руководителей МВД П.А. Судоплатов, следователи не могли объявить, что член Политбюро погиб, запутавшись в интимных связях с замужними женщинами, в частности с привлекательной латышкой Мильдой Драуле, женой убийцы.
Вероятно, Сталину сразу же пришла в голову идея использовать убийство в политических целях как повод для организации расправы над неугодными кадрами партии и государства. В момент поступления сообщения об убийстве в кремлевский кабинет Сталина он тут же, до какого-либо расследования, заявил соратникам, что зиновьевцы, потерпев поражение в открытой борьбе, перешли к террору против партии.
В 1956–1957 гг. обстоятельства гибели Кирова рассматривались партийной комиссией под председательством В.М. Молотова. Комиссия пришла к выводу, что убийство Кирова совершено Л.В. Николаевым, который никогда не был связан с троцкистско-зиновьевской оппозицией. В 1961 г. работала комиссия под руководством Н.М. Шверника. Комиссия посчитала, что убийство было организовано и осуществлено работниками НКВД по заданию Сталина. В 1963–1967 гг. комиссия под председательством А.Я. Пельше пришла к выводу, что в убийстве Кирова виновен Николаев, охранник Кирова М.В. Борисов погиб случайно. В конце 1980-х гг. дело об убийстве Кирова изучалось комиссией под руководством А.Н. Яковлева. К работе привлекли генпрокуратуру, следственный отдел КГБ СССР. Силовики вынесли вердикт: документов, свидетельствовавших о причастности Сталина к убийству Кирова, не обнаружено. Яковлев с выводами не соглашался, обвинял комиссию в плохой работе и сокрытии причастности Сталина к убийству из-за ведомственной принадлежности. В 2005 г. Т.А. Сухарникова, заведующая Музеем С.М. Кирова в Санкт-Петербурге, первая из историков получила возможность, по доверенности сына и племянницы расстрелянного по этому делу Николаева, изучить 58 томов следственного дела «О злодейском убийстве товарища С.М. Кирова», которые хранятся в Центральном архиве ФСБ РФ. Ее выводы, обнародованные в 2009–2011 гг.: Николаев не состоял ни в каком заговоре (ни в «троцкистско-зиновьевском», ни в сталинском), убийство Кирова не было инспирировано Сталиным. Киров убит Николаевым из личной мести — за то, что ему после увольнения с работы не представляли новую, столь же «ответственную» и высокооплачиваемую работу. Любовная связь Кирова с М. Драуле отрицается. Таким образом, ясность в дело об убийстве С.М. Кирова пока внести не удается.