нализма. В рамках фашистского движения социальное напряжение капиталистического общества разряжается в виде шовинизма, расизма и претензий на национальную исключительность. Если коммунизм по природе своей интернационален и в принципе отрицает идею национального превосходства, то фашисты вербуют сторонников, играя на межэтнических противоречиях, реальном или мнимом ущемлении интересов людей той или иной национальности. Очень хорошо это прослеживается на примере современных неофашистов.
Коммунисты считают единственным способом разрешения противоречий капиталистического общества последовательную классовую борьбу, которая в итоге должна привести к социальной революции. Поэтому они исключают войну как средство достижения целей (отдельные извращения этого принципа со стороны некоторых политиков, считавших себя коммунистами, не могут поставить его под сомнение). Фашисты, объявляя один народ “избранной нацией” или высшей расой, а остальные неполноценными, обосновывают таким образом свои претензии на расширение “жизненного пространства”. Поэтому они признают войну как главное средство решения социальных и национальных проблем. При всем при том фашизм представляет собой целостную и достаточно последовательную идеологию, поэтому его нельзя отождествлять с бытовым расизмом или национализмом.
Очевидно, что в идеологическом отношении сталинизм и фашизм находятся в непримиримом противоречии. Идеологией сталинизма был марксизм, хотя и вульгаризованный, догматически истолкованный и извращенный. Но даже в таком виде марксизм является антиподом фашизма. Идеологические базы сталинизма и фашизма не просто различны, а полярны.
Вместе с тем действительно существует внешнее сходство между сталинизмом и фашизмом как политическим движением, которое пришло к власти в ряде стран в первой половине века. Это сходство определяется использованием и в том, и в другом случае тоталитарных методов управления общественными процессами. Однако внешняя похожесть скрывает глубокие и принципиальные различия в корнях, природе и сущности обоих общественных явлений.
Между двумя мировыми войнами капитализм переживал очередной кризис. Старый капитализм, основы которого были заложены на начальной стадии машинного производства в XIX веке, перестал отвечать требованиям времени. “Верхи” явно были не способны поддерживать прежний режим сверхэксплуатации трудящихся, а “низы” не хотели жить по-старому и требовали социально-экономических и политических преобразований. Наибольшую остроту кризис приобрел именно в Германии и Италии. Правящий класс этих стран, в отличие от более благополучных государств Запада, искал выход в установлении режима диктатуры крупной буржуазии. Дело в том, что тоталитарная диктатура обычная реакция буржуазии на кризисное состояние общества, на возрастание угрозы ее господствующему положению со стороны рабочего движения. В этом случае привычные методы управления в рамках традиционной буржуазной демократии теряют свою действенность. В подобной ситуации, стремясь сохранил, политическую и экономическую власть, крупная буржуазия устанавливает свою диктатуру и переходит к методам силового подавления всякого инакомыслия и любого противодействия своему господству. Ради сохранения своих привилегий буржуазия идет на уничтожение даже весьма ограниченной демократии и способна привести к власти самых оголтелых авантюристов.
В рамках режима своей диктатуры правящие круги капиталистических государств широко используют тоталитарные методы, включая массовые политические репрессии против своих противников. В современном мире буржуазная диктатура встречается почти так же часто, как и классическая буржуазная демократия. В качестве примеров можно вспомнить франкистскую Испанию, салазаровскую Португалию, Грецию времен “черных полковников”, Турцию 60-х и 70-х гг., многочисленные латиноамериканские и азиатские диктатуры. Во время Второй мировой войны значительная часть “цивилизованных” европейских государств прошла через период буржуазной диктатуры.
Фашизм (как режим политической власти) представляет собой одну из форм буржуазной диктатуры[138]. Его своеобразие заключается только в том, что правящие круги буржуазии для сохранения своей власти использовали идеологию и политическое движение фашистов. Принятие на вооружение монополистическими кругами идеи национальной исключительности и их союз с фашистским движением обеспечили режиму буржуазной диктатуры массовую социальную базу и, тем самым, создали предпосылки для превращения его в тоталитарный режим, специфические признаки которого описаны в предыдущей главе.
Следует подчеркнуть, что не сама крупная монополистическая буржуазия непосредственно породила феномен фашизма. Он возник в результате трансформации социального протеста мелкобуржуазных слоев в идеологию и политическое движение крайней националистической направленности. Правящие реакционные круга лишь использовали фашизм в своих классовых интересах, заключив союз с этим политическим движением[139]. Подобное имело место в Германии и Италии после Первой мировой войны. Сочетание тоталитарной буржуазной диктатуры с идеологией национального превосходства и проповедью войны как средства разрешения конфликтов дало известный результат.
Итак, причиной возникновения и сталинизма, и фашизма (как формы буржуазной диктатуры) в конечном итоге явилась неадекватность конкретным социально-экономическим условиям породивших их способов производства — вульгарного коммунизма и “старого” капитализма (старого — в отличие от современного). Показательно в этой связи, что и в Германии, и в Италии фашистские режимы активно проводили политику усиления вмешательства государства в экономику и контроля над ней. Интенсивный процесс сращивания капиталистических монополий и государства при фашизме являлся отражением кризиса старых принципов функционирования экономики, переживаемого капиталистическим миром в первой половине века. Та же причина — неадекватность способов производства — определила тоталитарный характер сталинизма и фашизма, их крайне нетерпимое отношение к любому инакомыслию и даже простой аполитичности, жесткую регламентацию жизни простых граждан.
Но несмотря на формальное внешнее сходство, внутренняя сущность сталинизма и фашизма глубоко различна. Выше отмечено принципиальное различие идеологий, на которых они базируются. Фашизм в качестве лучшего и верного защитника “священного права частной собственности” служит укреплению власти крупной буржуазии. Он является порождением именно и только капиталистического способа производства. Характерно, что идеология фашизма культивирует в человеке крайний индивидуализм и производные от него самые низменные страсти и пороки, что нашло свое законченное воплощение в германском варианте фашизма.
Сталинизм является продуктом совершенно другого способа производства — вульгарно-коммунистического, основу которого составляет общенародная собственность на средства производства. Эта модель общественного развития, как известно, абсолютно отрицает частную собственность и, таким образом, вступает в прямое противоречие с целями и задачами фашизма как политического движения.
Именно принадлежность сталинизма и фашизма двум полярно противоположным способам производства определяет глубину пропасти, которая пролегает между ними, несмотря на сходные внешние черты. В известной мере сталинизм и фашизм как крайние проявления породивших их общественно-экономических систем противостоят друг другу в гораздо большей степени, чем истинный социализм и общество традиционной буржуазной демократии. Такой авторитет по данной проблеме, как Гитлер, понимал это гораздо лучше наших нынешних интеллектуалов от демократии. Именно поэтому он считал Советский Союз главным препятствием на пути реализации своих бредовых идей.
Вместе с тем, несмотря на тоталитарный характер своего режима, Гитлер вполне мог бы сосуществовать с западными демократиями, с которыми он находил взаимопонимание по крайней мере по одному вопросу — необходимости защиты частной собственности и капитализма. В пользу этого предположения свидетельствуют как политика попустительства фашистской Германии, проводимая западными странами вплоть до начала войны, так и тайные сепаратные переговоры о мире между ними, которые, как известно, велись перед ее окончанием. Вместе с тем сколько-нибудь длительное мирное сосуществование СССР и фашистской Германии было невозможно, поскольку политические и экономические противоречия между ними, возникавшие в результате стремления Германии к внешней экспансии, становились неразрешимыми вследствие антагонизма вульгарно-коммунистического и капиталистического способов производства. Перед войной это было очевидно для всех, в том числе и для западных стран, желавших столкновения Германии и СССР. (Своеобразным образом этот расклад политических предпочтений подтвердили выборы президента Российской Федерации летом 1996 г., во время которых все отечественные буржуазные националисты и фашисты — от ряженых (В. В. Жириновский) до вполне реальных — поддержали кандидатуру Б. Н. Ельцина и курс на капитализацию в противовес Г. А. Зюганову и перспективе социалистического возрождения страны).
Эти вывода позволяют определить историческое место сталинизма как политического режима. Сталинизм занимает такое же положение по отношению к истинному социализму, как буржуазная диктатура по отношению к обществу классической буржуазной демократии. (Упоминаемый в предыдущей фразе истинный социализм не был до сих пор реализован на практике, его теория не разработана.
Эта проблема будет подробно рассмотрена в следующих главах). Отсюда следует, что отождествление сталинизма с фашизмом совершенно неправомерно. Фашизм является порождением капиталистического общества и ни в сфере идеологии, ни на практике не покушается на его устои. В силу этого факта, а также по причине несовместимости идей национального превосходства и интернационализма, фашизм непримиримо антагонистичен и истинному социализму, и вульгарному коммунизму.