[80].
Исходя из данного факта, Ленин намечает политическую реформу, призванную радикально демократизировать советское государство. Эта реформа включала в себя ряд важнейших политических и организационных вопросов. Так, он требовал при создании нового государственного аппарата овладения действительно «социалистической» культурой. Отсюда его поиск соответствующих элементов для ее построения, начиная от привлечения в государственный аппарат «передовых» рабочих и кончая элементами «действительно просвещенными», «за которых можно ручаться, что они ни слова не возьмут на веру, ни слова не скажут против совести, не побоялись признаться ни в какой трудности и не побоялись никакой борьбы для достижения поставленной себе цели»[81].
Особое внимание Ленин уделял межнациональным, отношениям в новом государстве. Он предлагал их решать на сугубо интернациональной основе. К сожалению, в 1922 году в стране возник ряд конфликтов на национальной почве, которые могли подорвать усилия партии по созданию СССР. Одной из причин этих конфликтов была ошибочная великодержавная политика Сталина по отношению к отдельным национальным республикам.
Мало того, как нарком по национальным вопросам, Сталин выступил противником ленинского плана образования СССР, основанного на равноправии и добровольном вхождения в Союз независимых национальных республик. Он считал, что Ленин проявляет в этом отношении «национальный либерализм». Сталин был убежден, что Союз следует строить по принципу автономного вхождения этих республик в состав РСФСР и их прямой подчиненности российскому центру. По Ленину эта идея «в корне была не верна и несвоевременна»[82]. Она порождала националистические и шовинистические настроения в стране, способствовала недоверию и дистанцированию от центра национальных республик. Ленин видел в реализации идеи «автономизации» требование бюрократического аппарата, что могло привести и приводило на практике к прямому нарушению принципа пролетарского интернационализма. Он писал в этой связи: «Тот грузин, который пренебрежительно… швыряется обвинением в «социал-национализме» (тогда как он сам является настоящим и истинным не только «социал-националом», но и грубым великорусским держимордой), тот грузин, в сущности, нарушает интересы пролетарской классовой солидарности…»[83]
Такая резкая отповедь Сталину со стороны Ленина была обострена инцидентом, который возник между Орджоникидзе, представлявшего власть центра в Закавказье, и одним из членов грузинской компартии, которого он ударил рукой в ответ на его устное оскорбление. Посланная из центра партийная комиссия под руководством Дзержинского, которая должна была изучить это «грузинское дело», фактически оправдывала рукоприкладство Орджоникидзе. Узнав о таком исходе конфликта, Ленин решает вмешаться в него. Он пишет свою известную статью «К вопросу о национальностях или об «автономизации», в которой требует «примерно наказать Орджоникидзе», предлагает «доследовать или расследовать вновь все материалы комиссии Дзержинского на предмет исправления той громадной массы неправильностей и пристрастных суждений, которые там несомненно имеются. Политически – ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую капанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского»[84].
Данный конфликт глубоко потряс Ленина, отрицательно повлияв на его здоровье. Тем не менее, он продолжал борьбу, сделав из сложившейся ситуации в Грузии далеко идущие выводы. Он полностью изменяет план образования СССР, представленный Сталиным и создает свой собственный план его создания, который основывается на полном равенстве прав каждой независимой республики, желающей вступить в Союз. Он предлагает «оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов»[85]. По его мнению, нужно сделать все для того, чтобы устранить любые несправедливости со стороны большой нации по отношению к нации маленькой, чтобы в условиях революционного пробуждения Востока, самим не попадать «хотя бы даже в мелочах, в империалистические отношения к угнетаемым народностям»’.
Радикальную политическую реформу в стране Ленин связывал со всей международной обстановкой в мире. С его точки зрения новый госаппарат должен работать таким образом, чтобы Советская республика могла продержаться до тех пор, пока развитые «западноевропейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму»[86]. И здесь Ленин отмечает новые обстоятельства движение этих стран к социализму: «…Они завершают его не равномерным «вызреванием» в них социализма, а путем эксплуатации одних государств другими»[87]. И хотя конечная победа социализма в перспективе «безусловно обеспечена» благодаря общему перевесу революционных сил Востока над контрреволюционными силами Запада, тем не менее, тактически для того, чтобы продержаться до возможного военного столкновения Запада и Востока, и для того, чтобы «помешать западноевропейским контрреволюционным государствам раздавить нас»[88]. Советской стране необходимо создать такое государство, в котором рабочие сохранили бы свое руководство над крестьянами, изгнать из своих общественных отношений всякие следы каких бы то ни было излишеств, поднять, как уже отмечалось, производительные силы страны на уровень самых новейших научно-технических достижений.
Разрабатывая реформу Советского государства, Ленин, конечно, не мог обойти проблему места и роли правящей коммунистической партии в обществе. Практика построения социализма предъявляла к ней особые требования, радикально отличающиеся от тех, когда партия только шла к власти.
Ленин, прежде всего, видел в партии наиболее сознательную часть рабочего класса, которая ведет за собой не только рабочих, но и крестьян. Как правящая партия она определяет стратегию и тактику построения нового общества, разрабатывает и распространяет во всех слоях общества свое мировоззрение, свои социалистические идеи.
Ему была глубоко чужда идея монополии отдельных лиц на принятие политических решений. Эти решения, как правило, были плодом широких коллективных обсуждений и решений, принимаемых на съездах и конференциях партии. В итоге каждый член партии имел возможность влиять на выработку политического курса страны и его воплощения в жизнь. Даже после вынужденного принятия решения о запрете фракций в партии Ленин считал, что это решение не может остановить общепартийные дискуссии, которые широко публиковались в партийной печати.
Быстрое увеличение и расширение правящей партии за счет лиц и целых слоев, далеких по своему мировоззрению и поведению от рабочего класса, могло привести и приводило к размыванию социальной базы партии. В этой связи Ленин намечает ряд принципиальных шагов, которые должны были качественно улучшить состав партии, укрепить ее политическое руководство, резко повысить эффективность ее работы. В сентябре 1921 года он публикует в «Правде» статью «О чистке партии», в которой подчеркивает необходимость предъявления новых требований членам партии, связанных с мирными задачами социалистического строительства и борьбой «против разлагающих и пролетариат и партию влияний мелкобуржуазной и мелкобуржуазноанархической стихии»[89]. Эта стихия нередко приводила к отрыву отдельных членов партии от масс, порождала явления, позорящие «партию в глазах массы». Не переоценивая уровень развития масс, видя их определенную усталость от прошедших войн и общественных преобразований, Ленин отмечал их чуткое умение отличать честных и преданных революции коммунистов от «примазавщихся» к власти, от «за-комиссарившихся» или «обюрократившихся». В этой связи он требовал «чистить» партию, считаясь с указаниями беспартийных трудящихся»[90].
Для коммунистической партии Ленин, вообще, считал чрезмерным ее количество даже в 300–400 тысяч членов партии. Он ссылался на мнение белогвардейцев, которые делали ставку на «непролетарский состав нашей партии» и ее классовое перерождение[91]. В этой связи он требовал увеличения в партии количества рабочих, проработавших на заводах и фабриках не менее десяти лет и имеющих соответствующую «пролетарскую психологию»[92].
Рассматривая отношение правящей партии с народом, Ленин допускал возможность ее падения в случае утраты связи с массами, или превращения в зазнавшуюся партию. Эта мысль Ленина во многом оказалась пророческой в связи с политикой Сталина в 1930-е годы, породившей глубокий политический кризис в партии и обществе.
Если по Ленину партия – это союз единомышленников, тесно связанный с народом, то по Сталину она представляет собой своеобразный закрытый «орден меченосцев». Являясь хозяином в обществе, партия внутри себя имеет также своего хозяина в лице генсека. Известно, что при Ленине генеральный секретарь партии был всего лишь секретарем, ответственным за организацию работы высших ее органов. При Сталине должность генсека становится всесильной и практически бесконтрольной. Как полный хозяин в партии, генсек, по мнению Сталина, время от времени может пройтись «по рядам партии с метлой в руках»*. Такая «демократия» в партии, конечно, ничего общего не имела с ленинским пониманием революционной партии как идейной организации, где каждый член партии имел право высказываться по любым вопросам партийной жизни и свободно критиковать своих товарищей, невзирая на их должность и положение в партии.