Считать Сталина «не доктринером», «творцом», «эффективным» менеджером и т. д. можно, только закрыв глаза на миллионы жертв его поистине каннибальской политики, ничего общего не имеющей с идеалами и ценностями социализма. Согласиться с вышеприведенными оценками его деятельности можно только в одном случае: если под «творчеством» понимать не теорию НЭПа, с которой выступил Ленин, а сталинский возврат в начале 30-х гг. от НЭПа к политике «военного коммунизма», не ленинскую идею постепенной добровольной кооперации на селе, а «большой скачок», связанный с коллективизацией, наконец, не проект дебюрократизации и реформы советского государства, предлагавшийся Лениным, а создание Сталиным тоталитарной системы, с ее незаконными массовыми репрессиями.
Утверждения о якобы «недоктринерской» и «творческой» натуре Сталина нам напоминает известное «творчество» Воланда из «Мастера и Маргариты» М. Булгакова. Отличие только в том, что Воланд в писательском воображении применял метод «секир башка» только к отдельным нехорошим персонажам романа «Мастер и Маргарита», а Сталин пользовался им в реальной действительности применительно к сотням тысячам ни в чем не повинных людей.
На самом деле, никакого «творческого», а тем более «эффективного менеджера» в лице Сталина не было. Он был хитроумным, но недальновидным политиком, допускавшим на практике весьма грубые ошибки. Это от него исходили нереальные цифры пятилетних планов, абсолютизация чрезвычайных мер в политике, стратегические просчеты в оценке предвоенной ситуации накануне 1941 года, полное пренебрежение ценностью человеческой жизни в ходе войны и т. д.
Как уже говорилось, у Сталина был свой доморощенный проект строительства нового общества, чуждый марксизму и научно обоснованному проекту Ленина. Нельзя забывать, что идеи индустриализации, кооперации и культурной революции принадлежали Ленину, а не Сталину. Ленин хотел и предлагал провести индустриализацию страны, прежде всего за счет повсеместной экономии средств в хозяйстве и радикального сокращения бюрократического госаппарата, а кооперацию – за счет строгого соблюдения принципа добровольности и механизации сельского хозяйства.
Ни тот, ни другой завет Ленина не были выполнены Сталиным. Мало того, по сравнению с этими заветами он делал нечто прямо противоположное им. В итоге, научно продуманный и мирный план создания социализма он заменил собственным произволом и насилием над людьми. Страшны «плоды» его тоталитарного режима власти, когда физически и морально уничтожались лучшие люди страны: выдающиеся руководители партии и государства, талантливые ученые и представители культуры. По данным доклада комиссии ЦК КПСС Президиуму ЦК, только за 1935–1940 годы за «антисоветскую деятельность» было арестовано 1980 635 человек, из них расстреляно 688 503. Соответственно за 1937–1938 годы арестовано 1 548 366 и расстреляно 681 692[99]. В итоге был уничтожен весь тонкий слой революционеров, о которых в свое время Ленин говорил, что для них правдивость и честность были естественными человеческими качествами.
Сталинская политика, абсолютизирующая насильственные методы социалистического строительства, естественно встретила активное сопротивление ей как со стороны крестьянства (особенно на юге страны), так и внутри партии сначала со стороны «левой», а затем и «правой» оппозиции. Это сопротивление также проявилось в голосовании на XVII съезде партии, в программном демарше Рютина, обличительном письме Раскольникова, в критических высказываниях Крупской, Пятницкого и других ветеранов партии[100].
Ответ Сталина был жестким и по-иезуитски расчетливым: он решил уничтожить всех свидетелей своих провалов в политике. Отсюда Большой террор конца 1930-х гг. и превращение во «врагов народа» выдающихся деятелей революции и советской власти. Отсюда же «дело Кирова» и знаменитые фальсификации Московских процессов, гонения на «старых большевиков» и полная «зачистка» ближайших соратников Ленина, упомянутых в его Политическом завещании.
Конечно, было бы антиисторично сводить все негативные стороны в строительстве социализма только к одной фигуре Сталина. Сталин был лишь вершиной пирамиды власти, которая в XX веке получила название тоталитаризма. Что из себя представлял этот режим политической власти? Какие ему присущи общие черты, и в чем проявилась его специфика в рамках советской истории?
Вот, что по этому поводу писала знаменитая ученица немецкого философа Карла Ясперса Ханна Арендт в своей работе, посвященной тоталитаризму. По ее мнению, он есть следствие атомизации личности в обществе, возникшей в XX веке[101]. По ее мнению, крушение традиционной социальной стратификации и появление маргинальных и люмпенизированных масс после первой мировой войны в Германии и советской России заложило фундамент для возникновения тоталитарных режимов Гитлера и Сталина. Но если немецкий тоталитаризм стал реакцией на неспособность социал-демократических правительств организовать социальный порядок на основе буржуазной конкуренции и тяжелых последствий послевоенной эпохи, то сталинский тоталитарный режим, паразитируя на усталости масс от революции и гражданской войны, прибегал к сознательному уничтожению любых проявлений социально-политической оппозиции существующей власти.
Сталин «искусственно» создавал атомизированное общество, которое для Гитлера приготовили исторические события. В отличие от Ленина, который публично анализировал свои ошибки и всегда исходил в политике из учета различных общественных интересов, Сталин нивелировал социальные интересы и почти всегда списывал свои ошибки на других.
Тоталитаризм предполагает характерное разделение общества на всевластного вождя и послушную некритическую массу. Интересно замечание Ханны Арендг о том, что высококультурные люди вовсе не противостоят массовым тоталитарным движениям. Даже, напротив, «развитой индивидуализм и утонченность не предотвращают, а в действительности иногда поошряют саморастворение в массе»[102].
Таково, в самом общем плане, одно из основных пониманий тоталитаризма как некой политической формы управления обществом.
Из сказанного становится понятным, что режим тоталитарного типа в Советском Союзе мог возникнуть только с приходом к власти диктатора, ибо коллективное руководство партией и государством при Ленине подобное не допускало. Окончательно он формируется в первой половине 1930-х годов, когда были ликвидированы элементы социалистической демократии, существовавшие после Октября 1917 года.
С укреплением власти Сталина окончательно сворачивается революционная демократия, уничтожаются полностью все виды и формы политической оппозиции режиму, намечается определенный спад в литературе и искусстве. Первым шагом на пути становления такой диктатуры была ликвидация «левой оппозиции» во главе с Л. Троцким. Вторым шагом – фактическое возвращение к политике «военного коммунизма» и ликвидация «правой оппозиции» во главе с Бухариным. Провокация с убийством Кирова дала ему возможность расправиться практически со всеми его политическими оппонентами, стать бесконтрольным диктатором в стране, совершившей победоносную пролетарскую революцию.
В итоге, его правление стало настоящей трагедией для миллионов советских людей. ГУЛАГ и незаконные массовые репрессии, направленные против собственного народа – закономерное следствие сталинского режима. Только начавшаяся война с фашизмом временно приостановила его тотальные разрушительные действия.
Следует отметить, что первое критическое осмысление режима Сталина было начато не Хрущевым на XX съезде КПСС и не А. Солженицыным с его «Архипелагом ГУЛАГом», как считают многие, а «левой оппозицией» сразу после смерти Ленина. Тогда сталинский режим называли разными словами: «диктаторским», «бонапартистским», «термидорианским» и т. д. Лишь позднее главный оппонент Сталина Лев Троцкий назовет сталинский режим «тоталитаризмом», и этот термин войдет в политический и научный обиход. Следует также отметить, что задолго до Солженицына сталинский тоталитаризм нашел свое художественное отражение в малоизвестных у нас романах Виктора Сержа – талантливого русско-французского писателя, публициста и революционера. Уже переведены на русский язык и изданы такие его основные произведения, как «Полночь века. Дело Тулаева», «От революции к тоталитаризму. Воспоминания революционера», «Завоеванный город» и др.
Какова же социальная природа сталинского тоталитаризма? На мой взгляд, она коренится в двойственной природе бюрократии, составляющей его социальную базу. Эта двойственность во многом раскрывает «тайну» функционирования сталинского режима власти. В частности, она объясняет многие, на первый взгляд, противоречивые и непонятные явления сталинской политики, включая, странный на первый взгляд, феномен ее массовой поддержки. Поясним более подробно данное явление.
Несмотря на распространенное мнение о бюрократии как самостоятельном классе общества (Б. Рицци, М. Шахтман, М. Джилас, Т. Клифф и др.), она не является таковым. Бюрократия всегда выполняет (хорошо или плохо) сугубо обслуживающую социальную функцию в обществе. Если у власти стоит рабочий класс, она, чтобы жить и функционировать, вынуждена считаться с его интересами, если у власти – буржуазия, то бюрократия обслуживает ее классовые интересы. Конечно, это не мешает ей иметь свои собственные интересы, которые она удовлетворяет за счет привилегий властвующей касты. В этом плане советская бюрократия была вынуждена, с одной стороны, охранять интересы трудящихся, которые взяли власть в ходе Октябрьской революции, т. е. охранять национализированную экономику, плановое хозяйство, власть Советов, с другой – подтачивать корни революции с помощью постепенного разрастания своих привилегий, усиления бюрократизма, незаконных массовых репрессий, проводимых сталинским режимом власти.