Мы считаем подобный подход сугубо абстрактным, ибо он позволяет субъективистски интерпретировать любые явления истории и сравнивать совершенно несравнимые исторические величины прошлого и настоящего. Например, находить прагматизм, присущий Западу, в захватнических войнах Ивана Грозного и отказывать в прагматизме большевикам, исповедующим западное марксистское учение, не замечать существенных различий и даже противоречий у таких представителей Запада, как европейцы и американцы, и игнорировать то общее, что есть у тех же американцев и современных японцев. Как известно, многие новейшие марки автомобилей сегодня создаются совместными усилиями американо-японских компаний.
На самом деле историей движет, конечно, не извечная борьба Востока и Запада, Юга и Севера, а конкретная борьбы людей, объединенных в малые и большие социальные группы с их интересами и идеалами, с их психикой, национальными и религиозными верованиями. Не понимая этого, мы не поймем, зачем, например, понадобилось Ивану Грозному создавать опричнину в борьбе с боярами, а большевикам, вопреки их известной идее о всеобщем вооружении народа, создать регулярную Красную Армию в борьбе с белогвардейцами.
На наш взгляд, чтобы понять историю, нужно, прежде всего, понять те социальные силы, которые ее определяют и движут. Только тогда мы можем выработать объективную точку зрения на исторический процесс. Только тогда мы поймем историю Советского Союза и историю перестройки. В этой связи, если мы сразу обратимся к истории Советского Союза и прямо поставим вопросы: почему распался Советский Союз и кто в этом виноват? То ответы на эти вопросы следует искать не в абстрактных отношениях Запада и Востока, а в конкретных исторических фактах, связанных с генезисом Советского Союза в 20-е годы, с соотношением социально-политических сил в период перестройки, наконец, с оценкой деятельности так называемых «беловежских сидельцев», которые упразднили Союз в конце 1991 года.
Скажем откровенно, история для нас не есть фатальный результат действия неких «железных законов» бытия, или никому неизвестных внечеловеческих мистических сил. Она, на мой взгляд, всегда есть результат деятельности конкретных людей, не менее конкретных социальных групп и их политических лидеров. В борьбе этих социальных групп всегда и осуществлялся процесс истории вообще, и советской истории – в частности.
Мы думаем, что в годы Перестройки столкнулись между собой три основные социальные силы и соответственно три разные политические стратегии, которые определили ее историю, ход и исход. Это, прежде всего, инициаторы Перестройки во главе с М. Горбачевым, которые имели свою стратегию общественного развития. Это стратегия была определена и высказана Горбачевым, в частности, в его разговоре с Млынаржем, когда он сказал, что мы хотели в рамках социалистического выбора обустроить, демократизировать и очеловечить страну. Это была фактически социал-демократическая стратегия обновления советской системы, созданной в СССР. И надо отметить, что эту стратегию сначала поддержала основная масса советского народа.
Не случайно, поэт Евтушенко сказал в то время, что мы все в партии «Перестройка». Идеи демократизации, дебюрократизаци и гуманизации общества были тогда очень актуальны. После XX съезда партии их фактически разделяли большинство граждан.
Вторая стратегия, которая была реализована во время Августовского путча его инициаторами и участниками, которые хотели вернуться к доперестроечным временам – к брежневским, или еще дальше к сталинским. За ними стояли разного рода сталинисты, не принявшие в свое время хрущевскую «оттепель», часть партийногосударственной номенклатуры, не заинтересованной в демократизации общества и некоторые представители силовых структур, которыми, в частности, руководили Председатель КГБ Крючков и маршал Язов.
И наконец, третья сила, которая сложилась в годы перестройки. Ее представлял Б. Ельцин и поддерживающие его радикальные группы интеллигенции, в основном либерального толка. Их нередко называют ^демократами первой волны». Это они провозгласили лозунг: «Хватит социалистического эксперимента, пора переходить к капитализму!». За эту новую стратегию Б. Ельцин вел неустанную борьбу с союзным Центром во главе с Горбачевым. Он фактически отрицал необходимость сохранения СССР, стимулировал выход из него прибалтов и других республик, вел активную борьбу российских законов с союзными, всячески стремился подчинить союзные структуры российской власти.
Три эти силы открыто столкнулись в начале 1990-х годов. Августовский путч был своеобразным апогеем этого столкновения. За три дня этого путча произошли три своеобразных поворота истории. Первый поворот, осуществленный силами ГКЧП, стремился вернуть страну назад – к доперестроечным временам. Второй поворот связан с активным сопротивлением гекачепистам со стороны различных демократических сил, куда вошли и демократы, и либералы, и левые разного толка. Все они сказали: «Нет ГКЧП: назад дороги нет!» и солидарно выступили против путчистов.
Наконец, третий поворот истории был совершен сторонниками Б. Ельцина, которые на спине народного сопротивления гекачепистам фактически взяли в СССР всю полноту власти. Пока М. Горбачев находился в Форосе, Б. Ельцин стал радикально переделывать страну. Он отказался от социалистического выбора, приостановил деятельность компартии, перевел фактически все важнейшие госучреждения союзного значения в подчинении России, наконец, начал на практике осуществлять переход к капитализму, о котором он заявлял еще до путча при посещении США: «Россия сделала свой окончательный выбор. Она не пойдет по пути социализма, она не пойдет по пути коммунизма, она пойдет по цивилизованному пути, который прошли Соединенные Штаты Америки»[111].
В итоге, социал-демократический вариант Перестройки, который фактически осуществлял горбачевская команда, был прерван. Не случайно Горбачеву, вернувшемуся из Фороса, прямо сказали, что он «приехал в другую страну». Вместе с тем, Горбачев не терял надежды и пытался дальше проводить в жизнь стратегию Перестройки, ориентированную на социалистические и демократические ценности. В частности, он сразу по приезде в Москву заявил о том, что никогда не скрывал своих позиций и является «убежденным приверженцем социалистической идеи»[112]. Отсюда его последовательное стремление продолжить демократические преобразования, включая борьбу за возвращение союзных министерств из подчинения российской власти, за доведение до конца экономической реформы и утверждение нового союзного договора. Наблюдая все это, соратник Б. Ельцина и Госсекретарь РСФСР Г. Бурбулис пишет находящемуся на отдыхе Президенту России о том, что Горбачев возвращает назад в свое подчинение союзные структуры власти и что с этим надо что-то делать. Позднее в соответствующей аналитической записке он будет доказывать необходимость ликвидации всех союзных структур власти для осуществления радикальных реформ. Отсюда рождается идея – устранить Горбачева от власти путем ликвидации Советского Союза.
Именно это и было сделано в Беловежской пуще в декабре 1991 года, когда три человека, высшие руководители трех бывших союзных республик – России, Украины и Белоруссии, собравшись вместе, подписали документ о роспуске Союза. Их имена хорошо известны: это Борис Ельцин (Россия), Леонид Кравчук (Украина) и Станислав Шуш-кевич (Белоруссия). Как говорится, «метя в Горбачева, они попали в Советский Союз». Именно эти, а не другие политики, являются главными виновниками ликвидации некогда великой державы. «Благодаря» им возникла трагедия миллионов людей, в одночасье оказавшихся вне своей родины или по разные стороны границ со своими близкими и родными. Документы, подписанные в Беловежье, противоречили результатам Мартовского референдума 1991 года: лишь Всесоюзный съезд мог узаконить подобную акцию. Свидетели этого исторического и трагического действа Фокин и Шахрай говорили, что после подписания документа о роспуске Союза у одних его участников наступило облегчение, а у других появился неосознанный страх за содеянное. Не правда ли, любопытные свидетельства?!
Сегодня некоторые ангажированные политики и исследователи считают, что никаких конкретных виновников развала Союза не было вообще. Все было предопределено свыше некими «объективными законами», т. е. Союз распался сам, как распадается перезрелый плод. Как я уже отмечал, подобный фатализм в подходе к историческим явлениям, совершенно не пригоден для понимания их сути. Исторические явления отличаются от природных процессов тем, что они рукотворны, т. е. делаются людьми: ими создаются и ими уничтожаются. Это относится и к Советскому союзу, как к его рождению в 1922 году, так и к его устранению в конце 1991 года. Все, кто к этим процессам имеет отношение – подлежат суду истории. Думаю, что такой беспристрастный суд еще впереди.
Те, кто фактически развалил Союз, сегодня всячески пытаются идейно закамуфлировать эту неприглядную акцию. Они либо все сваливают на Горбачева, пытавшегося реформировать Союз, либо говорят, что существовали некие стихийные, от их воли независящие объективные предпосылки его распада. На самом деле истина конкретна. Если мы посмотрим на живую историю, то мы поймем, что помимо конкретных действий «беловежских сидельцев» Союз был надломлен действием двух важнейших факторов. Прежде всего, путчем и теми фундаменталистскими силами, которые его инициировали, с одной стороны, и теми радикалами, которые, воспользовавшись победой демократических сил над путчистами, пришли на их спине к власти. Эти две противоположные силы (путчисты, звавшие к доперестроечным временам и неолибералы, требовавшие покончить с социалистическим экспериментом) разорвали страну и изолировали перестройщиков. Именно они подготовили политические условия для развала Союза.
Почему Горбачев стал реформировать СССР и был ли он виноват в его развале? На мой взгляд, реформация Союза и его развал – две вещи разные. «После того» не значит «вследствие того». Как показали межнациональные конфликты на Кавказе, в Казахстане и других республиках в то время, обновление Союза было исторически необходимым процессом. Его необходимость была связана той моделью организации Союза, которая была в 1920-е гг. заложена не Лениным, требовавшим добровольного Союза равноправных республик, а Сталиным, протащившим в итоге свою идею «автономизации», где центр полностью господствует над периферией, и где республики практически во всех вопросах ему полностью подчиняются. Как известно, такая модель рождала многие злоупотребления в национальном вопросе, начиная с обвинений в национализме руководства отдельных республик и кончая незаконными массовыми репрессиями и депортациями целых народов.