Итак, общественная наука едина, как едина мировая история. При учете всего разнообразия природных и исторических особенностей законы общественного развития едины для всех стран и народов. Поэтому говорить, что Россия когда-то выпала или сегодня выпадает из мировой истории, с научной точки зрения нелепо. Ведь мировая история делается не только в Европе, которая по сути лишь небольшая часть мира. Африка с ее жарой и пустыней, слонами и бегемотами – тоже часть мировой истории. И никогда Африка из нее не выпадала. А Китай и Япония не только органическая часть мировой истории, но и важнейший элемент актуальной современности. И Россия никогда не являлась и не является исключением. И во всех этих и других странах действуют одни и те же закономерности исторического и экономического развития. И до 1917 г. и после, и сегодня Россия развивается в полном соответствии с объективными законами мирового общественного развития. Просто не надо путать и принимать на веру всяческие названия, которые по тем или иным причинам давали и дают общественному устройству страны различные политические лидеры. А, как известно, в России многие политические или национальные лидеры страны, за очень редким исключением, не отличались глубоким умом или обширными знаниями. Более того, нельзя принимать форму исторического процесса, которая лежит на поверхности жизни и так сказать бросается в глаза, за его содержание, суть этого процесса. Поэтому распад СССР еще не означает и не может означать распад социально-экономического строя страны.
В этой связи и встает проблема более точного определения природы общественного строя России, который тут утвердился после революции 1917 г. И. В. Сталин этот строй назвал социализмом и многие верят ему до сих пор. Согласно этой логике, то есть сталинской методологии, развал СССР в 1991 г. означает и крах (или кризис в более мягкой интерпретации) социализма. Чтобы разобраться в этом вопросе – что же означает распад СССР – надо прежде всего усомниться в правоте Сталина. На каких основаниях и почему он назвал социально-экономический строй СССР социализмом? Для этого полезно начать с анализа развития капитализма в России еще XIX века, как предшесгвующего общественно-экономического уклада. Был ли капитализм в российской экономике и обществе господствующим к началу XX века? Вот в чем вопрос.
По общему мнению, капитализм в России стал интенсивно развиваться после отмены крепостного права в 1861 году. К концу того века русская интеллектуальная мысль встала перед проблемой дальнейшего развития страны: к какому строю и обществу движется Россия? Надо вспомнить, что подавляющее число тогдашней русской интеллигенции было марксистски ангажировано и будущее России они видели, с теми или иными оговорками, как социалистическое или что-то близкое к этому. Вопрос заключался в прояснении пути к этому обществу: через развитие капитализма или особым российским путем, через, например, общину.
Многие марксистски настроенные интеллектуалы в конце XIX в. (не путать с началом XX века, когда этот настрой существенно изменился) путь для России видели только через развитие капитализма. На эту тему тогда писали многие русские ученые. Достаточно вспомнить такие имена как М. И. Туган-Барановский, П. Б. Струве, С. Н. Булгаков и другие. И в ряду этих имен работа В. И. Ленина «Развитие капитализма в России» занимает достойное место, не представляя, однако, исключительного явления, вопреки мнению советской официальной историографии.
Но через 18 лет, после выхода первого издания и 10 лет после второго издания книги В. Ильина, случилась революция, где Ленин провозгласил курс на построение социалистического общества. И тут-то начинаются чрезвычайно интересные проблемы и вопросы. Если к 1899 году капитализм в России только набирал темпы, то возможно ли, что к 1917 году капитализм здесь оказался уже перезрелым? Возможно ли за 18 и тем более 10 лет такое бурное развитие капитализма? И почему Россия дозрела до социалистической революции уже в самом начале XX века, а европейские страны, где капитализм развивался уже несколько сот лет, еще не дозрели?
На все эти вопросы сталинская школа советской историографии отвечала просто и уверено. Большевистская партия под руководством В. И. Ленина и И. В. Сталина выбрала правильный путь строительства социализма и построила мощное социалистическое государство. Однако после 1991 года, когда это «социалистическое» государство «приказало долго жить», все эти вопросы открыто встали опять в повестку дня. Поэтому надо опять возвращаться к работе В. Ильина «Развитие капитализма в России» (1899 г.), где доказывалась необходимость капиталистической стадии развития России и сравнивать ее с работой В.
И. Ленина «Очередные задачи советской власти» (1918 г.), где излагались уже практические меры непосредственного строительства социализма. Кто же из них прав?
Для ответа на этот вопрос сделаем небольшой экскурс в теорию вопроса. Октябрьский этап русской революции, как бы к нему не относиться, по существу явился завершающим этапом единой Русской революции. Этим этапом были почти окончательно ликвидированы многие добуржуазные отношения в обществе, решены сугубо буржуазно-демократические задачи революции (ликвидация монархии, феодальных сословий, установление мира, аграрные преобразования). Вместе с тем Октябрьский этап был весьма своеобразен. Выполняя по существу функции завершения буржуазно-демократических преобразований, этап был проведен, возглавлен марксистской пролетарской партией. Целью последней было создание социалистического общества. Победа, государственная власть оказались за партией большевиков.
Эта коллизия и внесла много путаницы в дальнейшее развитие российского общества и, главное, в его теоретическую интерпретацию. Партия большевиков в своих действиях руководствовалась марксистской теорией. И Ленин был прежде всего марксистским деятелем, все работы которого суть пересказ, толкование или развитие тех или иных положений марксизма. Невозможно понять действия Ленина, отделяя его от марксизма. Однако марксизм, как известно, считал, что социалистическая революция может произойти только в странах высокоразвитого капитализма. Это положение было общепризнанным среди марксистов. Если строго придерживаться этой формулы, то становится трудно объяснить социалистический характер русской революции 1917 г. и последующее строительство социализма в отдельно взятой России. По классическому марксизму, общество не вольно выбирать: или ему еще какое-то время пребывать в лоне капитализма, или же сразу перескочить в социализм.
Поэтому социально-экономический строй, который возник в России после революции 1917 г. мог быть только буржуазным. Он и господствовал весь XX век в стране и продолжает господствовать и сегодня. Доказательству всего этого и посвящена предлагаемая статья.
По мнению современных историков, период русской революции определяется рамками 1917-1922-х гг., т. е. включает не только февраль и октябрь как этапы одного революционного процесса, но и весь период гражданской войны. Следовательно, весь период «военного коммунизма», гражданской войны нужно относить к периоду, собственно, революции, а не послереволюционного, нормального устройства общества, нормального хозяйственного развития. Другой вопрос, что большевики в период «военного коммунизма» во многом жили иллюзиями как бы наступающего коммунизма, вот-вот приближающейся мировой революции. Многие их практические действия были вызваны не только военной обстановкой, но и идеологическими схемами. Это все отложилось в их сочинениях и, в еще большей мере, в устных выступлениях. Многие последующие комментаторы, читая эти сочинения, уверовали в то, что «военный коммунизм» и есть нормальный коммунизм, как-то совершенно забывая, что период революции и гражданской войны не может рассматриваться в качестве нормального состояния общества. И действительно, период «военного коммунизма» и последующий за ним период НЭПа существенно, принципиально различаются.
В период «военного коммунизма» мы видим не только прагматические действия власти большевиков по наведению порядка и обеспечению победа в гражданской войне, но и попытку на деле изжить буржуазные отношения, попытку практического осуществления некоторых главнейших социалистических доктрин. Конечно, как уже отмечалось, все это происходило в рамках объективной неизбежности, в условиях войны, разрухи, беспорядка. Но доктринальный мотив в действиях большевистского правительства в этот период также очевиден. Однако, эта социалистическая докгринальность была эпизодической, не системной; скорее, эмоциональной, чем сознательно и планомерно внедряемой.
Даже в первых декретах новой советской власти при внимательном рассмотрении можно обнаружить преследование буржуазных принципов (отобрать и поделить по-новому). В пример можно привести декрет «О потребительских кооперативных организациях» от 10 апреля 1918 г., где, в частности, указывалось: «Все торговые предприятия, снабжающие население предметами потребления, облагаются в пользу казны особым сбором в размере 5 % их оборота»[145]. Эти 5 % налога сильно напоминают налог с продаж в том же проценте, введенный в конце 1980-х гг., когда стали активно разворачивать рыночные отношения. Однако, эта буржуазность была, так сказать, скрытая или вынужденная, она не исходила из идеологической доктрины. На эту буржуазность определенным образом уже тогда указывали некоторые наблюдатели. Так, Н. Бердяев вопрошал в ноябре 1917 г.: «Не наследует ли мир “социалистический” все “буржуазные” грехи и пороки, не хочет ли он “буржуазность” лишь равномерно распределить и довести ее до предельного развития и совершенства?»[146]. Конечно, что-то Бердяев тут уловил существенное. Но в целом выглядит весьма неуместным в самый разгар революции подводить ее итоги. Как раз «военный коммунизм» показал, что «социалистический» мир искренне стремился преодолеть буржуазность. Эта буржуазность, как бы на нее не указывали некоторые ригористы от теории, была скорее вызвана обстоятельствами, а не догмами. Нельзя же в самом деле в разрушенной стране заниматься исключительно духовным творчеством.