5. Создать комплексы «взаимосвязанных отраслей, научнотехнических межотраслевых центров, разнообразных форм хозяйственных объединений, территориально-производственных образований»;
6. Обеспечить «оптимальное сочетание отраслевого и территориального управления хозяйства, комплексное экономическое и социальное развитие республик и регионов, налаживание рациональных межотраслевых связей»;
7. «Осуществить всестороннюю демократизацию управления, повысить в нем роль трудовых коллективов, усилить контроль снизу, подотчетность и гласность в работе хозяйственных органов»[197].
Еще сомнительнее и предложения Горбачеву идти по «китайскому пути». Если вынести за скобки все те особенности реформ в КНР, которые обусловлены спецификой Китая и той стадии общественного развития, которую он проходил в конце XX в., то на долю Горбачева остается немногое – авторитарная модернизация, роспуск колхозов, «открытые экономические зоны», еще некоторые формы преобразований, применимость которых в СССР не очевидно[198]. Но в том-то и дело, что до 1988 г. в СССР проводилась вполне авторитарная модернизация – никаких свободных выборов не проводилось, ставка делалась на технологическую модернизацию, «наведение порядка» и т. п. И этот путь привел в тупик. «Расколхозивание» в постсоветских странах дало совсем не те результаты, на которые рассчитывала либеральная общественность. А идея предоставить таможенные льготы отдельным территориям тут же переплелась с национал-сепаратизмом. Не будем забывать, что китайские реформы в 1980-е гг. развивались совсем не гладко. Так что у Горбачева было немало оснований для скепсиса по поводу «китайского пути».
Важнейшим обстоятельством, которое воздействовало на социальную систему СССР, стал геополитический кризис, в котором очутилась страна. Какую роль играли внешние обстоятельства при переходе к реформам? Стал ли СССР жертвой «Холодной войны»? Какой фактор был определяющим при выборе направления преобразований – внутренний или внешний?
Какую роль политика Рейгана играла в стимулировании преобразований, в какой мере Рейган делит с Горбачевым лавры «отца перестройки»?
В середине 1970-х гг. сложился примерный паритет стратегических ядерных сил между СССР и США. Каждая сторона утверждала, что противник несколько превосходит ее по тем или иным видам ядерного оружия и его носителей. Но в условиях, когда любой из противников мог уничтожить все живое на планете, состояние паритета стало фактом, не зависящим от незначительных колебаний в числе носителей и боеголовок. По данным министра обороны США К. Уайнбергера США имели в 1979 г. 20400 боеголовок всех типов, а СССР – 3400 (данные о советских вооружениях приблизительны, другие американские исследователи дают иные данные, обычно меньшие). Но боеголовка боеголовке рознь. По данным маршала С. Ахромеева, первого заместителя начальника Генерального штаба Министерства обороны, в 1980 г. СССР имел 8000 стратегических зарядов, а США – 9700[199].
Считается, что СССР не мог выдерживать дальше гонку вооружений. Это мнение горячо поддерживает и М. Горбачев: «Оказалось, что военные расходы составляли не 16, а 40(!) % госбюджета, продукция ВПК – не 6, а 20 % валового общественного продукта»[200]. Однако позиция отца разоружения не вполне объективна. К тому же Горбачев не объясняет методику его советников, которые представили такие данные. Насколько в них учтена продукция двойного назначения, которая использовалась и в гражданских целях, «вытягивая», а не «глуша», экономику? Более детальные оценки собственно военных расходов все же подтверждают цифру в 16 % бюджета к началу Перестройки[201]. СССР за свою историю переживал в отношении военных нагрузок и гораздо худшие времена.
Роль ВПК в советской экономике несколько мифологизирована. В современной индустриальной экономике даже на Западе роль ВПК в развитии производства и технологий очень велика, многие производства в нашем взаимосвязанном мире так или иначе связаны с военными сферами, но это не значит, что «все работают в ВПК».
В 1980 г. в связи с конфликтом из-за ракет средней дальности, вторжением советских войск в Афганистан и началом Польской революции вспыхнул второй этап «Холодной войны» или, иными словами, «вторая Холодная война».
В отличие от первой «Холодной войны», которая была «встречным сражением» двух систем, и от «разрядки», сопровождавшейся экспансией прокоммунистических сил в «Третьем мире», «вторая Холодная война» была для СССР оборонительной. Лидеры коммунистической бюрократии осознали отсутствие у них ресурсов для продолжения экспансии и стремились к сохранению status quo, к равновесию. Новая динамичная американская администрация, поддержанная европейскими неоконсерваторами, надеялись не только вернуть утерянные в 1975–1979 гг. позиции, но и довести Холодную войну до «победного конца».
Администрация Р. Рейгана фактически поставила перед собой задачу добиться разорения СССР. Насколько удалось ее выполнить, насколько политика конфронтации, избранная администрацией Рейгана, инициировала распад СССР, и, следовательно, можно ли говорить о победе США в «Холодной войне»?
Продолжая соревнование с СССР на ниве стратегических ракетных вооружений, администрация США решила резко активизировать противоборство в других сферах, одновременно нанося удары по экономике СССР. В ноябре 1982 г. вышла директива президента NSDD № 66 (Директива по защите национальной безопасности). Она провозглашала, что цель политики США – подрыв сырьевого комплекса СССР. Другая основополагающая директива NSDD-75, принятая в январе 1983 г., шла еще дальше. Она предусматривала дополнительное финансирование оппозиционного движения в странах Восточного блока в размере 108 миллионов долларов.
Внезапно «заболев марксизмом», Рейган утверждал: «постоянный спад экономического развития и рост военного производства ложатся тяжелым бременем на плечи советского народа. Мы видим, что в СССР политическая структура не соответствует экономической базе, что производительные сипы общества сковываются политическими силами»[202]. Если бы Рейган верил в это теоретическое построение всерьез, ему следовало бы способствовать развитию экономики СССР, чтобы она «взломала» политические оковы. Но президент США взял курс на подрыв «производительных сил» противника, чтобы придать изменениям в СССР катастрофический или, выражаясь словами Рейгана, революционный характер.
Чтобы запугать советское руководство, в 1983 г. Р. Рейган заявил, что готов в нарушение договора о Противоракетной обороне (ПРО) перенести гонку вооружений в космос, где создать «зонтик» против советских ракет. Эта «стратегическая оборонная инициатива» (СОИ) вызвала резко негативную реакцию Кремля – у СССР не было технологий, чтобы создать свою СОИ. Впрочем, как выяснилось, таких технологий не было и у США. Они не добились заметных успехов на новом витке гонки, создать новые технологии ПРО в XX веке не удалось. Поэтому и СССР мог обходиться штатными затратами на оборону.
Центр тяжести противоборства сместился в сферу сырьевых ресурсов. По оценкам западных финансовых кругов валютные запасы СССР составляли 25–30 миллиардов долларов[203]. Для того, чтобы подорвать экономику СССР, американцам нужно было нанести «внеплановый» ущерб советской экономике в таких размерах – иначе «временные трудности», связанные с экономической войной, амортизировались валютной подушкой изрядной толщины. Действовать нужно было быстро – во второй половине 1980-х гг. СССР должен был получить дополнительные вливания от газопровода Уренгой-Западная Европа.
29 декабря 1981 г. Рейган объявил о серии санкций против СССР: прекращении поставок нефтегазового оборудования, что должно было сорвать строительство газопровода Уренгой-Помары-Ужго-род-Западная Европа, рейсов «Аэрофлота» в США, работы советской закупочной комиссии в Нью-Йорке и др. Для строительства проектируемых газопроводов по оценкам ЦРУ до конца 1980-х гг. СССР требовалось 15–20 миллионов импортных стальных труб. Таким образом, международная блокада могла принести СССР финансовый ущерб, сопоставимый с его валютными запасами[204]. «Мы и в самом деле считали, что должны остановить осуществление проекта или хотя бы задержать его, – вспоминал министр обороны США Уайнбергер. – Иначе он дал бы им стратегическое преимущество и огромный приток средств»[205]. Но эту задачу США решить не смогли. Сначала СССР использовал противоречия США и его союзников по НАТО, которые хотели заработать на газопроводе, а затем наладил производство труб сам. В 1987 г. трубопровод вступил в строй. Валютного запаса страны хватило до 19901991-х гг., когда внутриэкономическое положение по сравнению с началом 80-х гг. значительно ухудшилось. Таким образом, осложнение международной обстановки в 1979-1984-е гг. не привело к разорению СССР, хотя и стоило ему около 3 млрд долл. в год (затраты на войну в Афганистане, поддержание относительной стабильности в Польше).
СССР выдержал натиск с Рейгана.
Ситуация обострения «Холодной войны» беспокоила руководство СССР, но не до такой степени, чтобы идти на уступки Западу. В Кремле мечтали о возобновлении «разрядки» как взаимоприемлемого компромисса. Курс Рейгана на «звездные войны» планировалось парировать средствами противокосмических вооружений и другими «асимметричными» ответами. Агрессивные действия Рейгана способствовали Перестройке лишь в том смысле, что подвели гонку вооружений к технологически возможным пределам, а конфронтацию сверхдержав – к грани войны. Это способствовало стремлению мировых элит (включая западные) к новой «разрядке», которая под названием «нового мышления» станет одной из основ политики Горбачева. Но сама Перестройка, таким образом, не была результатом агрессивного наступления Рейгана.