К сожалению, с уходом коммунизма с исторической арены такое время не наступило. Окончание холодной войны не привело к снижению градуса прежнего кипения политических страстей до признания той простой истины, что народы имеют разные судьбы и пути развития, и нелепо рассматривать всё историческое многообразие с позиций одной цивилизации. Но Запад так именно и поступает. Он считает, что уход коммунизма открыл шанс для укрепления его господства над миром. Так, ещё в начале 2001 г., т. е. нападения на американский торговый центр администрацией Буша-младшего был принят «Проект нового американского столетия», где сформулирована основная стратегия на весь предстоящий период. В нём говорится: «Если Соединённые Штаты установят дружественный режим в Ираке, продвинутся таким же образом в Иран, закрепят своё стратегическое присутствие в Центральной Азии, то добьются господства над нефтяными резервами Каспийского бассейна и контроля над мировой нефтепроводной системой, а тем самым над мировой экономикой в течение предстоящих 50 лет»[225]. Говорят об Иране, а имеют в виду также Россию, как страну Каспийского бассейна. Такова логика претендента на мировое господство.
Каковы бы ни были советские претензии на этот счёт, нельзя не видеть, что американское самодовольство и самолюбование намного превосходит советское. Так, выражающий настроения широких кругов американского общества упомянутый выше Роберт Кейган утверждает, что только американская цивилизация обладает такими достоинствами, которые дают ей моральное право на установление своего господства над миром. Потому, пишет он, «что принципы и идеалы, на которых это было основано, были неоспоримо выше <…> идей, на основе которых формировались государства и правительства на протяжении человеческой истории»[226]. Исходя из этого, широкий круг социально-экономических, культурологических и политических проблем, включая современную международную обстановку рассматривается теперь под углом зрения утверждения ценностей американской цивилизации.
Такая амбиция на универсальность своих ценностей, на мой взгляд, является такой же тупиковой, какой была подобная же первоначальная претензия со стороны советского коммунизма. Не потому что у той, и другой цивилизации нет своих достоинств, а потому, что у той, и другой есть свои неприемлемые дня других пороки. Однако, при насильственном способе навязывания своей цивилизации одно не отделяется от другого, и чаще всего, пороки затмевают достоинства, в то время как при свободном выборе каждый народ имеет возможность принимать одно и отвергать другое.
Подобный подход со всякой точки зрения, в том числе распространения ценностей своей цивилизации представляется мне куда более плодотворным, чем преднамеренное поношение одной стороной ценностей другой, и соответствующее этому приклеивание ярлыков. Если, например, говорить о западной, в том числе американской цивилизации, то её ценности, взятые сами по себе, мало кем могут подвергаться сомнению. По этому поводу Самуэль Хантингтон пишет: «Запад, – и особенно Соединенные Штаты, которые всегда были миссионерской нацией, – верит, что незападные народы должны принять западные ценности демократии, свободного рынка, ограниченной роли государства, разделения церкви и государства, прав человека, индивидуализма, правления закона, и должны осуществить эти ценности в своих институтах. Однако, только меньшинства в других цивилизациях принимают и продвигают эти ценности, тогда как большинство в незападных культурах испытывает по отношению к ним чувства от скептицизма до резкой оппозиции. То, что представляется универсализмом для Запада, является империализмом для остальных»[227]. Особого внимания заслуживает заключительная часть слов Хантингтона. В них содержится объяснение причин противодействия принятию западных ценностей со стороны представителей других цивилизаций. Во-первых, неприемлема западная категоричность претензий на универсальность своих ценностей, ибо она предполагает отказ от собственных, в то время как в глазах каждой цивилизация собственные ценности, взятые в целом, обычно представляются выше остальных. Во-вторых, западные ценности навязываются насильственным путем, и, как правило, за ними скрываются совсем иные цели, связанные с установлением своего господства в данном регионе. Так называемые либеральные политики и деятели, как мы видели на примере президента Б. Ельцина и его окружения, очень часто бывают такими, что их интересует не столько демократия, сколько поддержка Запада в ответ на готовность служить его интересам. Никакого дополнительного вклада в демократические преобразования М. Горбачёва в качестве его преемника в России Б. Ельцин не сделал, но осуществил рекомендованные Западом рыночные реформы, за что получил поддержку в том, чтобы танками расстрелять законно избранный парламент.
Об этой практике двойных стандартов западных правящих кругов под флагом продвижения ценностей западной цивилизации, С. Хантингтон пишет: «Незападный человек, не колеблясь, указывает на разрыв между западным принципом и западной практикой. Лицемерие и двойные стандарты являются ценой универсалистских притязаний. Демократии способствуют, но не в случае, когда она приводит к власти исламских фундаменталистов; нераспространение ядерного оружия проповедуется для Ирана и Ирака, но не для Израиля; свобода торговли – это эликсир экономического роста, но не для сельского хозяйства; права человека представляют собой проблему для Китая, но не для Саудовской Аравии; агрессия против нефтеносного Кувейта отражается массивными силами, но не агрессия против менее богатой нефтью Боснии»[228].
С такими двойными стандартами в продвижении ценностей своей цивилизации сеется не добро, а зло. Насильственный способ навязывания добра, как лишний раз показала судьба советского коммунизма, содержит в себе зародыш превращения добра во зло, что хорошо выражено известной пословицей: благими намерениями вымощена дорога в ад. Насилие и есть тот реактив, посредством которого первое превращается во второе. В своей критике марксизма на это указывал русский религиозный философ Н. Бердяев. Он писал: «Марксизм вообще думает, что добро осуществляется через зло, свет через тьму. Таково ведь и отношение к капитализму, который есть величайшее зло и несправедливость и вместе с тем есть необходимый путь к торжеству социализма»[229].
Если бы тот же автор анализировал политику современного либерализма, то нашёл бы в ней не меньше подтверждений того, как реальное зло совершается во имя иллюзий добра. После ухода коммунизма зла в мире стало не меньше, если не больше. Ничего подобному взрыву Нью-йоркского торгового центра 11 сентября, или трагедии Беслана, когда свыше 300 детей были заживо сожжены на глазах беспомощного мира, раньше не было. Теперь не коммунизм, а либерализм несёт ответственность за то, что такое имело место. То же самое следует сказать и о нынешнем финансово-экономическом кризисе. Коммунизма нет, а зло продолжает победно шагать по планете.
И человечество так и не находит сил его остановить. Какими бы благими намерениями ни прикрывалось вторжение войск НАТО на территорию бывшей Югославии, затем Афганистана и Ирака, оно есть насилие над волей этих народов, и уже по одному этому добром быть не может. Эти военно-политические акции западных стран являются ещё одним подтверждением того, что добро и зло чаще всего не отделены друг от друга, а перемешаны так, что одно подменяет другое. В сегодняшнем мире обнаружилось множество мест и людей, в глазах которых большего зла, чем США в мире нет. Едва ли как-то иначе можно рассматривать многочисленные жертвы американских бомбёжек Югославии 1999 года, судьбу мирных граждан Афганистана и Ирака, никогда никакого зла не причинявших американцам, тем не менее ставших жертвой их агрессии. Есть множество других стран и народов в разных частях мира, большинство населения которых воспринимают США как исчадие ада.
В качестве объекта критики со стороны мирового сообщества место СССР теперь заняли США. В своё время за аналогичные действия в Европе и в том же Афганистане они сами подвергали ещё более жёстокой критике советский коммунизм. Теперь за то же самое США сами встали перед судом истории. Во многих странах и частях мира США сегодня подвергаются острой критике и за то, что разнесли по всему миру заразу финансово-экономического кризиса. Тем не менее, за одинаково неприглядные действия советский коммунизм осудили как «империю зла», а американскому капитализму дозволяется претендовать на роль «империи добра».
Как во многом другом, здесь мы сталкиваемся с западной практикой двойных стандартов. СССР, в отличие от США, никого в финансовый кризис не втягивал, и такого рода претензий к нему не было, а по агрессивности различие между ними установить невозможно. СССР вторгся в соседний Афганистан, но задолго до этого то же самое сделали США в далёком от них Вьетнаме. СССР навязывал свои порядки восточноевропейским странам, но то же самое США делали в Латинской Америке. Но vas victis – горе побеждённым! Добровольная капитуляция коммунизма поставила Запад в такое положение победителя, которое дает правящим кругам западных стран возможность рисовать себя в роли спасителей мировой цивилизации от коммунистической угрозы. Уход коммунизма они записали себе в актив и преподносят миру как ими одержанную победу, хотя это то же самое, что рассвет дня приписывать утреннему кукареканью петуха. На самом деле советский коммунизм сошёл с исторической арены не потому, что его кто-то победил. Пока коммунизм был самим собой, его победить было невозможно. Когда же иссякли его ресурсы и в него перестали верить, то и побеждать было нечего, он сошел со сцены само собой. То, что в данном случае называется победой, на самом деле была добровольной капитуляцией советской модели коммунизма (социализма). Этот приговор истории не способны видеть и те у нас, кто приписывают крах коммунизма и распад СССР деятельности спецслужб США, которые, якобы, своевременно завербовали решающих фигур в советском руководстве, а те в угоду Западу развалили СССР и коммунизм.