К сожалению, наши перемены совпали с периодом господства глубоко враждебной ко всему незападному консервативной волны рейганизма и тэтчеризма. Проводившаяся ими политика навязывания своей воли другим сыграла роковую роль не только в провале перестройки, но и сегодня представляет опасность тем, что усиливает международную неустойчивость. В ситуации, когда США хотят такого своеобразного мира, при котором остальные народы находились бы в их прямом или косвенном подчинении, горбачёвская политика перехода на рельсы равноправного сотрудничества между народами, создания безъядерного мира, общеевропейского дома и т. д. не могли иметь успеха. Нереалистичные по своей сути, они воспринимались на Западе как проявление слабости Советского Союза, попытка вымаливать мир любой ценой, в том числе готовностью идти на односторонние уступки.
Здесь сказывались роковые последствия нашей изолированности от западного мира, в силу чего у советских людей складывалось превратное представление о капитализме. Это особенно характерно для партийных функционеров брежневского поколения, к которым принадлежал как сам М. Горбачёв, так и его команда. Утратив веру в коммунистический идеал, они поддались западной пропаганде и впрямь поверили, что превыше всего западные политики ставят общецивилизационные ценности, а не глобальное господство над миром. Поэтому горбачёвское руководство с самого начала проявило готовность идти на односторонние уступки Западу, которые сделали ответные действия с его стороны излишними. То, что благие намерения и мирные инициативы Горбачёва остались без ответа, свидетельствует о навязчивой стратегии находившихся у руля в США и других западных держав реакционных сил, нацеленной на уничтожение СССР. Конечно, если бы в то время у власти были готовые идти на компромисс руководители западных стран, то мирные инициативы Горбачёва могли быть приняты, и сегодня мир развивался бы на других основах. Но Запад хотел не мира, а господства.
Тем не менее, надо отдавать должное тому, что Горбачевская перестройка была попыткой восстановления утраченных позиций внутри страны и на мировой арене. Мы здесь не можем отклоняться на вопрос о том, насколько это было возможно. Хотим только отметить, что за провалом перестройки не обязательно следовал отказ от социализма. Такой фатальной логики нет. В историческом развитии, наоборот, действует другая логика, согласно которой всегда есть альтернативный вариант развития, позволяющий развернуть события не во вред, а на пользу страны.
В нашем случае этого не произошло, на наш взгляд, потому что развал советского режим достиг критической точки. Боровшиеся за власть политические силы, как с одной стороны, так и с другой, преследовали собственные корыстные интересы, а не интересы народа и не могли получить его поддержку. Никто из них не действовал в интересах широких масс населения и с опорой на них. Организаторы августовского (1991) путча пытались достичь свои цели путем возврата к старой политике изоляции страны от Запада и возврата к не оправдавшей себя сталинско-брежневской модели социализма. Их противники во главе с Б. Ельциным, наоборот, решили опереться на Запад для утверждения своей политической власти. Запад охотно согласился оказать им такую поддержку, но ценой отказа от социализма, ликвидации СССР и открытого становления на путь капитализма. Внутри страны такие требования выдвинуты быть не могли. К тому времени, как уже отмечалось, страна далеко ушла от капитализма, социалистические ценности в ней достаточно укоренились, и не осталось сил, которые бы связывали свое будущее с капитализмом, который представлялся чуждым, а возврат к нему нереалистичным.
Конечно, как М. Горбачев в осуществлении перестройки, так и Б. Ельцин в проведении рыночных реформ нуждался в понимании и поддержке со стороны Запада. Однако, ни тот, ни другой не обладал пониманием того, что односторонними уступками её получить невозможно. Тем не менее, они пошли и заплатили непомерно высокую цену за эту поддержку, и навлекли на себя множество обвинений в предательстве интересов страны. Но каковы ни были уступки с нашей стороны, надо признать, что Запад в них не виноват, он нас к каким ним не принуждал, да и не мог. Все уступки М. Горбачёвым и Б. Ельциным были сделаны добровольно в иллюзорной надежде, что в ответ на них будет получена гарантирующая успех западная поддержка. Вместо этого по законам извечной политической борьбы Запад воспользовался нашими уступками по вопросам разоружения, объединения Германии, отказа от Варшавского пакта, проведения рыночных реформ и многим другим вопросам для ослабления наших и усиления своих международных позиций. Вся ответственность за иллюзорность наших надежд по этим и другим вопросам ложится на нас самих, и неплохо бы разобраться в том, почему мы позволили себя так облапошить.
Сводить дело к личным качествам М. Горбачёва и Б. Ельцина, обвинять их то в одном, то в другом, значит, уходить от главной причины наших бед и страданий, хотя несомненно, что оба эти руководителя несут свою немалую долю ответственности за то, что с нами случилось. Истоки роковых решений нашего руководства лежат глубже. Они в одной части заключены в природе советского коммунизма, а в другой – в особенностях нашего национального характера предаваться иллюзиям, желаемое выдавать за действительное.
Однако прежде чем приступить к разбору этого главного в данном контексте вопроса, следует рассмотреть западные претензии о якобы одержанной им, Западом, «победе над коммунизмом». Что такое «победа» или «поражение», когда речь идёт не о военном сражении, а о ценностях, свойственных разным цивилизациям как системам верований, какими следует считать капитализм и коммунизм? Варвары нанесли поражение римлянам, но перечёркивает ли это ценности римской цивилизации? Крестоносцы разрушили храмы исламской цивилизации и пытались её уничтожить. Но можно ли сказать, что тем самым была перечеркнута также значимость исламской цивилизаций? Едва ли кто это станет утверждать. А ведь такого рода примеров множество.
То, что является результатом исторического процесса, всегда имеет свои причины. То же самое относится к коммунизму. Мы не видим оснований, кого-либо обвинять в его крахе, кроме него самого. Этот крах был вызван тем, что в соперничестве с капитализмом советский коммунизм, несмотря на ряд существенных достижений, в конечном счёте, показал себя неэффективной формой общественноэкономического устройства. Это результат того, что мы не смогли дл конца заложенный революцией 1917 года в советской социалистической системе потенциал. С нами произошло то же самое, что и с древним Римом. Пока Рим был в силе своего могущества, варвары не могли бы даже приблизиться к нему. Но ко времени прихода варваров былое величие Рима померкло, и он находился на нисходящей фазе развития. Его уход с исторической сцены уже был предопределён, а потому его падение мало может быть приписан тем, кто его победил.
Что касается советского коммунизма, то здесь не было даже этого. Никакого смертоносного удара, наподобие того, который варвары нанесли Риму, Соединённые Штаты Советскому Союзу не наносили. СССР распался в силу своей внутренней природы, неспособности справиться с проблемами своего развития. Его распад кроме матери истории никому не может быть поставлен ни в вину, ни в заслугу. Было время, когда коммунизм был в полной силе и поднимал страну из отсталости к прогрессу, имел колоссальный кредит доверия внутри страны и на международной арене. Пока коммунизм был на подъёме и давал народам то, в чем они нуждались, победить его было невозможно. Коммунизм оказался эффективным способом поднятия отсталой страны до уровня развитой, но оказался неэффективным способом соревнования с развитыми странами и на этом поприще потерпел поражение.
Ведь коммунизм видел свою историческую миссию не в обеспечении социально-экономического прогресса одной или нескольких стран, – это была его попутная задача, – а главное было в другом – создании общества, во всём превосходящего капитализм и способного его заменить. Иными словами, коммунизм претендовал на то, на что претендует сегодня американский консерватизм – на роль носителя универсальных ценностей для всего человечества. Мы здесь не будем отклоняться на вопрос о том, сможет американский капитализм реализовать эту претензию. Мы ведём речь о том, чем обернулось для советского коммунизма его неспособность создать общество, превосходящее западный капитализм.
Морально-политическая физиономия правящего класса всегда бывает зеркальным отражение сущности того общественноэкономического строя, который этот класс обычно создает и возглавляет. Персональные перемены в руководстве имеют значение, но обычно не меняют его сути. Так было в прошлом, так обстоит сейчас и с правящим классом постсоветских государств.
При всех своих недостатках советский правящий класс был созидательным, он превратил отсталую страну во вторую сверхдержаву мира. Что касается ныне правящего в России класса, то он является разрушительным, он превратил передовую страну в зависимую от других периферию мировой экономики. С полной достоверностью о разрушительном характере нынешнего правящего класса свидетельствуют итоги развития разных периодов российской истории. По истечении двадцати лет развития по пути рынка мы получили уникальную возможность сравнить полученные итоги с тем, которые были получены в итоге предыдущих двадцати лет по пути планового развития. Для этого рассмотрим, прежде всего, данные Таблицы 1, которые показывают развитие советской экономики за 20 лет, предшествовавший времени начала рыночных реформ по неоклассической модели.
| Показатели | Годы | |||
|---|---|---|---|---|
| 1970 | 1975 | 1980 | 1985 | 1989 |
| Произведенный национальный доход |