Повышение доходов и относительная стабильность цен объективно способствовали изменению структуры потребительского спроса населения, что некоторыми авторами было названо «потребительской революцией». Этот термин представляется не вполне корректным, правильнее говорить о революции потребления, для которой был характерен растущий спрос на товары длительного пользования. Если в середине 1960-х годов цветных телевизоров в СССР практически не производилось, то в середине 1980-х годов их продавалось в среднем более 4 млн штук в год. За тот же период продажа населению магнитофонов увеличилась в 10 раз, холодильников в три раза, пылесосов в 5 раз, мотоциклов почти в 2 раза. Особенно резко возрос спрос на легковые автомобили – за двадцать лет их продажа увеличилась в 25 раз.
Советские руководители к последствиям революции потребления оказались не готовы. Изменение структуры спроса и его взлет усугубляли существующие диспропорции в торговле, порождали хронический дефицит. Широко распространились разного рода коррупционные явления. Особенно желаемые товары приходилось «доставать из-под полы», «по знакомству», «покупать с рук» на черном рынке. По имеющимся подсчетам, таким образом постоянно или периодически переплачивало за покупки примерно 80 % населения. Особенно часто к услугам теневых торговцев прибегали люди с достатком выше среднего, что, собственно, и понятно. На такие престижные товары, как ковры, хрусталь, мебель, автомобили и др., стали формировать специальные очереди. Подобные списки могли создаваться профкомами на предприятиях. Часто они организовывались на неформальных основаниях самими покупателями непосредственно при магазинах. В таких очередях нужно было периодически отмечаться, чтобы не оказаться вычеркнутым и не потерять возможность купить необходимую вещь. Поскольку номер очереди в таком списке также мог служить своеобразным товаром, возникал определенный слой дельцов, промышлявших вокруг магазинов. Положительный сам по себе факт роста денежных доходов в сочетании с невозможностью без дополнительных хлопот приобрести требуемую вещь превращался в фактор социального напряжения. К сожалению, большинство людей не могло понять, что такого рода явления конечно же можно назвать трудностями, но трудностями роста, и постепенно они будет преодолены: за свою историю Россия преодолевала и не такое!
К рубежу 1970-1980-х годов советская плановая экономика наконец наладила массовый выпуск телевизоров, транзисторов, мебели, ковров, холодильников, костюмов, обуви и других товаров народного потребления. Но их качество уже не удовлетворяло возросшие запросы людей. Происходило затоваривание недавно еще дефицитной продукции, полки складов и магазинов были переполнены товарами, которые население уже не желало брать, в то время как неповоротливая легкая промышленность не могла быстро и в должном объеме учитывать изменения в спросе. Складывалась парадоксальная ситуация – при видимом изобилии товаров дефицит не только не смягчался, а, наоборот, возрастал. Не менее, если не более глубокие последствия революция потребления имела в сфере социальной психологии, где она привела к явлению, которое можно условно назвать «бунт потребительства» – воистину, перефразировав слова классика, тупой и бесчеловечный.
Как отмечается в социологической литературе, «бытовые и культурные потребности населения начали обгонять имеющиеся у государства возможности»82. В некоторых (прежде всего наиболее зажиточных) слоях населения появлялась жажда обладать не столько качественными, сколько модными вещами преимущественно импортного производства. Люди, в остальном вполне добропорядочные, славные, рассудительные, словно теряли голову и тратили немалое время и энергию на «добывание» (как это тогда называлось) американских джинсов, немецкой обуви, финских пуховых курток, японской бытовой техники, французских духов и проч. Обладание ими показывало определенный статус их владельца, было престижно. Борьба с вещизмом становится одним из основных компонентов официальной советской пропаганды тех лет, на высшем партийно-государственном уровне неоднократно принимались решения о повышении качества выпускаемой отечественной продукции, но без понимания корней проблемы избавиться от нее было сложно. Психология мещанина и обывателя становилась массовой.
Серьезные сдвиги происходят в решении продовольственного вопроса, хотя ликвидировать дефицит на некоторые продукты питания в те годы так и не удалось. Сегодня критики советского общества злорадно припоминают т. н. «колбасные поезда», когда жители малых городов ездили отовариться в крупные районные центры или столицу за дефицитными на местах продуктами. Действительно, Москва, где снабжение было гораздо лучшим, в конце 1970-х годов становится центром «товарного паломничества» жителей Рязани, Владимира, Тулы и других близ расположенных городов, но надо понимать природу этого явления. Люди устремлялись в Москву совсем не потому, что в своих населенных пунктах умирали с голода. Они стремились (поскольку появилось много дополнительных денег) разнообразить свое повседневное меню. При этом они еще стремились и сэкономить – на колхозных рынках, например, никакого дефицита ни мяса, ни каких иных продуктов питания никогда не наблюдалось. Просто продукты там стоили дороже – в 2–3 раза. Но ведь и качество у них было выше! Сегодня уже никого не удивляет, что за более качественные товары нужно платить больше. А иногда речь идет даже не о качестве. Например, одно и то же китайское тряпье на барахолке стоит 50 рублей, а в фирменном бутике – 500. И ведь никто не ропщет – достают деньги и платят. А вот в советское время люди еще не привыкли, что нужно платить не только за товар, но и за его качество. В общем-то, отсюда и миф о советском дефиците. Один мой зарубежный коллега прямо признался, что у них-то понимают его природу, но написать правду, написать, что советское общество давно перестало быть дефицитным, не могут – идеологическая цензура.
Дефицит продуктов питания если где и оставался, то только в государственной торговле. Но каждый ученый, каждый живший в те годы человек подтвердит, что помимо государственного существовали и другие формы снабжения населения: профсоюзы, кооперация, рыночная торговля. Наконец, существовал черный рынок. Следует прямо признать, что если бы у население не было денег, то он просто бы не существовал. И если огромное количество покупало на нем американские джинсы за 200 рублей и диски «Битлз» за 70 рублей – значит, у них такие возможности были, и отдавали они не последние, обрекая своих малых детей и престарелых родителей на голодную смерть! Проблемы, конечно, были. Но, несмотря на них, производство и реализация сельхозпродукции в стране неуклонно возрастали. Общий объем розничного товарооборота государственной и кооперативной торговли (включая сюда общественное питание) в середине 1980-х годов был в 3,2 раза выше, чем в начале 1960-х годов. При этом очень важно учитывать, что особенно быстрыми темпами увеличивалась продажа наиболее ценных продуктов питания, таких как мясо и мясопродукты, молоко и молочные продукты, яйца, фрукты, овощи и т. д., тогда как потребление картофеля и хлебных изделий в рационе постепенно сокращалось, что свидетельствовало о значительном улучшении структуры потребления продовольственных продуктов. И вот вам зримый результат: по данным Организации ООН в области сельского хозяйства и продовольствия (FAO), в середине 1980-х годов СССР входил в десятку стран мира с наилучшим типом питания.
Не сразу, но решался остро стоявший еще с 1920-х годов и резко усугубившийся в военное время жилищный вопрос. На этапе последних советских пятилеток каждый год свои жилищные условия улучшали 10–11 млн человек. При этом повышалось и качество жилья. Если в 1975 году доля домов, построенных по новым типовым проектам улучшенной планировки, составляла 36 %, то в 1985 году – примерно половину. Если в прошлом во многих домах отсутствовали элементарные бытовые удобства, то в середине 1980-х годов уже примерно в 90 % квартир имелись канализация и центральное отопление, в 70–80 % – горячая вода, ванны, газ. Если в конце 1960-х годов средняя площадь квартиры равнялась 45,8 кв. м, то в середине 1980-х годов —56,8 кв. м; на одного городского жителя в 1960 году приходилось 8,9 кв. м жилья, а в 1985 году – уже 14,1. Преимущественно жилищное строительство осуществлялось за счет государства. Из этого источника финансировалось возведение около 70 % жилья. Вместе с тем рост денежных доходов населения позволил повысить роль жилищно-строительных кооперативов, расширились возможности строительства индивидуальных домов на сбережения жителей села. Значимый вклад в решение жилищной проблемы вносили промышленные предприятия и колхозы, за счет жилищного строительства стремившиеся решить проблему привлечения и закрепления кадров.
Возрастают объемы и качество медицинского и санаторного обслуживания. В 1985 году по сравнению с 1970 годом на 10 тыс. человек городского населения число врачей увеличилось на 37 %, для сельчан этот показатель оказался еще внушительней – 76 %. Улучшалась оснащенность лечебно-профилактических учреждений новейшим медицинским оборудованием, лечебной и диагностической аппаратурой, инструментами. Число больничных коек на 10 тыс. человек со 109 в 1970 году возросло до 130 в 1985 году. Полностью удалось победить такие страшные болезни, как чума, тиф, оспа, малярия. Страна впервые в мировой практике приступила к решению важной социальной задачи – полностью обеспечить и городских, и сельских жителей всеми видами высококвалифицированной медицинской помощи, добиться всеобщей диспансеризации населения с целью раннего выявления и предупреждения заболеваний. Резко увеличилось количество людей, получивших возможность отдохнуть и поправить здоровье в санаториях и учреждениях отдыха. Если в 1960 году смогло воспользоваться путевками всего 6,7 млн человек, то в 1985 году – почти 50 млн. При этом большинство людей получало льготные путевки – либо бесплатно, либо за полцены (остальную часть стоимости вносили профсоюзы).