и хулиганов? Я уже не говорю о работе «убойных отделов», расследующих уголовные преступления!
Наконец, все могут видеть результаты деятельности милиционеров и чекистов– в СССР была самая низкая в мире преступность, даже ночами влюбленные могли свободно гулять и по проспектам Москвы, и по улицам самой глухой сибирской деревушки, многие в те годы даже в крупных городах не считали нужным запирать двери домов и квартир, а если и запирались двери – то на крючок, щеколду или цепочку. Это то, что касается милиции. Результат работы чекистов тоже налицо – Советское государство, которое они должны были беречь как зеницу ока, сегодня уже не существует (к слову сказать, прекрасный анализ «полезности», а точнее, бесполезности спецслужб дан Ю. Мухиным в его книге о «теракте века» 11 сентября 2001 года, которая была упомянута выше). Однако столь плачевные результаты своей службы нисколько не сказывались на восторженном восприятии чекистами самих себя. Так что переход Федорчука из «чрезвычайки» в «лягавку» действительно можно было бы расценивать как особо утонченное оскорбление. Но факты свидетельствуют все-таки о другом: скорее всего, Федорчук был откомандирован в Министерство внутренних дел, чтобы подорвать остатки его самостоятельности и окончательно нейтрализовать извечного конкурента, – такую миссию Андропов мог доверить только очень надежному, проверенному человеку, и уж никак не профессионалу, затаившему на тебя обиду.
Заняв свой новый кабинет, Федорчук перво-наперво отправил всех неугодных ему милицейских начальников в отставку, не сообразуясь при этом ни с их прежними заслугами, ни с грозящими их семьям житейскими трудностями, ни с интересами дела. На их вакансии и в целом в систему Министерства внутренних дел хлынул поток «умных и честных людей» с Лубянки. Широкомасштабные чистки сопровождались невиданным хамством и самодурством, что вынужден признать даже апологет Андропова Рой Медведев: «При первом же появлении в министерстве, – свидетельствует историк, – его [Федорчука] жертвой стал генерал-майор, бросившийся открывать перед новым министром тугую дверь. “Как фамилия?” – осведомился Федорчук. Услышав ответ, заметил: “Молодец, хороший швейцар из тебя получится”. И тут же бросил: “Уволить!”»115 По подсчетам доктора юридических наук генерала А.И. Гурова, в целом в это лихое для милиционеров время из органов внутренних дел ударными темпами было уволено около 100 тысяч человек, над милицией устанавливался жесткий контроль специального Третьего управления КГБ.
Еще более показательна судьба еще одного чекиста с «новым мышлением» Олега Калугина – очередного «красного» генерала КГБ с черной репутацией. На протяжении всей своей карьеры Калугин пользовался личным покровительством Андропова. Даже тогда, когда поступила достоверная информация о том, что он завербован ЦРУ во время его стажировки в Колумбийском университете еще в 1950-е годы, Андропов не дал его в обиду, и предатель был назначен первым заместителем начальника ленинградского Управления КГБ, подарившего стране с тех пор множество других выдающихся чекистов…
В андроповскую команду входил Вадим Медведев (которого позже называли «глаза и уши Горбачева»). От хозяина ему достался пост заведующего Отделом науки и высших учебных заведений. Какое далекое отношение к науке имел на самом деле Медведев, видно из того, что прежде он являлся ректором Академии общественных наук, которую иначе, чем сытной кормушкой для всякого рода «знатоков» научного коммунизма да придворных баснописцев, назвать весьма затруднительно. Во всяком случае, как только началась «перестройка», почти вся эта сытая армия «специалистов» словно набирала в рот воды и затаилась для того, чтобы позже воспеть хвалу наступившему капитализму. Медведев лично возглавит своих ретивых собратьев, сделавшись при Горбачеве главой идеологического аппарата КПСС, основной целью которого в период «перестройки» становится идейное разоружение партии и ее разрушение изнутри в самый критический для коммунистов момент.
На одну из первых по важности должностей управляющего делами ЦК КПСС Андроповым был посажен Н.Е. Кручина, тот самый Кручина, с которым в период ГКЧП народная молва связывает исчезновение «денег КПСС», что якобы и послужило причиной его «самоубийства». В 1983 году заместителем ключевого Общего отдела ЦК делается А.И. Лукьянов, роль которого в событиях августа 1991 года до сих до конца не прояснена. На должность инспектора ЦК взяли Вадима Бакатина, который впоследствии возглавит советские органы госбезопасности и сдаст американцам последних остававшихся верными своему отечеству разведчиков и заодно их зарубежных партнеров. Председателем Комиссии партийного контроля в 1983 году становится безликий партфункционер М.С. Соломенцев. Стремительную карьеру благодаря Андропову сделал внутрипартийный диссидент, «сосланный» в свое время посолом на Кубу В.И. Воротников, который после своего отзыва в Москву курьерскими темпами вырастает до председателя Совета министров РСФСР и члена Политбюро.
Не обошлось без Андропова и при возвышении Бориса Николаевича Ельцина. Обычно выдвижение Ельцина наверх связывают с именем Лигачева. Однако это не совсем точно. Сам Лигачев признает, что застрельщиком перевода в центр будущего первого президента «незалежной России» выступал именно Андропов. Характерно то, при каких обстоятельствах начинается «деловое сотрудничество» Андропова и Ельцина. В 1975 году КГБ в докладной записке в ЦК КПСС предложил «в порядке плановой реконструкции» снести особняк Ипатьевых, где, как принято считать, была казнена царская семья. Первая телефонная беседа двух лидеров в 1977 году касалась именно этого вопроса. Выполнив столь деликатное поручение, Борис Николаевич вправе был рассчитывать на благосклонность Юрия Владимировича, и не ошибся. Перевод Ельцина в Москву уже в 1984 году не состоялся исключительно в силу смерти Андропова – в наступившей неразберихе о нем, видимо, временно забыли, но ненадолго: Горбачев с Лигачевым в 1985 году выполнили волю своего наставника, и Ельцин оказался в Москве в качестве заведующего отраслевым отделом, курировавшим строительство.
Осуществлялись и менее заметные для стороннего наблюдателя передвижки в верхних и средних эшелонах власти. Новым министром путей сообщения назначается Н.С. Конарев; сельского строительства – В.Д. Даниленко; общего машиностроения – О.Д. Бакланов; тяжелого и транспортного машиностроения – С.А. Афанасьев. Появлялись новые люди также в руководстве республиканских и областных парторганизаций. Так, Белоруссию возглавил недавний работник Госплана Н.Н. Слюньков; в Ленинграде на место Романова был избран Л.Н. Зайков, прежде возглавлявший Ленинградский горисполком; во главе коммунистов Краснодарского края оказался Г.П. Разумовский – еще одна восходящая звезда советского политического небосвода. В большинстве своем они возглавят партию в период ее разрушения Горбачевым, за что несут прямую ответственность вместе с ним.
Особенно красноречиво о принципах кадровой политики Андропова свидетельствует его позитивное отношение к «Великому архитектору перестройки» А.Н. Яковлеву. Некоторые авторы, такие как Шубин и Рой Медведев, стараются обелить Андропова, всячески преуменьшают или даже отрицают наличие между ними каких-либо связей. Однако независимые наблюдатели дают совершенно иную оценку сотрудничеству Андропова и Яковлева. Так, например, бессменный редактор газеты «Гласность», известный журналист Ю. Изюмов в специальной статье, посвященной анализу окружения генсека, отмечал:
«Еще одним советским стажером [в Канаде] был… Александр Яковлев. Как он в 34 года из аппарата ЦК КПСС попал в “студенты”, сказать трудно. Видимо, кому-то это было очень нужно. Как и Калугина, Яковлева завербовали тогда сотрудники ЦРУ. Стандартная инструкция для таких случаев гласит: исполнять свои обязанности наилучшим образом, быть образцовым коммунистом и непримиримым борцом за советскую власть, делать все, чтобы занять как можно более высокое положение в партийном аппарате. И Яковлев старался изо всех сил. Из всех пламенных борцов за социализм он был едва ли не самый пламенный. Из всех непримиримых разоблачителей отступлений от марксизма-ленинизма – едва ли не самый непримиримый. А как живописал ужасы современного капитализма! В августе 1968 года, после ввода наших войск в Чехословакию, Яковлеву поручили идеологическое обеспечение операции. Он сделал это с таким блеском, что был награжден орденом Октябрьской Революции. В итоге дослужился до первого заместителя заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС. За 10 лет его канадского сидения обнаружилась странная закономерность. Как только Яковлев уезжал в отпуск, канадцы высылали из страны нескольких сотрудников резидентуры КГБ, работавших под прикрытием посольства. Советские агенты, работавшие в ЦРУ, сигнализировали о серьезных “утечках”, шедших с высокого советского дипломатического уровня. Однако никакой реакции со стороны КГБ не следовало. Наконец, наступил момент, когда данные о сотрудничестве Яковлева с ЦРУ пришли в Москву по дипломатическим каналам. Министр иностранных дел Громыко сообщил их Андропову. Тот сказал “разберемся”. Тем дело и кончилось. А как только Андропов стал генсеком, Яковлев был возвращен из канадской ссылки в Москву и получил пост директора Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР»116.
Согласитесь, если считать Андропова искренним борцом за интересы державы, то в этом случае его толерантность по отношению к «проказам» советского посла в Канаде выглядит более чем странно! Помимо самого Яковлева Андропов приблизил к себе целую когорту подобных ему «интеллектуалов» калибром поменьше. Из окружения Брежнева к Андропову перешел А.М. Александров-Агентов. Нашли свое место в команде Андропова диссидентсвующие академики А.Г. Аганбегян, Г.А. Арбатов, В.А. Тихонов, Татьяна Заславская и другие деятели типа руководителя кафедры политэкономии Академии общественных наук Л.И. Абалкина. По словам Рыжкова, у них имелись «нестандартные наработки и крамольные мысли», – видимо, ученых с нормальным советским мышлением Андропову и не требовалось. В мозговой центр нового генсека вошли также некоторые хорошо известные ему выходцы с Лубянки, среди них два генерала КГБ – П.П. Лаптев и В.В. Шарапов.