– Сепаратисты какие-то, – удовлетворенно сказал Никиш, присаживаясь.
– Дур-р-ра-ак ты, – сказал Данила. – Иди вон нам пожрать что-то придумай. Надо ж в последний раз в эксплуататора поиграться, пока с копытами в Союз не ухнули, – и это, как там? Совесть? А, совсеть.
– Классно придумано кстати: «Да совсеть у вас есть вообще?» или там «Имейте совсеть»!
– Ничо-ничо. Слушай, а что такое Союз? Союз Советов еще?
– Раньше наша страна так называлась, – напомнил Никиш.
– Вот спасибо, объяснил. А теперь это что?
– Завтра посмотрим, – сказал Никиш и чуть слышно добавил сквозь вздох: – Если успеем.
– Не ссы. Успеем. И потом, купишь ты свой «союзник» и без всяких допусков. Думаешь, многие в Еркудзге по таким сайтам ходят? И многие из них загадки решают, как мы с тобой, два дебила? А девайсов этих в магазин, поди, немерено привезут. А продавать-то надо. Так что продадут тебе, никуда не денутся. Других-то покупателей не будет. Все, эксплуатируемый класс, иди на кухню, жрать хочу!
2
Есть у нас, у советских ребят,
Нетерпенье особого рода:
Совершить все мальчишки, девчонки хотят
Гордый подвиг во славу народа.
– Уважаемые покупатели! Господа! Товарищи!
Без толку. Потребитель бурлил, роптал и хотел немедленно потреблять.
– Пожалуйста, послушайте! Секунду внимания!
Гомон усилился на несколько децибелов, очередь перемешала петли и завершила превращение в толпу. Толпа принялась пухнуть и раскачиваться, в невнятном ритме напирая на оградки и стальную штору, загремевшую о стекло. Небрежно одетый рослый парень толкнул Лену, Лена ойкнула и почти повалилась на Артема. Артем подхватил ее за локти, аккуратно убрал в сторонку на уцелевший клочок пространства, а сам выдвинулся на передний край и вполголоса спросил небрежного:
– Ты чего творишь, орел?
То есть он не собирался таких вопросов задавать, из «Союза» не то что за подобные разговоры с покупателями, даже за отсутствие улыбки вышибали в течение десяти минут (об этом предупреждали каждого новобранца, заставляя вместе с заявлением о приеме на работу сдавать кадровикам заявления об уходе по собственному – без даты). Но больно уж нагло глядел на Лену небрежный – так, что стало понятно: чаянно толкался, не в передаточном порядке.
– Чё сказал? – поинтересовался небрежный, выпрастывая руки из глубоких карманов и смахивая с плеча ладонь ботана в клетчатой рубашке – видимо, приятеля и, видимо, миролюбивого.
Тут толпа снова легла на север, очень кстати поворачивая небрежного правым боком к Артему. Хочешь – руку фиксируй и выводи, дак ведь некуда, а хочешь – в рыло бей.
Артем на миг замешкался, выбирая, а когда решил гореть со смаком, его тяжело взяли за плечо. Вовка подошел, спасибо ему, – хоть и жаль.
Вовка сдвинул Артема куда-то к Ленке, улыбнулся небрежному и сказал:
– Пожалуйста, поосторожнее.
Небрежный, похоже, имел некоторый опыт, позволяющий оценивать способности человека по экстерьеру и, допустим, зубам. Вовка в этом плане был незабываемым образцом. Небрежный спешно втолкнул кулаки откуда брал и сказал, вдвигаясь поближе к клетчатому:
– Без проблем, братан.
И тут толпа снова качнулась, и откуда-то из самой середки в помощь осипшему Санычу выплеснулось сразу несколько задавленных женских криков:
– Совсем-то давить не надо! Ай, больно же! Куда лег, баран! Да что ж такое!..
Артем дернулся вправо, влево и понял, что сейчас будет худо во всех смыслах. Толпа заполнила холл, а снаружи поддавливала еще не спутавшаяся очередь длиной в три давящихся здесь. Стекла за стальными шторами должны были лопнуть в течение нескольких секунд, потом шторы сорвутся вместе с карнизом, магазин будет вытоптан как летняя тропинка по газону, и дай бог продавцам и покупателям обойтись только рваными сорочками и сломанными ребрами.
Гомон усилился, перерастая в рев, Вовка качнулся вправо – явно не сам и явно не от первого же толчка – и заслонил Артему всю дымящую пóтом и злобой картину. Артем быстро оглянулся на Лену, увидел совершенно белые глаза, втолкнул ее в угол и встал перед ней, уперевшись растопыренными локтями в стену и шторку.
Вовка рявкнул:
– Спокойнее, спокойнее, стоим все!
И тут же медленно, но плотно надвинулся жаркой мокрой рубашкой на Артема.
Ленка за спиной взвизгнула и замерла, часто дыша Артему между лопатками. Артем, скрежетнув зубами, завис зеленым богомолом – лбом упирался в Вовкину спину, а ладонями отчаянно отжимался от стены и шторы. Левая рука скользнула по краске, Артем, обомлев, едва не ухнул под надвигающиеся каблуки, но быстро поймал себя и вернулся в исходное положение, проиграв всего пядь арендованной земли. Под толстым щитком Вовкиной лопатки вспух и закрутился глухой рык, лопатка поперла вперед, и Артему стоило большого труда удержаться от торжествующе-злобного наступления вторым эшелоном – вернее, пехотой, зачищающей окопы за танковым клином.
Он бы, возможно, и попер, но тут улетела куда-то в тыл уже правая рука – будто стенка под нею упала. Слева что-то неожиданно громко и ритмично вскричал Саныч, Артему было не до него – следовало удержать равновесие и не раздавить Лену, ну, для кучи еще понять, куда делась стенка и что это за мужик вылепился вместо нее.
А никуда стенка не делась – там, оказывается, просто дверь была, замаскированная под стеновую панель и без ручки. Вот ее изнутри, очевидно, и открыл тот самый мужик – вернее, даже парень, – мягко, но ловко вернувший Артема в положение раскоряченного равновесия. Парень был незнакомым, но напоминавшим кого-то важного то ли лицом, то ли странноватым костюмом. Где-то Артем такие видел – и знал почему-то, что это атрибут. Помнить бы еще чего.
Вспомнить парень не позволил, бегло улыбнувшись Артему и, видимо, Лене, спросил:
– Держитесь?
– С трудом, – зло сказал Артем, а Лена тюкнула лобиком ему в спину.
– Сколько вас в зале – охраны и персонала?
– Охрана – трое, персонала должно быть сорок семь, но сейчас фиг его знает, – ответил Артем, пытаясь сообразить, чего ради он отчитывается перед домовым.
– Ага, – сказал парень вместо спасибо, что-то пробормотал себе под нос и как-то очень ловко прошел между Артемом и Вовкой, который лицевой частью вроде бы продолжал урезонивать буйных соискателей «союзника», а остальными гранями организма отслеживал беседу с гостем из застенков.
Гость булькнул было в толпу – все тем же штопорным манером, но выплеснулся обратно, чтобы спросить:
– Это ведь Никитских там вещает?
– Кто ж еще.
– Спасибо, – сказал все-таки парень и канул в людских извивах.
Чтобы тут же – честно, тут же, Артем потом долго искал доказательства существования бравинского двойника – выскочить за спиной Никитских, успевшего освоить интонации и жесты то ли Троцкого, то ли Муссолини. Толпа на жесты реагировала неадекватно – в смысле, особо не слушала и уж тем более не строилась в колонны, чтобы немедленно навести мировой порядок или хотя бы организованно выйти на улицу и там дождаться по одному «союзнику» на пару рук. Наоборот, зверела и давилась.
Парень привлек к себе внимание Никитских, который сперва нахмурился, что твой Перун, потом расплылся, потом принялся плаксиво что-то объяснять. Парень покивал, коротко сказал такое, отчего у Никитских пол-лица втянулось в рот, а рост убавился вдвое. Артем остро пожалел, что ничего не слышит, но тут же порадовался такой нехватке слуха. Потому что директор засунулся за пределы видимости, а парень повернулся лицом к толпе и что-то сказал: первый раз беззвучно, а второй оглушительно. Как широкой доской по затылку.
С размаху и каждому.
Уши заложило, за глазами лопнули воздушные шарики, а в косых полосах света, бьющих сквозь жалюзи, застыли всегда такие несерьезные пылинки.
– Внимание, пожалуйста, – повторил парень уже человеческим голосом, все равно лившимся изо всех углов и стен холла, и загипсованная толпа боязливо вздохнула и зашевелилась.
– Дорогие товарищи. От имени системы «Союз» благодарю вас за внимание, оказанное нашей акции и нашей продукции, и приношу извинения за задержку с началом реализации, ну и вообще за доставленные неудобства. Сейчас мы организованно приведем торговые площади в порядок и начнем продажи. Уверяю вас, слухи о том, что «союзников» не хватит на всех, абсолютно безосновательны. Я лично сопровождал контейнер с «союзниками» и могу заверить вас, что товарных запасов достаточно, чтобы обеспечить всех жителей Иркутской области, получивших приглашение, и еще столько же останется. Чтобы не создавать очередей, давайте договоримся так: в отдел заходим группой по двадцать человек, а остальных я приглашаю попить чаю, кофе или воды в кафе «Союза» – безусловно, за наш счет. Хорошо?
Толпа откликнулась недоверчивым, но вроде бы лояльным мычанием.
– Вот и ладушки. Пока покидаем вестибюль – сперва выходят тридцать человек у входа. Сотрудники магазина вам помогут. Товарищи ближе ко мне, пожалуйста, давайте немного подождем. Спасибо.
Вовка ввинтился в толпу, на ходу обернувшись, чтобы пронзить Артема требовательным взглядом. Артем с сомнением осмотрел людское море, выискивая небрежного или иных потенциальных возмутителей порядка и обидчиков Лены, но все были незнакомые и озадаченные – во всяком случае, присмиревшие. Поэтому Артем быстро сказал несколько слов Лене и нырнул в толпу. Работа у нас такая, овчарочья: гонять волков и вести стада, разделяя и властвуя.
На сей раз основную работу сделал более опытный пастух. Публика, только что увлеченно давившая друг друга заради непонятно чего (не «союзников» же, которых от силосования клиентской базы не прибавится, за шиворот бы Никитских половник тефтелей наложить, чтобы больше объявлений про «Один аппарат в одни руки» не вешал и толп не собирал), теперь столь же увлеченно тянулась к выходу, чтобы с подозрительной организованностью разделиться на две почти равные группы. Одна выстраивалась вдоль стеночки, другая, потоптавшись на месте, повиновалась ласковым жестам набежавших невесть откуда продавц