Ещё через пару минут Кабанов явился к нам и хмуро спросил:
— Площадь учений всю видите?
— Сразу — нет, тащ майор, но если нужно — перебросим наблюдение туда.
Кабанов ткнул в карту:
— Вот эти квадраты посмотрите мне.
Мы переместили планер в указанную точку, прошлись по маршруту.
— Там вообще ничего, тащ майор. Тишина полная.
— Да я и сам вижу, — хмуро ответил он, глядя в телевизор через плечо Маяка. — Ладно, возвращайтесь к исходной задаче.
Ушёл.
Через некоторое время мимо нас пронеслись двое — куда-то в лес.
Потом пришёл тревожный лейтенант и попросил всё-таки проверить ещё раз вот этот и вот этот квадрат…
Да что происходит, вообще?
Потом в штабе кто-то громко матерился.
А потом наступила звенящая тишина.
— Это чё — тоже к нам? — с любопытством спросил Маяк, успевающий глазеть и в телевизор, и по сторонам.
По тропинке в нашу сторону шёл слегка пришибленный курсант. Подошёл, сел рядом.
— Те чё надо? — несколько отрешённо поинтересовался я — рулю всё-таки.
— Сказали у вас сидеть. Чтоб ничего в штабе не трогал.
— Ты у нас тоже ничего не трогай! — угрожающе предупредил Маяк.
Мало ли, вдруг этот пацан придурошный, накрутит нам чего-нибудь.
— Да я уж понял, — вздохнул тот.
— Чё случилось-то? — спросил любопытный Маяк.
И мы услышали душераздирающую историю. Про двух курсантов. Назовём их для удобства Иванов и Сидоров. Иванова недавно назначили младшим сержантом. И он — внезапно на учениях — страшно захотел кем-то покомандовать. И придумал гениальную штуку: отправить курсанта Сидорова с запасной радиостанцией в точку, обозначенную на карте как «точка В». Зачем? Потому что мог! Он же сержант теперь! Хоть и младший. Командует!
— Я пошёл, — шмыгнул носом Сидоров. — Прихожу, там типа сарая бетонного, всё закрыто.
А день, надо сказать, для учений выдался очень даже приятный: солнышко, тепло, градусов десять от силы (минус, конечно).
— Ну, я, как положено… там около входа типа лавка бетонная, я снег смёл, радиостанцию развернул и давай эфир слушать.
— А тебе велели слушать? — поинтересовался Маяк.
— А зачем меня ещё туда отправили?
Ну…
— А там происходит что-то. Я же слышу, что со штабом ещё какая-то радиостанция связывается. Они им какие-то цифры — те в ответ какие-то цифры.
— Та-ак?.. — похоже, сейчас мы узнаем, чего тут весь штаб бегал и матерился.
— Ну, чё. Я стоял-стоял. Целый час! Думаю: учения же. Я чё сюда пришёл? Может, этот дурак Иванов мне забыл цифры сказать? Все по лесу бегают, а я работать должен или чё? Чё стою-то, как баран?
— И ты… — начал Маяк.
Сидоров вздохнул:
— Тоже цифры отправил.
— В штаб?
— Ага.
— А какие цифры-то, раз тебе не дали?
— Сам придумал.
Я начал ржать, так что пульт затрясся у меня в руках, и больше всего я боялся уронить планер и разбить ценную оптику.
— А штаб? — завороженно спросил Маяк.
— А они мне отвечали! — обиженно вскинулся Иванов. — Я им цифры — они мне цифры. Я ещё — они ещё! Я думал, так и надо!
А-а-а! Представляю, как штабные хватались за головы, пытаясь понять, кто и что им шлёт. Пока Кабанов не догадался послать к источнику сигналов двух засланцев.
— И чё Кабанов? — с некоторым страхом спросил Маяк.
Майор Кабанов вызывал у каждого рядом находящегося чувство инстинктивного трепета. Как Илья Муромец, наверное. Роста он был среднего, зато в плечах широк почти до квадратности и, говорили, силы неимоверной.
— Ну, чё… Послушал и сказал, что младший сержант Иванов — дурак, не умеет ставить перед личным составом чёткие задачи.
— А тебе?
— А мне, — Сидоров снова вздохнул, — что дурак с инициативой гораздо хуже, чем просто дурак. А ещё что у меня пряжка не по уставу загнута.
Это была очередная курсантская мода. Выгнуть пряжку ремня, чтоб она выпуклым бугром вперёд торчала. Достигался нужный эффект упорными усилиями: пряжку обматывали ремнём, после чего эту конструкцию колотили, давили сапогами и всячески изгалялись, чтобы согнуть твёрдый советский металл.
— И разогнул, — задумчиво завершил рассказ Сидоров.
— Как — разогнул? — не понял Маяк.
— Ну так. Двумя пальцами, можно сказать. С двух сторон прихватил — чик — и разогнул, — судя по голосу Сидорова, он, кажется, приблизился к постижению дзена. — Я, наверное, больше не буду пряжку загибать. Нафиг…
КАНИКУЛЫ. НЕТ, ОТПУСК!
Вова
Двадцать седьмого, в воскресенье мы разъезжались из училища в отпуск.
— Зима, привези приправ, по-братски, — попросил я. — А то тут в магазинах уныние сплошное.
— Э, ты чё раньше не сказал, а? Я бы отцу написал, чтобы прислали! Каких привезти, брат?
Ну, раз предлагают, я выкатил целый список.
— Зиры сушёной, а лучше вяленой, перца разного, помидоров сушёных… Да вообще, вези всякое, я специи люблю. Привези побольше, я заплачу́.
— Да какие деньги, Мелкий!
— Э, ты меня не обижай, да? Сказал заплачу — значит, заплачу!
В общем, разошлись мы с Назимом, довольные друг другом. Да и со всеми своими распрощался дружески. Загрузился в «Ниву» и помчал домой. До первого февраля — отдыхать!
21. ДВА НОВЫХ ГОДА — ЭТО ЕЩЕ НЕ ПРЕДЕЛ!
ВЬЕТНАМЦЫ
28 декабря 1987
«Шаманка»
Оля
Вовка пришёл в отпуск — на целых пять недель! Красота!
Видите, какой он у меня ответственный. А я вот на учёбу забила болт. Натурально! Чему они меня могут научить, а? Будете смеяться, но из всех уроков я продолжала ходить только на автодело. Это было для меня, можно сказать, вызовом, и я упорно пыхтела, борясь со страхами и полуобморочным состоянием. Но в день, когда у Вовки учения были, у меня как раз прошло последнее в этом полугодии занятие и промежуточный зачёт. До шестнадцатого января гуляю!
Мы наслаждались ничегонеделанием целых два часа понедельника, потом я устала валяться и начала к Вовке приставать:
— Вов, помнишь, я тебе про новый сюжет рассказывала, что-то у меня тут ступор…
Потом:
— Вов, сообрази, как тут лучше схему взаимодействия в игре построить…
Потом ещё:
— Вов, а расскажи что-нибудь про училище забавное…
Потом я поняла, что имею все шансы до смерти надоесть мужу в первый же отпускной день и пошла к бабушке — чисто переключиться, а то прям прибило меня на поговорить.
И тут Сергеич пришёл!
— Ольга Александровна, а у меня для вас новости!
— Приятные, я надеюсь?
— Весьма, и даже очень.
— Так-так, тогда у вас есть шанс выжить, — тащмайор посмотрел на меня с подозрением. — Как же! Вы точно должны были слышать, что гонцам с плохими вестями в древности отрубали головы. Я не уверена, что прямо все цари и во всех странах, но прецеденты были.
— Мда, — усмехнулся он. — Саблю вострую можете не готовить. Помните наших друзей из вьетнамского центра?
— Помню, конечно! В гости хотят?
— Нет, дело не в этом. Вы в их прошлый визит подарили им несколько книг…
— Боже! Мне присвоят звание почётного вьетнамского писателя?
Сергеич посмотрел на меня… странно.
— Не уверен. Но не исключено. Пока они осуществили перевод двух книг: спортивной книжки для вожатых и «Председательницу».
— И будут печатать⁈ — у меня аж в зобу дыханье спёрло.
— Да. Согласование по линии комитета культуры уже прошло.
— А-а-а-а! Класс! — я помчалась в комнату, где Вова лежал с книжкой в тщетной надежде укрыться от моего эмоционального внимания. — Вова, послушай, чё я скажу — и я сразу уйду, обещаю!
И я вывалила на него вьетнамские новости.
— Ну, раз такое дело, надо встать и выпить морсика. За успех предприятия. Выход на международный рынок, как-никак.
— Я тебя щас тресну!
— Да я серьёзно. А валютные чеки тебе за эти книжки будут давать?
— А я не знаю, — растерялась я. — По идее что-то же заплатить должны? Пошли, Сергеича спросим?
Оказалось, платить будут (вообще, странно было бы, если бы нет), причём за спортивную книжку — не только мне, а всем соавторам. Только получать эти странные чеки придётся ездить в бухгалтерию союза писателей.
— И куда мы с ними? — страшно удивилась я. — В «Берёзку»? За матрёшками? — Мужики выжидательно смотрели на меня, а я развела руками: — Вы в нашей «Берёзке» на Ленина ассортимент видели вообще? Это ж развесистая клюква! Я, правда, там была три года назад, но не думаю, что они так уж стремительно обновили состав продукции. Разве что по самовару бабушкам купить, расписанному под хохлому.
Вовка фыркнул:
— Загонишь фарцовщикам по спекулятивной цене.
— А они есть?
— Кто? Фарцовщики?
— Ну.
— Да хрен их знает.
— Короче, будем как раньше: составлять списки нужного. Только теперь важно, за спецталоны.
Сергеич усмехнулся.
— А на восточный новый год вы снова приглашены во Вьетнамский культурный центр. С сопровождающими.
— А попросите у них несколько билетов? — внезапно решила обнаглеть я. — У Вовы как раз отец с семьёй приедет, я бы своего тоже с женой пригласила, маму с мужем, бабушек-дедушек. Семьи литераторов,* м?
*Это вообще наша семейная шутка.
Если вдруг надо выпендриться,
задираешь нос, как памятник,
и говоришь:
«Вы имеете дело с литератором!»
— Я попробую, — сказал Сергеич и ушёл.
— Как думаешь — сделает? — спросила я Вовку.
— Конечно! Контора вежливо попросит — и все дела.
ЕЩЁ ИГРЫ
Снова Оля
Новый год мы справили тихо-мирно, много ездили по гостям и гостей же принимали, а в остальное время дома батонились. Моё лучезарное настроение немного омрачали Вовкины суставы, которые начали болеть с новой силой. Опять попёр в рост, да так быстро, что тут уж никакими швейными ухищрениями было не обойтись — всё равно придётся форму новую получать. Не знаю уж, кто куда позвонил, но привезли ему новый комплект — на этот раз хорошо с запасом. Я хотела сразу подшить, а потом не стала.