Майор быстро осмотрелся, увидел дежурного. Подошел, показал удостоверение и озвучил свой вопрос. Ему сразу же указали направление. Поднявшись на второй этаж, где было еще жарче, чекист прошелся по пыльному коридору. Быстро отыскал нужную ему дверь и решительно постучался в кабинет с номером «208».
— Да? — раздалось оттуда. Голос был чуть приглушен.
Кикоть открыл дверь, вошел в кабинет, который оказался минимум раза в три больше, чем его собственный, в управлении на мирной территории. В целом — ничего особенного. Все только самое необходимое. А еще здесь не мешало бы сделать ремонт. Окно открыто, но при этом затянуто какой-то желтоватой старой простынью.
— Вы кто? — подняв голову от рабочего стола, на него посмотрел сухопарый, высокий человек, возрастом лет под пятьдесят. Орлиный взгляд, острый подбородок. Короткая седая стрижка. Одет в советскую военную «эксперименталку», но никаких знаков различия на нем не было.
— Майор Кикоть, военная контрразведка! — Виктор не стал полностью проговаривать свою должность, ограничился лишь общим обозначением. — К следующему месяцу мне предписано встать на должность. Судя по всему, на замену!
— А, да-да! — черты лица «Сухого» практически сразу поменялись. Холодное выражение лица, которое делало своего владельца похожим на какую-то кобру, вдруг смягчилось. Он, вроде как, даже улыбнулся. — Присаживайся… Собственно, звание у нас одинаковое. А фамилия моя Сухов. Лев Геннадьевич.
Надо же, как символично. Полностью соответствует своей фамилии, а вот с именем промашка. Ну, какой же он Лев?
Виктор Викторович сел на стоящий у стола стул, предварительно сдув с него пыль. Это не укрылось от взгляда Сухова.
— Да-да, у нас тут недавно пылевая буря была! — вздохнул он. — Пыль тут везде, куда ни глянь. Порядок наводить практически бесполезно. Утром убрал, вечером опять грязно. Хоть окна и затянуты тканью, а пыль все равно летит отовсюду. Ну и жара, конечно. Это Афганистан… А это только конец апреля, дальше будет еще жарче! Самый пик в июне — июле. Главное, контролируй количество воды, которую ты пьешь!
— Ясно… — кивнул Кикоть.
Ничего из этой информации Виктора Викторовича в данный момент не интересовало. Советы хорошо, но пока до них рано.
— Так… Ну что, рассказать тебе про твои будущие обязанности? — Сухов закрыл и отложил в сторону папку с рабочими документами. Но ответа не получил, потому что внезапно зазвонил черный телефон.
— Сухов, слушаю! — ответил майор, взяв трубку — та оказалась перемотана синей изолентой. Несколько секунд он слушал говорящего на том конце линии собеседника. — Угу, а это точно? Хорошо!
Трубка легла обратно. Тихо дзинькнуло.
Хозяин кабинета задумчиво посмотрел на часы. Ухмыльнулся.
— А тебя как зовут?
— Виктор.
— Давай на «ты»? — улыбнулся Сухой, отчего-то став похожим на древнюю мумию.
— Можно и так! — кивнул Кикоть. Его это даже забавляло.
Все намекало на то, что Лев тут порядком заскучал. А может он и сам по себе выглядел строго, а был болтуном. Или же на его настроение повлиял тот факт, что скоро его сменят? Пока сложно сказать…
— Давай-ка Витя мы с тобой прямо сейчас в столовую сходим, а? — предложил Сухов. — Обед уже начался и лучше бы прийти туда поскорее, а то самое вкусное летчики съедят! На авиабазе их тут большинство. Раньше, месяца два назад, было разделение на столовую для летного состава и для всех остальных, но временно все объединили. Неудобно, конечно, а куда деваться? Как говорится, кто успел, тот и съел!
— Можно и пообедать. Заодно, по пути обсудим кое-что…
— Кто же такой этот Савельев? — думал я, лежа на кровати. — Как он смог предотвратить аварию?
Пока Ниночка делала мне перевязку, я сам не заметил, как ушел в себя. В голове какие только мысли не крутились, мозг анализировал ситуацию. Что такого могло произойти в этом времени, что радиационная авария такого масштаба вдруг была предотвращена сама по себе? Причем, судя по всему, не по техническим причинам, а из-за вмешательства отдельного человека.
Маловероятно, но может быть, это произошло из-за меня⁈
Быть может, этот Савельев, кем бы он ни был, случайно наткнулся на мой компромат и… Да нет, бред. Нашел здесь, посмотрел и оценил, полетел в Чернобыль. Что там за специалист такой, который с ходу взял все и разрулил? Да еще и за пару дней до самого инцидента. Скорее всего, это просто случайность. Вероятно, что-то и где-то в этом времени незначительно изменилось, вот все и пошло совсем по иному пути. Может, я что-то где-то поменял, но сам этого не заметил, либо просто не придал этому значения?
Или же, что-то на самой электростанции пошло иначе, вот все и изменилось.
Да, вероятно, так и есть. Но все равно, нужно попросить капитана Игнатьева узнать по своим каналам, что же там за герой такой? Или, если получиться, поговорить на эту тему с чекистом, по фамилии Кикоть. Пусть свой нос туда засунет, может, чего и раскопает. Ему полезно.
— Максим, что с тобой такое сегодня? — вдруг спросила Ниночка. — Молчишь, задумчивый очень. Ничего не болит? Все в порядке?
Я только сейчас вспомнил о ее существовании. Она уже заканчивала перевязку.
Вообще, за прошедшие сутки мы с ней познакомились и даже разговорились. Она оказалась очень приятной в общении, скромной, симпатичной, а в Афганистан прилетела добровольно. Вернее, не так. Прилетела-то она сюда со старшим братом, летчиком ВСС СССР. Но его сбили где-то под Кандагаром. Само собой, узнав об этом, Нина сильно расстроилась, однако нашла в себе силы справиться с ударом и улетать не захотела, оставшись в Демократической Республике аж на два года. При этом, она продолжала помогать раненым советским солдатам и офицерам, присутствовать на операциях, зашивать раны. Иногда и в полевых условиях, прямо в бою.
Ей было двадцать четыре года, окончила медицинский институт в Куйбышеве, почти год проработала в поликлинике, а потом попала сюда. Дважды меняла место дислокации, но уже четвертый месяц находилась в госпитале Джелалабада.
Вообще, в этом госпитале было не меньше десятка врачей и около двадцати медсестер. Но именно в нашем отделении медсестер было всего четыре. Одна уже в возрасте, Мария Степановна, которую за грозность прозвали Цербером. Она дежурила день через день, а две молодые меняли друг друга, но только в том случае, если «завала» не было. Со всеми обращались вежливо и внимательно, но только с Ниной у меня все пошло легко и просто с первой же перевязки. Ее очень насмешило, когда я отказался от больничной утки и сам потащился в туалет, который был с противоположной стороны здания.
— Да, так… — слегка отмахнулся я, чуть улыбнувшись девушке. Затем все-таки пояснил. — В Союзе кое-что произошло, а я не могу понять, как это случилось и кто виноват. Это, безусловно, к лучшему, но мне от этого не легче.
— Что-то серьезное?
— Можно и так сказать, — затем я сменил тему. — Ну, что… Как там у меня с ранением дела?
— Все хорошо! — улыбнулась медсестра, обрезая специальными гнутыми ножницами края бинта. — Но тебе предстоит еще как минимум пять-шесть перевязок точно. Валерий Семенович сказал, чтобы я с тебя глаз не спускала. Ты ведь герой.
— Да какой герой… — снова отмахнулся я, состроив недовольную гримасу.
— Ну-ну, не скромничай! — нахмурилась та. — Я же слышала, что ты нескольких наших военнопленных спас от душманов и вывел из окружения. Твоя группа выполнила какое-то очень важное задание. Кстати, новость слышал?
— М-м? Какую? — быстро натянув штаны обратно, поинтересовался я. Полулежать на кровати в одних трусах и верхней половине пижамы перед молодой девушкой было как-то неудобно.
— Да ты что! — округлила глаза девушка. — Сюда же репортеры приезжают. Хотят документальный фильм снимать, про то, как солдаты помогают братскому народу Афганистана. Про всех. Про врачей и медсестер, про гражданских лиц. Они и в госпиталь придут, тебя тоже снимать будут. А еще в газеты и журналы будут статьи писать. Это вроде как приурочено ко дню Победы.
— Мне этого не надо. Не хочу, чтобы потом пальцами показывали! — я всегда был одного и того же мнения — сделал свою работу, отдохнул, пошел дальше делать. Я делал так всегда, потому что умел это делать. Признаюсь, порой я забывал о том, что живу вторую жизнь военного человека и что в ней нужно что-то менять. Что нужно уходить от того, чтобы выполнять чьи-то, далеко не всегда, правильные приказы. А ведь чем дальше, тем таких приказов будет больше. Я забывал, потом снова вспоминал и опять забывал. Конечно же, я не собирался постоянно быть военным и лазить по горам. Но я на верном пути.
— Это еще что за глупости? Пальцами показывать на тех, кто образцово выполняет свой долг, с чего бы это? — друг возмутилась Нина. — С каких пор у нас героем быть зазорно? А? Ну-ка, отвечай!
— Нина… Я же просто выполнил приказ! — невозмутимо пожал я плечами. А в душе где-то кольнуло. — Таких солдат как я, сотни и даже тысячи в одном только Афгане. А страна-то большая. К тому же, на задании я не один был. Со мной командир, и еще шесть прекрасно подготовленных ребят. Все вместе действовали, слаженно. Вместе добились победы, вместе вернулись домой.
— Так, все! Хватит! — возмутилась медсестра, уперев худенькие руки в бока. Взгляд суровый, нос задорно вздернут. Я даже не ожидал от нее подобного рвения. — Я с твоим командиром тоже говорила! Если я сказала герой, значит так и есть. Вон у Валерия Семеновича телефон по десять раз на день звонит, там и по тебе тоже, между прочим, интересуются. Так-то!
— А ты откуда об этом узнала?
— Я случайно подслушала! — едва заметно смутилась она. — Ну и что с того?
Я посмотрел на нее внимательным взглядом и, но она вполне выдержала мой взгляд и загадочно улыбнулась.
Чего это она так рьяно вступилась за меня? Я на жалость не давил, не возмущался. Просто тихо высказал свою позицию относительно лавров, которые могли появиться в ближайшее время. Но ее такая позиция не устроила в принципе.