– Извините!
Ира оглядела помещение и, увидев двух мужчин в белых халатах, уже хотела вернуться в холл, как один из них обратился к визитёрше:
– Вы кого то ищете?
– Да, доктора Иващенко.
– Иващенко – это я, – от окна отделилась высокая фигура.
– Ещё раз извините, – тряхнула головой Бояринова. – Я подумала, что Иващенко – это женщина, – Ира вошла в кабинет и остановилась у порога. – Я по поводу пациентки Антонины Бояриновой.
– Вы ей кем приходитесь? – доктор подошёл ближе и внимательно посмотрел на посетительницу.
– Я – сноха пациентки. Бывшая жена её сына, – зачем то расшифровала Бояринова семейное положение, которое сложилось на данный момент. В стенах больничного заведения она чувствовала себя слишком здоровой, загорелой, отдохнувшей, вызывающе нарядной и яркой.
– Не очень вы торопились повидать родственницу. Стариками вообще мало кто интересуется, – пробормотал врач и, указав рукой в сторону коридора, распахнул дверь. – Мы можем поговорить в холле.
Бояринова нахмурилась и хотела возразить или даже нагрубить доктору, но осеклась. Мысленно Ирина согласилась с Иващенко – старушка действительно очень одинока и в трудную минуту оказалась никому не нужной. Ей даже стало немного неловко за свой цветущий вид и за то, что в то время, когда свекровь нуждалась в помощи, она валялась на пляже, прожаривая под солнцем бока. Она прочистила горло, набралась отваги и посмотрела в глаза симпатичного врача.
– Скажите, как состояние Антонины Алексеевны?
– Я ничего утешительного вам поведать не могу. По сути, пациентка чувствует себя согласно возрасту, но её состояние ухудшается из за душевных тревог и одиночества. Мы сделали всё, чтобы нормализовать давление, взяли все анализы. В общем, все показатели в порядке. Опять же оговорюсь – для возраста Бояриновой показатели отличные! Надо пропить лекарства, чтобы нормализовать холестерин, да и так, общеукрепляющие. Всё это можно делать дома, но я не уверен, что пациентке безопасно находиться одной в квартире. Ей как минимум нужна приходящая медсестра.
– Когда я смогу забрать свекровь домой?
– Хоть завтра. Но вы должны понимать, что женщине нужен уход. Вы справитесь?
– Послушайте, я не юная, безмозглая девица и прекрасно понимаю, какую ношу взваливаю на свои плечи. У свекрови никого кроме меня, внучки и сына нет. Сын не в курсе того, что его мать в больнице. Я пока не знаю, где его искать. Мы давно в разводе. Но и остаться одной Антонине Алексеевне никто не позволит. Характер у дамы не сахар, но ничего, как нибудь справимся и найдём общий язык. Я перевезу её к себе, а потом решим, как поступить.
– Ну, хорошо! – глаза доктора потеплели. – Выписку вы сможете получить завтра после двенадцати. А сегодня у пациентки последняя капельница и некоторые процедуры. Но вы можете её навестить, только поторопитесь – часы приёма заканчиваются через тридцать минут. Да ещё проследите за тем, чтобы дама не злоупотребляла некоторыми излишествами. Я подозреваю, что она курит. Табак надо полностью исключить, а вот рюмочка хорошего вермута на сон грядущий не помешает, но только рюмочка! – врач сунул руки в карманы, показывая тем самым, что разговор окончен. – Проходите в пятую палату.
Ирина приоткрыла дверь и пробежала глазами по кроватям. В углу, отвернувшись к стене, лежала свекровь. Лицо её осунулось, губы вытянулись в тонкую нить. Неожиданно сердце Бояриновой сжалось от жалости и тоски, и от того, насколько хрупкой может быть человеческая жизнь. Слёзы подступили к горлу. Она закашлялась, прикрыла рот ладонью, немного постояла в центре комнаты, потом подошла и села на край кровати.
– Привет, – Ира смахнула слезу, натянула юбку на колени, взяла руку, которая лежала поверх одеяла, и сжала сухую ладонь. – Я не знала, что вы в больнице, но сейчас я здесь.
Свекровь открыла глаза и повернула голову. В её взгляде сначала мелькнула радость, которая сменилась печалью, потом злостью.
– Всё из за тебя!
– В смысле? – не поняла Бояринова. – Что из за меня?
– Да всё! – тихо проговорила Антонина Алексеевна и из уголка глаза по виску потекла слезинка и пропала в спутанных волосах. – Ваш брак был ошибкой, и развод – ещё большей ошибкой. Единственное, что тебя оправдывает в моих глазах, это внучка!
– Да, вы правы! Я была плохой женой! – Ирина действительно соглашалась со свекровью, – как жене, она поставила бы себе самый низкий балл. Вечно на работе, постоянно занята собственной персоной, а вдобавок флиртовала направо и налево с другими мужчинами. Ещё она решила не перечить родственнице, что бы та ни говорила. Свекровь имела причины для досады и огорчений. – Вам нельзя волноваться!
– Ты пришла сюда только, чтобы сказать мне это? Мои волнения уже предмет не твоих забот! – Антонина Алексеевна прикрыла глаза и высвободила свою руку из пальцев Ирины.
– Вы ошибаетесь! Теперь мы со Светкой позаботимся о вас. Завтра – выписка, я приеду на такси, и мы сначала отправимся на Ярославский вокзал, встретим Свету из Красноярска, а потом домой! – Ирина разговаривала с родственницей, словно с неразумным ребёнком. Бояринова склонилась, обняла голову свекрови и поцеловала в щёку. – Постепенно научимся жить вместе, у нас обязательно получится! Потому что на всём белом свете только мы есть друг у друга.
– А как же моя квартира? – Антонина Алексеевна как то по детски обрадовалась, её глаза засияли. – Может, дадим объявление и пустим жильцов?
– Мы потом подумаем над этим, у нас много времени впереди.
– И ещё, Ира, надо найти Евгения. Я уже забыла, когда разговаривала с ним, а тем более видела его последний раз. Я в жуткой панике! – голос Антонины Алексеевны задрожал.
– Он так и не появился? И деньги не переводил?
– В том то и дело, что нет! – с надрывом произнесла женщина. – Вдруг что то случилось? Я просто места себе не нахожу! Эти ужасающие мысли довели меня до больничной койки.
– Я приступлю к этому вопросу позже. Послезавтра. Хорошо?
– Нет! Ты должна заняться этим прямо сегодня!
– Н да, – произнесла задумчив о Ирина. Она решила про себя, что не станет перечить свекрови, и в тоже время она знала, что досужая дама обязательно спросит о результате. – Но где я его буду искать? Прописан он в нашей квартире, где проживает по факту, я не знаю! Алименты Женя всегда отдавал вам и выдавал всегда больше, чем положено. Занимался каким то бизнесом, однако, чем точно, я не интересовалась. Я знаю его старого друга Александра. Если найду телефон, то позвоню, может, что нибудь выясню, – Бояринова развела руками. – А у вас есть хоть какая нибудь информация о нём?
– Лишь то, что в последнее время сын жил то ли на даче, то ли на квартире приятеля, кажется, именно вот этого Александра. Больше ничего! Вы же занятые, вечно бежите, нет времени поговорить со старухой! – лицо Антонины Алексеевны сморщилось. Она снова заплакала.
– Я сделаю всё, как вы скажете, только не волнуйтесь!
– Значит, иди в полицию и пиши заявление! Сына нет не три дня, а месяц! Он не мог легкомысленно загулять, мальчик уже не в том возрасте. Полицейские не посмеют отказать тебе в поисках –ты жена, хоть и бывшая, ты – мать его ребёнка, в конце концов!
– Ну, хорошо! – сдалась Ирина и поднялась. – Я подам заявление в районное отделение полиции по месту прописки, то есть рядом с нашим домом.
– Вот и правильно! – глаза Бояриновой засветились надеждой. – И завтра цветов не забудь купить, чтобы встретить внучку на вокзале, она любит жёлтые розы.
«А свекровь не так уж и больна, – подумала про себя Ирина. – Быстро вошла в колею и уже раздаёт указания! Да и слава богу, а то с немощной тяжело!»
Глава 8
Веретенников сидел за столом в задумчивости и нажимал кнопку настольной лампы то включая, то гася поток света. Домой Славе ехать не хотелось. Просто ноги не несли! Расследование застопорилось, и от этого на душе плавала зелёная муть. Пока он не мог нащупать вектор движения, словно вокруг налипла темнота. И ведь скопилось уже прилично информации, но она никак не систематизировалась, не укладывалась в стройную и понятную схему. Это состояние раздражало! Слава вздохнул, потушил лампу и поднялся. Неожиданно зазвонил телефон. Пальцы машинально нащупали кнопку выключателя, хотя в этом не было необходимости. Экран телефона ярко светился, показывая ряд цифр. Веретенников помедлил, вспоминая, кому принадлежит номер. Память не дала ответ, и Слава мысленно отмахнулся, чиркнул пальцем и удивленно поднял брови, когда из телефона возник голос фру Олафссон.
– Господин Веретенников, извините за поздний звонок, но я посчитала, что эта информация может быть важной, – Василиса обратилась без приветствия, словно продолжила прерванный разговор.
– Да, да, я вас слушаю внимательно, Василиса Ильинична.
– Я не уверена, что мои воспоминания могут пригодиться.
– Да говорите уже! Потом решим, как это может помочь в расследовании. Вы нашли что то интересное в том дневнике?
– Не в дневнике дело, – отмахнулась Волошинская. – Я вспомнила о том давнишнем разговоре очень ясно. В то время существовали огромные проблемы с протезированием зубов, помню, пломбу нормальную не поставишь, от ириски «Золотой ключик» цементные заплатки вылетали буквально на следующий день! Так вот, как то речь зашла про дантистов. Хельмут сказал, что у него стоит процелан. Ещё тогда его рассказы казались небылицами о том, что, мол, приходишь в клинику и через пару дней выходишь с готовыми новенькими коронками, мостами и вылеченными зубами. Вот представьте себе, у них стоматология тридцать четыре года тому назад уже была такая, как наша сейчас!
– А позвольте спросить, чья именно «наша»?
– Не придирайтесь к словам, я, конечно, имею в виду Россию. Так вот процелан с немецкого переводится, как фарфор. Сегодня такие коронки мы называем металлокерамикой.
– Россманн мог много раз снять эти коронки и поставить новые. В этом вопросе не за что зацепиться, индустрия эстетической стоматологии не стоит на месте.