спокойствия и умиротворения. После приёма человек чувствует себя совершенно расслабленным. Проблемы выглядят мелко и незначительно, кажется, что душа достигла нирваны и просветления, мир покрывается мистическим флёром.
– Давай, короче! – нетерпеливо перебил Вячеслава шеф. – Этот медицинский ликбез я давно прошёл.
– Я веду к тому, что на тот момент, когда убийца совершал над телом насильственные действия, жертва находилась в состоянии блаженного овоща, – не меняя тона, продолжил следователь. – Практически мужик всё осознавал, но ничего не мог сделать. Он понимал, что его убивают, но не мог физически сопротивляться. Содержали его в одном месте, а привезли убивать в лес. Доставили на машине. Неподалёку пролегает грунтовая дорога. Никаких следов не осталось, потому что тело на автомобиле доставили в сухую погоду, а обнаружили труп после обильного дождя. Колею на дороге изрядно размыло, но следы волочения остались. От обочины к лесу видна примятая трава. Убийца расправлялся с человеком в лесополосе, а значит доставили тело к месту расправы ещё в живом состоянии.
– А конкретнее?
– Несмотря на то, что дождь смыл следы, криминалисты выяснили, что убийство произошло в лесу. Лицо мужчины убийца изуродовал, пока тот был ещё жив. А вот руки он отрубал уже мёртвому.
– Да уж! Какие‑то страсти происходят в последнее время, – начальник покачал головой. – Раньше криминальные разборки – и всё понятно, – киллеры, стрельба, наличка в дипломатах, семейные трагедии с ревностью и делёжкой имущества или убийство по неосторожности. Изощрённые, конечно, случались преступления, но тема с расчленёнкой появлялась редко и являлась ситуацией экстренной, а не рутинной. Вот и настали смутные времена. Сейчас расчленение трупов – дело обыденное. А всё киношники виноваты! Снимают жуткую муть в пример для извращенцев! Ну, есть какие‑нибудь мысли? – шеф посмотрел на Веретенникова таким взглядом, словно уже решил эту задачку. – Зачем убийца изувечил мужика?
– Лицо изуродовал для того, чтобы мы не опознали человека, и рук лишил по той же причине. Отпечатки пальцев покойного могут быть в нашей базе данных, – невозмутимо продолжал Вячеслав. – Но я думаю, что убийца лишил тело рук как раз для того, чтобы иметь отпечатки пальцев. Сейчас наличность в дипломатах не возят. Все базы данных, где деньги хранятся, можно вскрыть нужной дактилоскопией. Одежда на покойнике дорогая, летние туфли долларов за двести.
– Ну, двести долларов, положим, не очень уж и дорого по нашим временам, – начальник пригладил безупречно уложенные седые волосы. – Как собираешься личность устанавливать?
– Для начала встречусь с хирургом из медицинского центра имени академика Петровского, попробую выяснить, где поставили искусственный сустав, дальше будет видно. Криминалисты ещё не предоставили полный отчёт, может от них всплывёт какая‑нибудь маленькая деталька. Такого не может быть, чтобы не за что было зацепиться – человек всегда оставляет после себя физический след.
Через два часа Веретенников вошёл в просторный холл медицинского учреждения и направился к стойке регистратуры. С матерью ему часто приходилось бывать в лечебных заведениях такого рода, и он всегда удивлялся, для каких колоссов выстраивают такие высокие заборы? Человек невысокого роста должен подняться на цыпочки, вытянуть шею и задрать голову, чтобы задать свой вопрос или забрать медицинскую карту.
– Здравствуйте, – Слава не видел, к кому обращается, его взгляд скользил по просторному холлу, пытаясь распознать в посетителях хирурга, с которым он должен встретиться. – У меня назначена встреча с доктором Хромовым, – следователь повернулся и глянул на девушку за стеклом.
– Вы по какому вопросу?
Веретенников без слов просунул руку с развёрнутым удостоверением в окошко.
– Минутку подождите. Доктор просил позвонить, когда вы появитесь.
Хромов не торопился, а Веретенников терпеть не мог пустых заминок. Наконец хирург появился. Сначала он подошёл к стойке регистратуры, девушка из‑за стекла указала рукой на следователя, и доктор направился к нему со словами:
– Извините за задержку. Пациенту стало плохо, пришлось срочно провести некоторые процедуры, – врач (мужчина в возрасте) посмотрел на полицейского сквозь очки. – У меня не так много времени.
– Следователь из следственного управления по Измайловскому округу Веретенников Вячеслав, – Слава протянул руку и почувствовал в ответ сухую сильную ладонь доктора. – Не извиняйтесь, я попытаюсь не задержать вас надолго. Всего один вопрос: как можно узнать по импланту, где и кем проведена операция?
Неожиданно хирург нахмурился, засунул руки в карманы белого халата и качнулся с носков на пятки и обратно.
– Как всегда, когда вопрос кажется совсем простым, ответ занимает огромное количество времени. Давайте ближе к делу и конкретно!
– Хорошо. Есть труп. Его тазобедренный сустав заменён около полутора лет тому назад. Наш патологоанатом выяснил, что за производитель выпустил медицинский продукт, а вот где и кем сделана операция по замене сустава, надеюсь, подскажете вы.
– Я так понимаю, что личность пациента не известна?
– Вот именно! Нам нужно узнать, кто этот человек.
– Ну, давайте свои бумаги, гляну, чем могу помочь!
Мужчины присели в кресла возле журнального столика. Хромов бегло просмотрел выписки от патологоанатома, немного подумал и заговорил:
– Из всего вышесказанного могу утверждать, что операция проведена не в Москве и, думаю, даже не в России, – доктор протянул листки Веретенникову. – Остальное решайте сами. Я не могу делать за вас вашу работу! – Хромов растянул губы в сухой дежурной улыбке. – На немецком или английском языке говорите? – Следователь недоуменно кивнул. Он немного растерялся, он не ожидал, что разговор свернётся так скоро. А хирург назидательно продолжал.
– Находите в интернете реквизиты фирмы ”Aesculap”, связывайтесь с местными поставщиками и узнавайте, какая клиника получила именно этот сустав. У немцев документация хранится, как в аптеке, бумажка к бумажке, номер к номеру! «Орднунг», одним словом! Они вам точно сообщат, какая именно клиника получила имплант. Тем же путём найдёте реквизиты клиники, которая сделала операцию. Они назовут вам имя пациента. Да вы лучше меня знаете, как вести расследование. Уж извините, у меня очень много работы.
Доктор поднялся. Веретенников, не двигаясь с места, тронул его за рукав.
– Подождите. Дело в том, что я бы и отправился этим путём, и учить меня, как вести расследование, не надо, – следователь встал с кресла и прямо посмотрел на врача. Он пытался изъясняться как можно мягче. – И время ваше, доктор, я ценю. Спасать жизни гораздо важнее, чем возиться с трупами, которым уже безразлична их судьба. Ещё два года тому назад я бы к вам не обратился. А на данный момент ситуация такова, что без вас мне не обойтись. В связи с санкциями закрылись многие двери. Я могу позвонить на фирму и задать вопросы, только немецкие товарищи потребуют официальный документ. И запрос на выдачу данных придётся визировать в Министерстве иностранных дел, и вы можете представить, сколько времени на это уйдёт! Даже сообщение о том, что труп с новым суставом обнаружен на территории России, не изменит ситуацию.
Я навёл о вас справки и знаю, что вы являетесь членом Международной ассоциации хирургов. Несколько раз становились участником Всемирного конгресса и даже выступали с докладом на английском языке в одной из стран, где проходила очередная конференция. Вы – очень известная личность во врачебной среде, – Веретенников заметил, что столь пристальное внимание к своей персоне польстило доктору, и следователь, не снижая оборотов, закончил речь просьбой. – Ваш один, в крайнем случае, два телефонных звонка смогут решить мой вопрос!
Повисла пауза. Хромов вдруг широко улыбнулся, уже не сухо, а как‑то озорно.
– Умеете вы убедить! Давайте ваши бумаги. Успех не гарантирую, но попробую что‑нибудь сделать, – Доктор шагнул в сторону и обернулся. – С вас – ужин в ресторане.
– Замётано! – Веретенников ликовал в душе. Являлось ли правдой то, что он плёл про запросы в Министерство иностранных дел, он не знал, но за то, что этот аргумент сработал, следователь себя похвалил. – Место и время на ваше усмотрение! – крикнул он вслед уходящему доктору.
Возле управления Слава оставил автомобиль, вышел и потянулся абсолютно довольный собой. Неожиданно кто‑то сзади тронул его за руку.
– Извините, пожалуйста. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
Веретенников склонил голову и уставился на невысокую худенькую девушку, которая так же внимательно смотрела на него снизу – вверх.
– Привет. Меня зовут Аделина Пирогова. Я – краевед и блогер. Вы позволите задать вам несколько вопросов? – девушка выставила перед собой телефон.
– Так, прекратите снимать! – следователь отшатнулся. – Вы ничего не перепутали? Здесь следственное управление, а не зоопарк и не ледовое шоу!
– Извините, – девушка убрала руку с телефоном за спину. – Это же вы ведёте дело об убийстве в лесополосе?
– Так, откуда у вас такая информация? – следователь прищурился.
– Про изувеченный труп судачит весь посёлок. В управлении у дежурного я спросила, кто ведёт дело? Пришлось прикинуться свидетелем преступления. Он без раздумий назвал вашу фамилию. Остальное – дело техники, социальные сети дополнили картину. Благодаря интернету мы прозрачные и иногда беззащитные от своей прозрачности, пытаемся скрыться за никами, за паролями и псевдонимами, и знаете, что нам мешает спрятаться? – Аделина нравоучительно склонила голову, словно разговаривала с нерадивым учеником. – Да, да, именно честолюбие и гордыня! Всё хотим кому‑то доказать – одноклассникам, коллегам, родителям. Люди стали зависимы от статусности.
– Я вроде не свечу дорогими часами, престижными тачками и брендовыми штиблетами, – Веретенникова позабавила такая бесцеремонность. Он сам не ожидал, что включится в беседу. – И вроде, доказывать уже ничего и никому не надо.