– Да, вы ведёте себя довольно скромно, – согласилась Пирогова и неожиданно переключилась на прежнюю тему. – Я не спрашиваю, нашли ли вы уже убийцу. Даже если и нашли, то до выяснения всех обстоятельств дела вы всё равно мне ничего не скажете. Но личность убитого уже выяснили?
– Напомните мне, кто вы и откуда? Вы представляете какое‑то издание? Журналистка? Репортёр криминальных новостей?
– Нет, – напор девушки ослаб, она замялась на секунду, потом выпалила. – То, чем я занимаюсь, не менее важно! Я изучаю аномальные зоны на карте нашей столицы. А чтобы привлечь внимание общественности к таким вопросам, я веду блог, снимаю ролики и выкладываю в интернете.
– Почему вы решили, что произошло убийство?
– Покойник не смог бы отрубить собственные руки!
– Значит, вы уже поговорили с тем самым грибником, который обнаружил тело, – следователь размышлял вслух, а собеседница не сочла нужным опровергнуть очевидный факт. Вячеслав нажал на кнопку пульта, блокирующую двери автомобиля, и шагнул в сторону. – Я вам ничем не могу помочь. Информации для общего пользования у меня нет. Если что‑то возникнет, я приглашу представителей прессы и поделюсь ходом расследования, – он направился к крыльцу.
– Да постойте! – Пирогова отчаянно пыталась привлечь внимание представителя правоохранительных органов. – А что вы скажете на то, что не случайно истерзанное тело оказалось именно в этом месте?
Веретенников неожиданно остановился. В его голове пронёсся вихрь мыслей. А ведь он посчитал, что место для трупа выбрано случайно.
«Эх следователь! – укорил себя Слава, – даже не удосужился и не проявил интерес к посёлку. А ведь именно оттуда ближе всего переместить тело. Рискованно везти труп через город или по трассе. Можно нарваться на сотрудников ГИБДД».
Он привычным жестом вытянул руку, освобождая запястье от манжеты рубашки, и глянул на часы.
– Ну, хорошо, – Веретенников огляделся. – Пойдёмте, выпьем кофе, и вы поделитесь со мной тайнами того места. Только я не обещаю вам ответной реакции. Дело в производстве, и я не вправе делиться информацией.
– Вот именно! – Пирогова ухмыльнулась. – То, что мне надо, я уже знаю! И если бы вы выяснили личность убитого, то этот факт уже муссировался в СМИ.
Они расположились под зонтами на веранде кафе.
– Какой кофе вы предпочитаете? – Слава просмотрел ламинированный листок меню. Он всегда пил кофе и ел пирожные здесь. Девушка замахала руками, но Веретенников пресёк протесты. – Я пригласил, я угощаю. Здесь великолепные чизкейки и пирожное корзиночка.
На угощение краевед Пирогова согласилась и от местных кондитеров осталась в восторге. Она, не соблюдая правила гигиены, что отметил про себя следователь, облизала пальцы, только потом вытерла их салфеткой и посмотрела на Вячеслава зелёными глазами.
– Теперь поведаю легенды, связанные с поселением «Белая слобода». Это – название жилищного комплекса, где неподалёку обнаружили труп.
– Я в курсе, – кивнул Веретенников.
– Когда застройщики запланировали строительство именно в этом месте, никто не удосужился уточнить историю того куска земли, где запланировано строительство многоэтажек, и напрасно! После войны на этом месте находилась деревня, неподалёку за колючей проволокой стояли бараки, где жили пленные немцы. Их возили работать на каменоломню за несколько километров от проживания. Условия содержания для пленных были тяжёлыми. В послевоенное время всем приходилось нелегко. А на немцев вообще мало обращали внимания. И всё же деревенские нет‑нет, да носили немцам за проволоку еду и воду. Наш народ сердобольный, особенно люди пожилые, которые постигли житейскую мудрость, они передавали через конвоиров нехитрые остатки снеди. Неподалёку от деревни располагалось кладбище. Пленных хоронили за оградой, в стороне от советских, туда путь никто не преграждал. Вот мальчишки, обозлённые на фашистов за разорённое детство, потерянных родителей и отцов, погибших на фронтах, решили выместить злобу на костях. Разорили они немецкие захоронения и вывернули наружу останки.
Местные заметили кладбищенский вандализм. В те времена церковь находилась в состоянии забвения, однако чудом сохранившийся старый поп все же осмелился прочесть назидание молодому поколению: «Любая кость имеет право на покой. Не гневите умерших, иначе прогневаете Бога. Увидите кости – заройте и прочтите молитву. Не помните или не знаете молитву, просто пожелайте мира и покоя умершим».
Никто не знает, вникли ли в назидание пацаны, однако местный народ вместе с батюшкой захоронения привели в порядок, и тема утихомирилась. Но через какое‑то время мальчишки начали умирать от неизвестной лихорадки. С тех пор место это считали проклятым. Позднее стали приезжать родственники из Германии для того, чтобы навестить отцов и братьев в месте их упокоения, однако никто не осмелился забрать останки с собой для того, чтобы перезахоронить на родине. Деревня обветшала, новые районы Москвы постепенно поглощали старые поселения, вот и на месте немецкого кладбища появился жилищный комплекс «Белая слобода».
– А вы ничего не путаете? – засомневался следователь. – Согласно Федеральному закону о похоронном деле и по нормам СанПиН на территории мест погребения запрещено сооружение зданий, даже если кладбище уже закрыто.
– Конечно! – горячо поддержала следователя Пирогова. – И по церковным поверьям строить дома на месте кладбища нельзя, потому что это может помешать при воскрешении из мёртвых.
– Человеческая память долго хранит и передаёт из уст в уста истории такого рода. Легенды обрастают новыми ужасающим подробностями. И я даже готов поверить в эти мифы, – согласился Вячеслав. – Но это мало сопрягается с тем, что произошло в лесополосе.
– Не скажите! Например, на месте кладбища Симонова монастыря построили дом культуры ЗИЛ, а на месте Дорогомиловского кладбища впоследствии появились жилые дома. Память начинается с кладбища. А тот, кто забывает уроки истории, обречён на их повторение! Так же и с этим местом. Уже во время строительства здесь зафиксированы три смерти. Два строителя повздорили до кровопролития. Один скончался на месте, второй через какое‑то время отдал концы в больнице. Позднее в котловане нашли труп какого‑то бомжа. А как только заселились первые жители, появился обезображенный труп. И думаю, что труп не последний!
– Не преувеличивайте! Уж если посмотреть, то вся история, все крупные города, пирамиды Хеопса, в конце концов, построены на костях. – следователь вынул из кармана телефон и отодвинулся от стола. – Извините, важный звонок.
Вячеслав поднялся и отошёл в сторону.
– Веретенников на связи!
– Ещё раз привет, господин следователь, – голос Хромова звучал торжественно и радостно. – Сам не подозревал, что выполню вашу просьбу так быстро! Немецкие коллеги скоро отозвались на мой призыв о помощи. Я знаю, кто получил тазобедренный сустав фирмы ”Aesculap”!
Глава 2
Солнце медленно опускалось за горизонт. За окном электрички мелькали зелёные поля, на них паслись ленивые коровы. Какие то скитались по взгоркам, какие то валялись на траве, а какие то упирались копытами в свой навоз пока телята вытягивали из вымени молоко. Каждое угодье населяли одинаковые особи. Слева рвали траву только белые бурёнки, справа резвились одни лишь рыжие. На других лугах тусовались брюнетки с детёнышами, а вдали обосновалось пятнистое стадо.
«Как идиллические сюжеты в работах художника Жюльена Дюпре, – размышляла Василиса, провожая взглядом очередное коровье комьюнити. – Этому французу хорошо удавалось передавать настроение сельской жизни с разными гусями, коровами, быками. Для полноты картины не хватает только пастушек в платках, в длинных юбках с вёдрами, обутых в разбитые чуни. – пасторальные пейзажи мелькали перед глазами, а она лениво раздумывала над решением фермеров. – Это они специально подбирают коров одинакового цвета или на разных пастбищах производители молочной продукции намеренно обособляют определённый сорт животных? И как назвать – сорт крупного рогатого скота, племя или порода? Вероятнее всего, разновидность. Скорее всего, животноводы не смешивают различные породы именно для того, чтобы получать высокие надои».
Ни надои, ни коровы с фермерами её не волновали. От монотонности звуков и быстрой смены картин клонило в сон, но Василиса поборола сонливость, тряхнув головой. Скоро её станция, дремать нельзя! Если пропустит свою остановку, то придётся звонить мужу, чтобы забирал её в другом городе. И ведь начнёт нервничать и переживать, потому что сама точно указала время прибытия электрички!
Впереди в следующем ряду кресел расположились две молодые шведки, ещё совсем девчонки. Они без умолку болтали, вертелись и громко хохотали. Блондинки с длинными волосами не обращали никакого внимания на впереди сидящих пассажиров. Их острые коленки безостановочно торкали в спину путешественников. Василиса мысленно похвалила себя за то, что предусмотрительно устроилась позади шумных соседок. Она вытянула шею и по седым макушкам поняла, что девицы доставляли неудобства женщинам немолодым.
«Интересно, насколько им хватит терпения? – снова вяло подумала Василиса. – И что бы делала я? Встала, перешла на другое сиденье или зашипела бы на девок, или закричала, начала ругаться? – и сама себя осадила. – Ага, много бы сказала, не зная языка?»
Неожиданно одна из женщин не выдержала, резво поднялась и, повернувшись к девицам, грозно и громко произнесла:
– Да ёб твою мать!
Девчонки, не ожидая такого напора, притихли и, лишь округлив глаза, залепетали по шведски:
– Инто ферштёр, инто ферштёр (не понимаем, не понимаем).
– Чего вам не понятно? – женщина грозно сдвинула брови. – Не одни здесь! Сидите смирно! Разболтались! – она зыркнула глазами и вернулась на место.
Несмотря на то, что девицы действительно ничего не поняли из гневных речей попутчицы, всё же прыть свою усмирили. На них произвели впечатление бурная речь и возмущённое выражение лица взрослой попутчицы. Они продолжали хохотать уже тише, прикрывая рот ладошками, и не толкали коленками предыдущие спинки сидений.