Агата КристиПодвиг десятыйСтадо Гериона
— Мне так неловко, что я явилась без приглашения, месье Пуаро…
Мисс Эйми Карнаби лихорадочно сжала в руках сумочку и подалась вперед, с тревогой заглядывая в лицо сыщика. Как обычно, она говорила, слегка задыхаясь.
Эркюль Пуаро приподнял брови.
— Вы ведь меня помните? — с беспокойством спросила она.
В глазах Эркюля Пуаро что-то блеснуло.
— Я помню вас как одну из самых успешных преступниц, которых я когда-либо встречал, — ответил он.
— О, помилуйте, месье Пуаро, как вы можете так говорить? Вы всегда были так добры ко мне… Мы с Эмили часто говорим о вас, и если видим напечатанную о вас статью в газетах, то сразу же вырезаем ее и вклеиваем в альбом. Что касается Огастеса, то мы научили его новому трюку. Мы говорим: «Умри за Шерлока Холмса, умри за мистера Форчуна[1], умри за сэра Генри Мерривейла[2], а затем — умри за месье Эркюля Пуаро», — и он ложится и лежит, как бревно, совершенно неподвижно, пока мы не произнесем одно слово…
— Я очень рад, — сказал Пуаро. — И как поживает этот милый Огастес?
Мисс Карнаби стиснула руки и рассыпалась в похвалах своему пекинесу:
— О, месье Пуаро, он стал еще умнее. Он понимает все. Знаете, недавно я любовалась младенцем в коляске и вдруг почувствовала, как дернулся поводок. Это Огастес изо всех сил старался перегрызть его. Правда, он умный?
Глаза Пуаро блеснули.
— Мне кажется, — сказал он, — что Огастес разделяет те преступные наклонности, о которых мы только что говорили.
Мисс Карнаби не рассмеялась. Вместо этого ее приятное пухлое личико стало обеспокоенным и грустным.
— Ох, месье Пуаро, я так встревожена… — со вздохом сказала она.
— В чем дело? — с сочувствием спросил сыщик.
— Знаете, месье Пуаро, я боюсь, действительно боюсь, что стала закоренелой преступницей, если можно употребить этот термин. Мне в голову приходят идеи!
— Какого рода идеи?
— Самые необычные. Например, вчера мне в голову пришел очень практичный план ограбления почтовой конторы. А в другой раз — хитроумный способ уклонения от уплаты таможенного сбора… Я уверена, совершенно уверена, что он сработал бы.
— Возможно, — сухо ответил Пуаро. — В этом и заключается опасность ваших идей.
— Это меня тревожит, очень тревожит. Поскольку меня воспитали в строгих принципах, очень неприятно, что у меня возникают такие беззаконные, такие преступные идеи. Беда отчасти в том, как мне кажется, что у меня теперь много свободного времени. Я ушла от леди Хоггин и поступила на работу к пожилой даме, которой я каждый день читаю и пишу письма от ее имени. Работа над письмами заканчивается быстро, и, когда я начинаю ей читать, она тут же засыпает, поэтому я просто сижу там — и моя голова ничем не занята, — а все мы знаем, что дьявол пользуется нашей праздностью.
— Тц, тц, — посочувствовал ей Пуаро.
— Недавно я читала книгу, очень современную, перевод с немецкого языка. Она проливает очень интересный свет на преступные тенденции. Как я поняла, следует сублимировать свои порывы! Именно поэтому я пришла к вам.
— Да?
— Видите ли, месье Пуаро, я думаю, что дело не столько в порочности, сколько в моем стремлении к интересным приключениям! Моя жизнь, к сожалению, была очень однообразной. Та… кампания с пекинесами, как мне иногда кажется, была единственным периодом, когда я по-настоящему жила. Это достойно всяческого порицания, конечно, но, как говорят, не следует поворачиваться спиной к правде. Я пришла к вам, месье Пуаро, поскольку надеялась, что можно… сублимировать этот поиск приключений, направив его, если можно так выразиться, на благое дело.
— Ага, — произнес Пуаро. — Вы предлагаете себя в качестве моего коллеги?
Мисс Карнаби покраснела:
— Это очень самонадеянно с моей стороны, я понимаю, но вы были так добры…
Она замолчала. Ее выцветшие голубые глаза чем-то напоминали умоляющие глаза собаки, которая, вопреки всему, надеется, что ее возьмут на прогулку.
— Это идея, — медленно произнес Пуаро.
— Я, конечно, не отличаюсь большим умом, но хорошо умею притворяться, — объяснила мисс Карнаби. — Мне пришлось научиться этому, иначе я сразу же лишилась бы места компаньонки. И я всегда считала, что умение притворяться глупее, чем ты есть, иногда дает хорошие результаты.
Эркюль Пуаро рассмеялся:
— Вы очаровали меня, мадемуазель.
— Ох, дорогой месье Пуаро, какой вы добрый человек… Так вы даете мне надежду? Случилось так, что я только что получила маленькое наследство, очень маленькое, но его должно хватить, чтобы мы с сестрой могли скромно жить и питаться, так что я не завишу полностью от своего заработка.
— Я должен обдумать, — сказал Пуаро, — где лучше всего применить ваши таланты. Полагаю, у вас самой нет никаких идей?
— Знаете, вы, наверное, умеете читать мысли… В последнее время меня беспокоит одна моя подруга. Я собиралась с вами посоветоваться. Конечно, вы можете сказать, что это всего лишь игра воображения старой девы, что я склонна преувеличивать и видеть коварный замысел в простом совпадении…
— Не думаю, что вы склонны к преувеличениям, мисс Карнаби. Расскажите, что вас беспокоит.
— Ну, у меня есть подруга. Очень близкая подруга, хотя мы с ней в последние годы не часто видимся. Ее зовут Эммелин Клегг. Она вышла замуж за человека, жившего на севере Англии, а несколько лет назад он умер, оставив ее вполне обеспеченной. Она была несчастна и одинока после его смерти, и, я боюсь, в некоторых вопросах она довольно глупая и, возможно, доверчивая женщина. Религия, месье Пуаро, может оказать большую помощь и поддержку, но я имею в виду ортодоксальную религию…
— Вы имеете в виду греческую православную церковь? — спросил Пуаро.
Мисс Карнаби была шокирована.
— О нет, ни в коем случае. Англиканскую церковь. И хоть я не одобряю Римско-католическую церковь, но она, по крайней мере, признана, а методисты и конгрегационалисты — все они сторонники широко известных, уважаемых направлений. Но я говорю об этих странных сектах. Они обладают некоей эмоциональной притягательностью, но иногда у меня возникают серьезные сомнения в том, есть ли в них истинно религиозное чувство.
— Вы думаете, что ваша подруга стала жертвой такой секты?
— Да. О, конечно. «Стадо Пастыря» — так они себя называют. Их центр находится в Девоншире, в очень красивом поместье у моря. Верующие едут туда в поисках так называемого Уединения. Оно продолжается две недели, с религиозными службами и обрядами. И еще там устраивают три больших праздника в год: Начало Пастбища, Расцвет Пастбища и Жатва Пастбища.
— Последнее есть глупость, — заметил Пуаро. — Потому что пастбище не жнут.
— Это все глупость, — горячо сказала мисс Карнаби. — Вся секта собирается вокруг главы этого движения, Великого Пастыря — так его называют. Это некий доктор Андерсен. Очень красивый мужчина, обладающий какой-то магической силой.
— Это значит — он привлекателен для женщин, да?
— Боюсь, так и есть, — вздохнула мисс Карнаби. — Мой отец был очень красивым мужчиной, и иногда это вызывало большую неловкость среди прихожанок. Соперничество в вопросах вышивки облачений, распределения церковных обязанностей…
Она покачала головой, погрузившись в воспоминания.
— А члены «Великого стада» в большинстве своем женщины?
— По крайней мере, три четверти из них, насколько я знаю. Присутствующие среди них мужчины почти все с придурью! Успех движения зависит от женщин и… от тех фондов, которые они поставляют.
— А! — произнес сыщик. — Вот мы и подошли к сути. Если откровенно, вы считаете, что все это вымогательство?
— Если откровенно — да, я так считаю, месье Пуаро. И меня беспокоит еще одно. Случайно я узнала, что моя бедная подруга так увязла в этой религии, что недавно написала завещание, в котором оставила все свое имущество этому движению.
— Ей это предложили? — резко спросил Пуаро.
— Если быть абсолютно честной — нет. Это была полностью ее идея. Великий Пастырь указал ей новый путь в жизни, поэтому все, что у нее есть, должно после ее смерти пойти на Великое Дело. Меня очень беспокоит, что…
— Да, продолжайте.
— Среди последователей было несколько богатых женщин. За последний год умерли три из них, не меньше.
— Завещав все свои деньги секте?
— Да.
— И их родственники не подали протест? Я бы счел вероятным, что они опротестуют завещания.
— Видите ли, месье Пуаро, обычно в этих сборищах участвуют именно одинокие женщины. Люди, у которых нет близких родственников и друзей.
Пуаро задумчиво кивнул. Мисс Карнаби поспешно продолжила:
— Конечно, я не имею права что-либо предполагать. Насколько я смогла выяснить, в их смерти не было ничего подозрительного. Одна, по-моему, заболела пневмонией после гриппа, причиной другой смерти стала язва желудка. Не было никаких подозрительных обстоятельств, если вы меня понимаете, и эти смерти произошли не в Святилище на Зеленых холмах, а в их собственных домах. Я не сомневаюсь, с ними все понятно, но все равно я… ну, мне бы не хотелось, чтобы с Эммелин что-то случилось.
Она сжала руки, ее глаза умоляюще смотрели на Пуаро.
Сам сыщик несколько минут молчал. Когда он заговорил, его голос изменился, став мрачным и низким:
— Прошу вас, дайте мне — или найдите для меня — имена и адреса тех членов секты, которые недавно умерли.
— Да, хорошо, месье Пуаро.
Маленький бельгиец медленно произнес:
— Мадемуазель, я думаю, что вы — женщина большой смелости и решительности. Вы облаете хорошими актерскими способностями. Но захотите ли вы взяться за работу, возможно, связанную с большой опасностью?
— С большим удовольствием, — ответила отважная мисс Карнаби.
— Если риск существует, то он очень велик, — предостерег ее Пуаро. — Вы понимаете: это либо иллюзия, либо нечто серьезное. Чтобы узнать правду, необходимо, чтобы вы сами стали членом «Стада Пастыря». Я предложил бы вам преувеличить размеры вашего наследства, которое вы недавно получили. Вы теперь обеспеченная женщина, без определенной цели в жизни. Вы поспорите с вашей подругой Эммелин насчет этой веры, которую она приняла, заверите ее, что все это чепуха. Она будет стремиться обратить вас в свою веру. Вы позволите уговорить себя поехать в святилище «Зеленые холмы». А там — поддадитесь дару убеждения и магнетическому влиянию доктора Андерсена. Мне кажется, я могу поручить вам эту роль?