— Как это рекламным трюком?
— Рекламным для автомобильной фирмы, — в восторге от своей находки пояснил Дилл. — Представляете себе: папа — вдребезги, а машина цела, хоть сейчас же езжай дальше! А? Неплохо? Тот же Кайзер не пожалеет денег за такую рекламу!
— Только не забудьте устроить все с наследством, — вновь становясь серьёзным, продолжал Дилл. — Обо всем я должен думать сам! Вот даже голова заболела… — добавил он и при этом испытующе взглянул на жену.
— Что же вы до сих пор молчали, милый, — заторопилась Патти, — у меня есть порошок от головной боли, — и она вынула из ночного столика белый пакетик.
— Выпьем его пополам, дорогая, — предложил мистер Дилл.
— Зачем? — улыбнулась Патти. — У меня же не болит голова!
— Не будем нарушать традиции, — сказал мистер Дилл, — все пополам!
Миссис Дилл пожала плечами и, высыпав половину содержимого пакетика себе на язык, протянула бумажку с остатком порошка мужу, который, в свою очередь, высыпал его себе на язык.
— Фи, какой горький! — замахала она рукой и выплюнула порошок. Мистер Дилл немедленно последовал её примеру.
— |Что же вы, Сидди? Ваша голова?
— Благодарю вас, она прошла, Патти.
— Вот как? — миссис Дилл усмехнулась. — А знаете, Сидди, вы зря так осторожны. Отравления теперь не в моде.
— Вы же передовая женщина! — воскликнул Дилл. — Станете ли вы следовать моде? Вы ведь из тех, которые сами вводят её!
— Вы стали очень мнительным, бедненький. Это действительно было просто лекарство!
— На этот раз возможно, — мистер Дилл опять пристально взглянул на супругу, — и я хотел только дать вам урок. Надеюсь, вы его запомните. Я ни минуты не сомневаюсь, что, представься вам удобный случай, вы избавились бы от меня с такой же лёгкостью и охотой, с какими я избавился бы от вас… Две половины миллиардного состояния — вдвое больше одной половины… В этих пределах вы знаете арифметику. На этот раз случай с порошком был для вас только репетицией. И для меня тоже. И я хочу, чтоб вы запомнили: отныне мы будем есть, пить и курить все пополам, я — после вас… — он улыбнулся. — Согласно поверью, я хочу всегда узнавать ваши мысли… В особенности знание их мне дорого в тех случаях, когда они касаются моего отравления… А теперь вставайте! — приказал Дилл. — Собирайтесь! Сейчас мы поедем к Гребешкову за моим костюмом.
— Почему так срочно? — удивилась миссис Дилл. — Успеем. Ведь визы не готовы. У нас есть ещё целая неделя…
— К сожалению, именно поэтому и надо спешить. Старик думает, что завтра мы поедем с ним в институт… Если этого не будет, он успеет устроить скандал до нашего отъезда. Мы вообще не сможем уехать. Мы должны перенести этот научный визит, по крайней мере, на неделю. И надо сейчас же предупредить об этом мистера Гребешкова. Наше посещение успокоит его. Он увидит, что мы никуда не бежим от него, и не будет принимать никаких мер. Пустите в ход все ваше несуществующее обаяние. Помните: сейчас у нас общая задача — во что бы то ни стало вывезти наше бессмертие в целости и сохранности!
Зеленый лимузин подкатил к подъезду комбината бытового обслуживания.
Молодые миллиардеры уверенно прошли в уже знакомый им приемный зал. Однако Гребешкова в зале не было. Портной Пахомыч, к которому обратился мистер Дилл с просьбой разыскать Семена Семеновича, подвел их к полированной двери директорского кабинета, украшенной черной фундаментальной табличкой. На табличке золотом было выведено: «Директор», а внизу в специальный узенький желобок была всунута новенькая бумажка с аккуратно написанной фамилией: «Гребешков».
Они постучали и получили приглашение войти. Гребешков, сдержанно поздоровавшись, передал Диллу приготовленный для него пиджак.
Мистер Дилл кинул пиджак супруге и оглядел маленький кабинет.
— Памятный кабинет, — сказал он. — Здесь я получил сразу два неравноценных сокровища: любовь мисс Джексон и наше общее бессмертие!
— То-есть как здесь? — удивился Гребешков. — Вы хотите сказать: в том большом зале, где я принимал вас?
— Нет, почему же в том большом зале? — в свою очередь, удивился мистер Дилл. — Именно в этом кабинете. Вот здесь мы сидели. Вот на этом столе стоял этот оригинальный графин, чреватый такими неожиданными последствиями для нас. Здесь мы и выпили из него.
— Вы уверены в том, что вы пили не там, а здесь? — медленно переспросил Гребешков.
— Ещё бы! — воскликнула миссис Дилл. — Вы забываете, что у нас профессиональная зрительная память журналистов.
— Но меня здесь не было, не правда ли? — голосом, в котором появились нотки какой-то радостной надежды, спросил Гребешков.
— Нет, но сюда заходила какая-то девушка. У неё было такое весёлое круглое личико с носиком кверху.
— Маша! — закричал Гребешков. — Машенька, на секундочку ко мне!
В кабинет заглянула Маша с горячим утюгом в руке.
— Она?
— Она самая, — кивнул мистер Дилл.
— Маша, вы не помните, — тихо сказал Гребешков, — эти господа сюда, в кабинет, около месяца тому назад заходили?
— Конечно, помню. Заходили, — ответила Маша. — А что, Семен Семенович?
— Ничего, Машенька, — тихо, но радостно сказал Гребешков. — Можете итти.
Маша вышла.
— Леди и джентльмены! — торжественно обратился Гребешков к ничего не понимающим миллиардерам, и в тоне его пробивалась тщательно скрываемая радость. — Должен огорчить вас, леди и джентльмены, но вы пили из другого графина. Из совсем другого графина. Тот графин стоял в большой комнате, куда вы, оказывается, и не заходили. А здесь, в этом кабинете, был этот самый графин, что и сейчас стоит здесь. Это только похожий графин, но совсем другой. Никакого бессмертия вам не вышло, леди и джентльмены! Бессмертие выпил совсем другой человек…
— Какой человек?!
— Другой! — крикнул Гребешков. — Не знаю какой точно, но другой! — Он старался придать своим губам соболезнующее выражение, но ноги его при этом сами ходили ходуном.
— А мы? — простучал зубами мистер Дилл.
— Воду вы пили. Очень сожалею, но вы воду пили, — радостно ответил Семен Семенович.
— Какую воду? — побелевшими губами спросила миссис Дилл.
— Не пугайтесь, господа, кипячёную, — заботливо пояснил Гребешков. — Ой, — воскликнул он, — держите свою миссис! Ей, кажется, плохо.
— А мне, вы считаете, лучше? — пробормотал мистер Дилл и рухнул в кресло рядом со своей половиной. — Если есть бог, — простонал он, — то он не должен был этого допустить… По-видимому, бога нет, мистер Гребешков!
— Бог есть! — радостно воскликнул Семен Семенович
— Но мы в него не верим! — с улыбкой добавил он.
— Куда же вы? — окликнул он Дилла. — Вы же забыли ваш костюм!
— Что? Костюм? Ах, да! Костюм… — сомнамбулически бормотал мистер Дилл, направляясь к двери. — Конечно, костюм… Боже мой, боже мой… Прощайте!
— Постойте! — с трудом сдерживая смех, остановил его Семен Семенович. — Вы забыли свою миссис!
— Миссис? Какую миссис? Ах, эту? Да, да, забыл…
Через несколько минут Гребешков проводил несостоявшихся миллиардеров к выходу.
Миссис Дилл с ненавистью несла пиджак своего супруга, вручённый ей Гребешковым. А в кармане мистера Дилла издевательски похрустывало новенькое брачное свидетельство.
Гребешков был счастлив. Тяжёлый камень свалился с его души. Кому бы ни досталось теперь бессмертие, Семен Семенович твердо знал, что оно не пропадёт для человечества, потому что обладает им советский человек.
Гребешков возвращался по коридору вприпрыжку, радостный, как именинник. Вернувшись в свой кабинетах, он плотно закрыл за собой дверь, оглянулся и, погрозив самому себе пальцем, зажмурился и троекратно прошептал:
— Ура! Ура! Ура!..
Глава шестнадцатаяЗАДАЧА С ОДНИМ НЕИЗВЕСТНЫМ
Ну хорошо — теперь очевидно, что ни мистер, ни миссис Дилл не пили никакого элексира. Таким образом, они автоматически вычеркнули себя и из списка бессмертных и одновременно из нашего повествования.
Но согласитесь, что положение сильно запуталось. Попробуйте поставить себя на место Семена Семеновича, и вы это очень хорошо поймёте.
Обратимся к фактам. Иностранцы не пили бессмертной воды. Отлично! А кто же пил? Где она, эта вечность, сейчас? Где её искать?
Напрасно вы так беспечно улыбаетесь! Вы готовы немедленно доказать, что все это пустяковые вопросы и разрешить их проще простого. Ну что ж, попробуйте! Посмотрим, как у вас это получится!..
Ход ваших мыслей ясен:
«Бессмертие принадлежало Гребешкову. Потом возникли иностранцы. Но их притязания на константиновский напиток оказались беспочвенными. Значит, все возвращается к исходной точке, и бессмертие как принадлежало, так и принадлежит Семену Семеновичу!»
Совершенно справедливо! Вы рассуждаете очень здраво и логично. Именно так говорила и Варвара Кузьминична. И знаете, что ответил ей Гребешков?
Он сказал:
— Умственным путём можно решить любую задачу, а на деле иногда все получается наоборот. Даже в животном мире есть такие примеры. По теории выходит, что птица — это существо, которое, с одной стороны, имеет крылья, а с другой стороны — несёт яйца. А что мы видим в Австралии? Там водится некто утконос, который, неся яйца, не является при этом птицей. И в то же время там существует некое киви-киви, которое, не имея крыльев, остаётся все же птицей. Жизнь есть жизнь, Варя, и правильные выводы можно делать только из фактов!
А когда Варвара Кузьминична (так же, как и вы, вероятно) сочла это замечание недостаточно убедительным и попыталась настаивать на своём, Семен Семенович поспешил разъяснить ход своих мыслей:
— Не надо искать самый лёгкий и самый приятный для нас выход, Варя! Иностранцы всё-таки отняли у меня бессмертие, хотя сами и не получили его. Они показали, где у меня просчёт. Ведь я взял все на себя не потому, что твердо помнил это, а потому, что больше не на кого было подумать. Но ведь меня не было в салоне. И Маша могла выйти на минуту. И кто-нибудь из случайных посетителей мог зайти мимоходом и хлебнуть там воды, не оставив после себя никаких следов и квитанций, так же, как это было с иностранцами в директорском кабинете… Да, да, и мы с тобой не имеем права закрывать на это глаза! Скорее всего, так оно и было. Надо все начинать сначала! Надо опять искать бессмертного. И мы Найдём его, Варя! — твердо закончил Гребешков, воинственно взметнув хохолок. — Найдём, потому что это наш долг!