Вопросов до хрена, а задачу — решать надо.
— Они думают, что мы ударим по центру. Они в этом уверены, командир. Натовцы — думают, мы пойдем на Берлин, или попытаемся его накоротке охватить!
Неожиданно громко сказал Слепнев, наливая в кружку уже пятую порцию кофе. Такой глубокий охват, до самого Лейпцига, возможен только в одном случае. Если Уолт будет уверен, что мы хотим напрямую через Берлин ударить. Не знаю почему, но союзники считают, что мы- попрем в лоб!?
"Зато я знаю" подумал Громов. Но ничего не сказал своему начштаба. На том уровне тотальной секретности и личной ответственности, лишние слова говорить не стоит.
— Значит, основные силы альянса будут собраны вдоль линии Пыжеце- Свободзин- Кожухов. На фронте- в сто шестьдесят километров…
— Тогда они успеют сманеврировать, Слепнев. В принципе, как я понял, мы вместе с седьмой гвардейской танковой — должны распорку на южном фасе выставить. Что бы первый корпус в прорыв ушел без помех.
— Не успеем выставить. Перед нами — минные поля. Пока проходы сделаем, силы прикрытия подавим — время уйдет. Четвертая механизированная и группа Роннебурга- успеют дорогу перекрыть, по любому. В лучшем случае- в худшем, сами ударят. По этому плану, к северу от нас — одна механизированная бригада и все. Отбросят её и все, наш тыл открыт. Понятно, мы потом оттянемся, разобьем их, но наступление — псу под хвост. Потери такие понесем, что про Германию сможем забыть.
Громов — задумчиво кивнул. Прав, Слепнев, ничего не скажешь. Но где то есть заковырка. Может опять ЭМИ применят? Тогда- прорвемся, без проблем. Нет, думаю придумали что-то другое.
Он снова посмотрел на экран тактического ноутбука, потом на листы с кроваво-красной полосой уровня секретности. В голове щелкнуло..
— Слушай, Слепнев, а что ты про морскую пехоту знаешь?
— Про американскую? Слепнев отвел уставшие глаза от расчетов.
— Нет- про нашу.
— Мало их. Вот чего знаю. При чем здесь, морская пехота?
— Не знаю. Просто вспомнилось. Как они в первую чеченскую — Грозный штурмовали..
Морскую пехоту КСФ, "белых медведей" — Громов вспомнил не зря. С начала войны, морпехи готовились к десанту на север Норвегии — для захвата авиабазы Бёдо, сейчас же, обливаясь потом и матерясь, "черные береты" втискивались в армейские Ми-8МВТ6 и Ми-26Т2[187], оснащенные для ночных полетов. Рядом, так же пыхтя и матерясь, грузились бойцы из пятьдесят шестой армейской десантно-штурмовой бригады. Последний не задействованный в боях резерв, было решено использовать сейчас.
Собранная в кулак на несколько часов авиация, переброшенная с Дальнего Востока — должна была расчистить небо над зоной десантирования, после чего, не взирая на потери от возможного огня с земли, двум бригадам надлежало высадится в ста двадцати километрах от передовой и намертво запечатать для маневра противника — коммуникации в районе Котбус — Люббен- Любенау. Любой ценой, именно так — любой ценой, требовалось продержаться часов двадцать пять-тридцать. Дать бронированному кулаку проломить оборону союзников и потом растечься раскаленной лавой по юго-востоку Германии, парализуя всякое сопротивление.
Тактическому десанту, требовалось, как говорил старина Веллингтон "стоять и умирать",пока штрафные батальоны будут ломится на берлинском направлении имитируя направление главного удара. Верховное командование НАТО, приученное к тому, что русские весьма бережно стали относится к своим солдатам — никак не могло сообразить, как можно выбросить вертолетный десант прямо в центре вражеского расположения, бросив в самое пекло. Хотя нет, бросив- уже после высадки, командиры бригад доведи до подчиненных боевую задачу более подробно, на простом языке.
"Держать этих пидар. ов, полутора суток, потом — пробиваться на запад мелкими группами"
— Почему на запад? Спросил комбрига начштаба 874 ОДШБ морской пехоты[188].
— Потому — что, танкисты к тому времени, уже должны пробиться далеко на запад…
— А если не пробьются?
— Значит у тебя на малой родине — будет свой персональный бюст или мемориальная доска на школе. Отрезал комбриг Нечаев, поправляя берет. Ему никто не возразил.
Бросать своих, на Руси — было не принято. Это был тот фундамент, на котором, по кирпичику возводилась стена боеспособности новой армии. Каждый боец — знал, что его не бросят, не оставят умирать от голода и жажды, протянут руку помощи, если он попал в плен. Года четыре назад, когда отряд ваххабитов прорвал "периметр" и захватил трех пограничников, русские ответили крупномасштабной акцией возмездия в которой участвовали три тысячи солдат и две тысячи "лояльных горцев". Пограничников — освободили, а десяток аулов, был зачищен до "белых костей", превратившись в груды битого кирпича пропахшего горелым мясом. Это — было ещё до Украинской компании. После неё, как по боевикам и наемникам применили VX — воинственные абреки, те кто чудом остался жив, осознали, что "русня теперь- не та…" и лучше держаться от неверных- подальше.
Именно это крутил в голове Громов, глядя на экран, где значки его подразделений, неумолимо продвигались на запад. "Пацанов, не бросят" наконец уверил он себя, и похлопав водителя по плечу, перебрался в кабину, смотря на хвост идущей впереди колонны. За экраном остался старший лейтенант из хозяйства Слепнева.
Впереди идущий, пятнистый "барс" из третьего танкового батальона Давиденко нес на задней части башни, надпись Burzum и грубо намалеванный череп. Генерал усмехнулся. Вот пацаны, ей Богу.
Преодолев казавшимися бесконечными, минные поля и сбив ошарашенный натиском, польский заслон, ранними утром, бесконечные колонны завывающих "восьмидесятых" вышли на оперативный простор. Впереди было тихо, но небо на севере, буквально пылало огнем.
— Десант дерется…Не задерживаться, мать вашу. Темп, держать темп…На серьезное сопротивление напоролись уже после полудня, проскочив почти сотню километров по отличным автобанам и даже успев сделать часовой перерыв. Мощные ГТД-1400, гудели ровно, радостно пожирая американский авиационный керосин, захваченный в Вроцлаве.
— Кобальт, Кобальт. Колонны бронетехники, северо-запад, у Руланда, сорок пять километров. Внимание, Кобальт, РСЗО,РСЗО…мать вашу, разворачивают …
— Свяжись с артиллерией, квадрат 9-21, бросил Громов оператору, каждую секунду ожидая, что огненные стрелы с неба, сметут несущиеся по автобану колонны "барсов" и "трешек" с гренадерами.
Громов знал, что тылы союзников кишели нашими разведывательно-диверсионными группами, проникшими туда заранее. Спутники, разведывательная авиация, БПЛА — давали все меньше информации. Первые, из-за постоянных кибер-атак и авиационных ударов ВВС НАТО по узлам космической связи, вторые- из-за постоянных потерь. Приходилось получать информацию по старинке — рацию на спину, и ножками, сука, ножками, в тыл противника. Шансы выжить были где-то процентов двадцать, что для спецназа, было неплохо. Американцы, такое- считали абсолютным безумием.
Уже после всего, Громову доложили, что одна из таких РДГ, капитана Карпенко, из третьей гвардейской бригады спецназа, наведя бригадную артиллерию на позиции американских MLRS — вскоре сцепится с польским спецназом и погибнет в полном составе. Понимая, что вертолет под обстрелом не сядет, раненный в живот Карпенко, прикрывая отход основной группы, выдернул зубами чеку гранаты… Когда до спасения — оставалось пару шагов.
1 HBCT "Riders" получив приказ о прорыве русских танков в тыл, почти два часа пыталась вырваться из боя с русскими десантниками, внезапно наводнившими окрестности Люббена. Вместо стремительного броска к Дрездену, получилась ползание по автобану под ураганным огнем русских ПТРК. В итоге, генерал Осгуд, был вынужден разбить дивизию на три изолированных группировки, дабы хоть как то реагировать на противоречивые приказы, получаемые из штаба третьего армейского корпуса.
Две HBTC пошли по "дальнему маршруту",одна, спотыкаясь прорывалась коротким путем, 4 легкая боевая группа "Кобры",дралась с русским десантом.
По левому борту, пылал огромным костром нефтеперегонный завод и пожарные в серебристых касках с ужасом и непониманием смотрели на несущиеся по шоссе, русские Т-80. Танкисты и гренадеры, скалившись, показывали очумевшим огнеборцам, известный всему миру жест с вытянутым вверх средним пальцем.
Никто в ОВС НАТО не мог подумать о таком глубоком прорыве своей обороны, за считанные часы. Генерал Осгуд, в нарушении всех правил, уставов и здравого смысла, гнал в обход тяжелые боевые группы, даже не позаботившись о воздушном прикрытии. Вся авиация была связана боем с русскими истребителями или утюжила рвущихся к Берлину напрямик — штрафные батальоны. Все это, напоминало попытки затушить пожар в прерии водой из детского ведерка.
"Барсы" двадцатой и седьмой гвардейских танковых бригад, проскочив Дрезден, стали уходить на север, освобождая дорогу для частей первого гвардейского корпуса, рвущихся дальше на запад, к Эльбе. Громову- требовалось прикрыть фланг уходящих вперед гвардейцев, и помочь окруженному десанту.
"Абрамсы",из дивизии "плюща", напоролись на "восьмидесятых" у Гредица. Как и часто было в последнюю войну, когда сверхсовременная разведывательная техника, дает сбои в самый неподходящий момент. Имей генерал Осгуд, возможность видеть всю обстановку, принял единственно верное решение- уходить как можно быстрее вглубь Германии. Но единой картины, не было даже у главкома Уолта и его начальника штаба, Шеффилда.
Поняв, что угодил в ловушку, из которой нет выхода, командир 4 механизированной дивизии стал в отчаянии требовать авиационной поддержки, но её не было. Авиация НАТО, работала по другим целям, услужливо подсунутым отделом дезинформации штаба Западной армии.
Контрудар "плющей",так толком и не состоялся. Хаотично брошенные бой, не получившие единой задачи американские бригадные группы, одна за другой перемалывались русскими танками и гренадерами и добивались шквальным огнем артиллерии.