Соседний "Медведь" блестел свежевыкрашенными боками и здорово бил в нос краской. Милашка "пахла" уже меньше, то свежий запах только, что покрашенного "косолапого" добивал восприятие реальности зверской дозой вони.
Косяк недовольно загнусавил:
— Слушай, а чем они покрасили своего "косолапого"? И вообще, зачем накрашивать машины, если одна поездка по барханам — и она слезет, как кожура банана?
И сам же отвечая на свой вопрос, пробрюзжал:
— Ну да, ну да, как же я забыл. Умом ты можешь не блистать, а броней блестеть обязан…
— А, что ты предлагаешь? На параде красоваться разводами смазки и пятнами замененных сегментов? — ехидно спросил Дыба.
— Ну почему же, можно было вообще без танков. Покучковались, все перетерли, значочки получили — и все в кабак, — мечтательно закатив глаза, улыбаясь увиденной картинке, пролепетал Косяк, — Так нет, нужно замордовать тренировками… У меня уже от "раз два три" ноги сами рвутся по чему-нибудь потопать. Делай раз, делай два, тьфу — садисты.
— Тебе, что-нибудь говорит слово "традиция"? — возмутившись таким подходом, Дыба зло зашипел и наполнил голос торжественностью: — это все-таки событие, поворотное в твоей жизни. Выпуск он всего же раз бывает. И личное оружие и эмблема. Все должно быть так, чтобы ты вспоминал и у тебя слезы на глаза наворачивались.
— А ты все "покучкуемся, перетрем, да в кабак", — передразнил Дыба, возмущенно фыркнул замер воплощением Милашки в человечьем обличье.
— Ой, можно подумать, событие века. Продефилируем перед стариком пару раз, порадуем его разукрашенными тарантайками. Расскажет нам пару воспоминаний, да и отвалит. А нас будут раскупать как рабов каких то.
— Косяк я тебя придушу, не порть мне день, — ровный голос Дыбы еле сдерживался от желания накостылять пошляку.
Косяк хотя и замолчал, но на лице его было написано, какой диагноз он поставил Дыбе. Вздохнув начал поправлять комбез, ругая кучу всяких "побрякушек", все-таки их потер, украдкой доводя до колючего блеска. Проверяя положение берета, услышал мощный вдох сотни легких, подстроившись к общему ритму, до боли в легких выкрикнул приветствие. Приготовившись нырнуть в кабину, замер в ожидании команды…
Оглядев величественный строй, Командующий отошел к свите. Поднявшись на лифте на собранную смотровую площадку замер перед пультом, дожидаясь, пока Ряхлов усядется в свою машину. Выстроившаяся чуть позади свита почтительно замерла, ожидая начала парада.
По внутренней связи полетели команды. Одновременно запустившиеся установки сотрясли ангар мощным гулом. Оторвавшееся эхо забилось под сводами и не найдя выхода, упало вниз, наполнив ангар мелкой дрожью стальных балок.
Затихнувшая дрожь сменилась шелестом синхронного разворота сорока машин. Легко тронувшаяся первая пара, проезжая мимо смотровой площадки, в синхронном салютном повороте вскинула стволы.
Приняв мини-парад, Командующий, ушел с помоста освободив место свите для рутинной работы. Вызывая экипажи на помост, торопливо вручали им первые звания рядовых, а командирам звания сержантов.
Поднявшийся на площадку, где техники расставляли столы, экипаж попал под уже усталый взгляд молодого лейтенанта. Молча, выслушав сбивчивый доклад Черепа, указал номер столика. За столом сидел лысеющий майор, торопливо набивающий данные на терминале, нахмуренно сверяясь с парившией над столом проекцией.
— Мой майор, Тринадцатый экипаж Восточного крыла Учебного Корпуса, для получения очередного звания прибыл. Старший экипажа курсант Черепков, — постарался бодро отрапортовать Череп, немного нервничая, краем глаза охватывал суету за соседними столами.
— Вольно, экипаж, — не удостоив взглядом, бросил майор.
Резко отодвинувшись на кресле, опираясь на стол, поднялся. И не выходя из-за стола, устало произнес осточертевшую фразу:
— Экипаж, вам присваивается звание рядовых. Вашему Старшему экипажа — сержант, — прервавшись, бросил взгляд на терминал.
От едва заметного легкого удивления, мелькнувшего на лице майора, у Черепа недобро кольнуло в груди.
— Вы направляетесь на заставу "Южную". Убытие сегодня, вместе с караваном. В 18.00 вас будут ждать у вторых шлюзовых, представитесь старшему охранения. Вопросы? — выждав секундную паузу, осмотрел экипаж, затем повернулся к переносному сейфу.
Сбитый с толку быстрым выпуском, Дыба выглядел как побитая собака. Растерянно моргая, пытался понять, куда же делась обещанная торжественность, величие и куча эмоций. Ведь по рекламным роликам, да и по всем фильмам, выпуск — это было событие наравне с появлением долгожданного ребенка. А тут такое.
Ухмыляющийся Косяк, ехидно глянул на Дыбу, пырнул локтем:
— Ну, что? Событие, торжественность, традиции… Получил?
Возившийся с сейфом майор обернулся и, зацепив глаза Косяка, сказал:
— Выпуск и должен был быть великим событием. Но осложнившаяся обстановка требует хоть какого-то пополнения. Мы не рассчитывали на массированные атаки. На заставах исправных машин всего лишь на 45 процентов. Границы территории на восточном и южном направлении сузились почти до стен застав. Поэтому и было принято решение усилить заставы вашим корпусом, — наполненная горечью речь, остудила веселое настроение Косяка.
— Неужели все так плохо? — осипшим голосом спросил Череп.
Раздумывая над ответом, майор колебался, рассказывать, что ждет этих мальчишек или нет. Затем отбросив все инструкции, сел за стол. Массируя ладонями лицо, проговорил:
— Да, парни, все плохо. Нас жмут арабы. Участились потери караванов и на смежных с амерекосами территориях. Да и китайцы постоянно нападают на конвои. У нас такие потери, что если мы ни чего не придумаем, то о Наемном Батальоне скоро можно забыть.
Переваривая услышанное, экипаж хмуро задумался. По "Новостям" вообще никаких сообщений не было, все радужно и замечательно, а тут узнаешь такое.
— Ну, а как же Земля?, что они-то делают, они знают, что происходит? — взволнованно шмыгнув носом, спросил Косяк.
— Уже знают. Рапорта отправлены. Но пока реакции никакой, да и корпорация помалкивает, только вычитает стоимость потерянных караванов из оплаты Батальону.
Рассматривая набычившиеся лица курсантов, вернее, уже полноценных наемников, майор откинулся на спинку. Затем, повернувшись, вытащил из сейфа три черных шкатулки с заблестевшими эмблемами Наемного Батальона.
На черном фоне красовалась голова пса с оскаленной пастью. Сверкая рельефными контурами, переливалась золочеными бликами.
Бережно разложив их на столе, майор оторвал взгляд от эмблем, сглотнув, проговорил:
— Ну, что, парни, не передумали? Еще есть время.
Вскинувшись как от пощечины, Дыба уперся взглядом. Майор зябко передернул плечами, понял, что не прав. Отвел глаза, стыдясь неловкого вопроса, положил на край стола пленки с текстом контрактов и потеплевшим голосом проговорил:
— Ну тогда, парни, добро пожаловать в ряды Наемного Батальона.
Каждый подошел, зафиксировав подпись нажатием вживленного чипа, разобрали свои шкатулки. Замирая по стойке смирно, ожидали продолжения. Поднявшись, майор вытянулся, отсалютовав, еще раз оглядел парней, торжественно произнес:
— Парни, поздравляю Вас с подписанием полноценного контракта. С этого момента вы становитесь Наемниками Русского Батальона. И надеюсь, вы не посрамите этого звания. Желаю вам удачи в это нелегкое время.
Выйдя из-за стола, горячо пожал каждому руку. Подбадривая веселыми, по мнению штабистов, шуточками, проводил экипаж к подъемнику.
— Слушай, Череп, а чего это он такой радостный стал-то? — задумчиво морща лоб, Косяк пытался разобраться в поведении майора.
— А я откуда знаю, — пытаясь все разложить по полочкам Череп, сам терялся в догадках, — скорее всего, думал, что мы откажемся… кстати, Дыба, а, что там с заставой Южной?
— Что, что, — проворчал расстроенный несостоявшимся "праздником" Дыба, засунул руки в карманы и стал пинать найденную гайку, — все как обычно, состав — штатный: танковый корпус, два пехотных, да и летунов малек.
— А че он спрашивал, типа мы откажемся или нет, а, что — можно было? — пытаясь отвлечь Дыбу от гайки, Косяк повис на руке. Искря подошвами, добился только слов, что нужно устав читать, а не испытывать новый метод учебы путем диффузии во время сна на оном.
— Вообще, за все время службы ты можешь отказаться от выполнения приказа один раз. Без последствий, — повернувшись, ответил Череп, а увидев округлившиеся глаза Косяка, продолжил: — А потом уже будет трибунал.
Косяк отцепился от Дыба, поравнявшись с Черепом, спросил:
— Вообще тогда ничего не понимаю. Почему мы должны были отказаться? Почему он так интересовался, откажемся мы или нет?
Череп задумчиво покусывал губу, достал терминал и на ходу заклацал клавишами. Прошвырнувшись по Сети, поднял всю информацию по заставе "Южная".
— Хм, странно, — проговорил Череп, показывая дисплей нетерпеливо крутящемуся вокруг Косяку, — по общедоступным серверам ничего. А ну-ка я сейчас по другому посмотрю.
Косяк пристроился рядом, наблюдая за быстрой сменой текста, картинок и таблиц, но быстро сменяющиеся страницы навевали тоску, да и почувствовав головокружение, брезгливо скривился, рванул за удаляющимся Дыбой.
— Дыба, а Дыб, ну не расстраивайся ты так. Ну, чего ты, в самом деле. Тебе парад нужен? Ну, хошь я перед тобой буду маршировать? — пытаясь как-то развеять тучу на лице друга, Косяк забежал вперед и, пародируя строевой шаг, от души вбивал пыль мощными ботинками.
Глядя на шагающего строевым шагом Косяка, Дыба не выдержав, прыснул, а обрадованный такой реакцией Косяк старался от души.
— Я не понял… курсант, — протянул гласные Дыба. Натягивая на лицо выражение инструктора по строевым занятиям, недоуменно продолжил — Это вы называете строевым шагом?! Четче шаг, и подберите подбородок курсант! Покажите свою лебединую шею, не стесняйтесь! И, что это за шаг?!, что за бетонный дятел?!
Четко следуя всем ценным указаниям, Косяк старался изо всех сил. Высунув от старания язык, гордо задрав шею, выстукивал дробь, которой позавидовал бы и дятел. Четко выполняя равнение на манер приветствия бредущим мимо курсантам, делал, по своему мнению, мужественное лицо.