Выводя более детальное изображение, Рвач ответил:
— Главный калибр тяжелых машин. Возможна ведение стрельбы как пороховыми, а после замены казенного блока импульсными снарядами…
— Я вижу, что это не елочная свечка, — улыбнувшись перебил Удав, заговорив тоном знавшего не по учебнику, — прицельная дальность прямой наводкой двенадцать километров, скорострельность до десяти, а если поставить систему охлаждения, возможно достичь пятнадцати выстрелов в минуту. Состоит на вооружении как у нас так и на Земле… Только с чего это ты заинтересовался о ими?
— Состояло, — уточнил Рвач, — состояло пятнадцать лет назад.
* * *
— О, нарисовался, рано уходит, и хрен знает когда приходит, — пробурчал Косяк, отбивая локоть в выпирающую с люка задницу, — Хватит уже ковыряться, наша пропажа идет.
Едва не сорвавшись с задней дуги Милашки, Дыба за матерился. Вытащил тело с провала снятого броне листа, вернул должок. Наградив охнувший звук, горящим взглядом справедливого мщения, заложил за ухо щуп тестового анализатора. Поправив ремень врезающегося в шею аппарата, обернулся в указанном направлении.
На взлетку между ремонтными боксами энергичной походкой вылетел Череп, как всегда с любимой привычкой. Читая на ходу с терминала, поднял голову только услышав рев Лохматого:
— Смирно! — выдергивая ветеранов, из внутренностей распотрошенных машин, крик разлетелся расколовшимся эхом.
— Вольно! Командиры экипажей ко мне!
С возбужденными лицами, в предвкушении новостей наемники стали собираться к месту построения. Глядя как сержанты исчезали за створками двери, злополучной комнаты, в которой сутки работала бригада из Обеспечения, наемники сбивались в группы. С разных концов слышались предположения, по поводу изменений бурливших на заставе. Некоторые возмущались повышением цен в кабаках, были и такие, кто с опаской пересказывал слухи о возможной задержке жалования.
— Мы вчера в южный туннель ходили. Решили прогуляться да посмотреть че народ делает…, — сказал ветеран, вытирая руки вспенившейся губкой. Сплюнув, хмуро улыбнулся замолчавшим в ожидании продолжения наемникам, — …лучше бы в кубрике пожрали. Короче, там старатели набрались до косоглазия и решили с боем прорваться к трейлерам. Хрен его знает где они "визгалки" взяли, но когда завалили пикет, вылетела такая тьма "саранчи"…, — наемник задрал комбез, оголил темно бурые пятна, — …в общем нас только вскользь зацепили, даже успели извиниться, но остальные, думаю не скоро смогут ходить…
Рядом заговорил ветеран с ожогом в пол лица:
— У меня земеля в Обеспечении, так он, а гидропонных фабриках пашет. Говорит, что народу стало много, они уже зашиваются с поставками соевого белка…
Наемник снова забубнили в домыслах. Вся ситуация еще осложнялась тем, что официальных заявлений никаких не было. А когда вернулся командирский экипаж, и выложивший новость о разгроме "вахты ноль", въевшийся в кровь дисциплина стала разъедаться предчувствием глобальных перемен. Обсудив все события совет ветеранов представил всю картину в целом. Но это все их додумки, а как на самом деле должны объяснить командиры. С въевшимся в кровь, инстинктом терпения наемники ждали доведения приказа, обязанного разложить все по полочкам, и четко направить жизнь в новое русло…
Подпирая плечом переднее колесо машины, Дыба выковыривал завтрак. Не упуская Косяка из виду, носившегося между группами бешеным страусом, хмурился отвлекаясь на застрявшие в зубах куски биокаши.
Горевший кислотно зеленым огнем гребень, мелькал то в одном конце то в другом, уже казалось, что среди столпившихся на взлетке наемников, как минимум половина — близнецы стрелка. Наконец собравшись в одного человека, запыхавшийся Косяк появился рядом.
— Косяк ты, что опять все каши смешал в одну? — встретил Дыба вопросом.
— Ну да, какая разница все равно одно и тоже только на упаковках разные названия.
Помотав головой, Дыба устало спросил:
— Ты хоть сам пробовал?
— А зачем? То, что мне не нравиться я не ем, — собираясь сменить тему, Косяк набрал воздуха.
— Я тебя накормлю, — перебил Дыба, выковыряв языком очередной комок свернувшейся до хрустящих песчинок каши, пообещал: — ты у меня гад, хрен просрешься…
— Ну че ты все о каше да каше, — выпятив челюсть покривлялся Косяк, меняя тему восторженно за тараторил, — ты вообще представляешь, что началось?! Тут …да в общем… короче — полный улет!
Дыба разглядывал пританцовывающего друга, с выражением пасущегося быка. Дожидаясь когда Косяк сможет спокойно стоять на месте, Дыба критически посмотрев на столпотворение, покачал головой:
— Ну, что толку вот так трепаться. Все равно от этого ничего не изменится.
— Да ты не понимаешь, — возмутился Косяк. Перекрикивая лязг продолжавших работать манипуляторов, со вспышками сварки штопающих оголенные внутренности машин, активно жестикулировал, — Будет ведь все по новому! Теперь власть на Марсе будет в руках Наемных батальонов. Не будет войны, не будет трупов! Настанет спокойная жизнь! Ты это понимаешь, мамонт ненасытный?!
Усмехнувшись сравнению, Дыба забросил руку на плечи друга. С интонацией уставшего родителя, спросил:
— А, что будет то? Чем будут заниматься три четверти населения, последний десяток лет только и делавшие, что рассматривающих друг друга через системы наведения?
Застигнутый в врасплох такими вопросами, Косяк застыл с открытым ртом. Словно не рука, а тяжелые раздумья прижали к земле. Маска всезнающего, сменилась столкнувшимися морщинами растерявшегося в раздумьях человека. Не видя ответы на такие вопросы, Косяк не долго мучился. Сбросив руку, ответил:
— Это уже ерунда на потом, — услышанной фразой, Косяк закончил свою мысль, — главное, что бы ты мог сам принимать решения о своей жизни. А раньше выбора-то и не было.
— Ага, а сейчас он есть. Тебе куда лучше пулю в лоб, или в затылок?
— Да иди ты, — отмахнулся Косяк, — нет, что бы порадоваться вместе со всеми, так ты как Череп — все так обосрете, жить не хочется.
Дыба проигнорировав упрек, обернулся к консоли. Щелкая тумблерами, посмотрел как манипуляторы подхватили листы второго слоя брони. Пригнувшись под тенью двух метрового листа, пролетевшего над головой с натужным гудением сервомоторов, Дыба дождался когда, лист встанет в пазы. Глядя как синхронно отцепились клещи зажимов, оставив на потертой ветрами и рикошетами поверхности едва заметные углубления, Дыба сказал:
— Мне тоскливо Косяк, — продолжая смотреть на слаженную работу манипуляторов уже успевших закрыть бока Милашки, Дыба дернулся словно внутри разом вспыхнули тысячи молекулярных сварок, спаивая связки в плотно согнанные бронелисты, — …Мне дерьмово, и все как-то сразу накатилось. Чего-то вспомнил деревню, сельчан. У нас такой хороший садок за домом…
Чувствуя как рядом остановился Косяк, Дыба развернулся. Посмотрев на ехидную рожу Косяка, сразу пожалел о том, что сказал.
— Это так печально, — голосом из мыльной оперы, Косяк скривился собираясь пустить слезу. На миг лицо приняло обычную наглую ухмылку, — только Дыба, ты скажи после каких слов мне нужно поплакать, а то я могу не успеть тебя поддержать…
Сдержав желание врезать Косяку промеж довольной улыбки, Дыба, свел скулы до судороги. Сдерживая сжавшийся кулак, Дыба уперся взглядом в конопатое лицо. С отстраненной мыслью заметил, что глаза-то у Косяка совсем не шутящие, что до человека дошел смысл, и эти шуточки только бравада.
— Тушканчик ты недобитый, — дав легкого щелбана, Дыба тихо улыбнулся.
Что бы не остаться в долгу, Косяк расслабив лицо, выпятил челюсть. Интонацией уличного задиры протянул:
— Слышь чел, а ведь за тушкана… и по козлячей морде можно огрести.
— Когда же ты вырастешь…
— Ага, что бы стать таким как ты? — Косяк уже улыбался до десен, — Дыба проще будь. Не забивай свой орех глобальными заморочками. Ко всему относись с юмором. И сам не заметишь как…у тебя перестанут дохнуть любимые хомячки.
Зайдясь в кашле Дыба, потер горло. Собираясь ответить Косяку заметил как разом притихли все ветераны. Синхронно повернув головы, с неутолимой жаждой интереса всматривались в открывшиеся двери злополучной комнаты.
В начале показались сгорбленные спины, а затем хоровод сержантов, протаскивающих сквозь двери бандуру большого проектора. С прерывистым сопением и приглушенными вскриками придавленных ног, потертый цилиндр проектора установили в начале "взлетки". После не большой возни с подключением, над круглым блином метрового кристалла, замерцали световые блики.
Среди плотного кольца сержантов, мелькнули залысины Черепа. Отправив сержантов к экипажам, вместе с Лохматым присел на корточки. Щурясь от нехватки света в глубине откинутой панели, с деловитым видом перебрал вывалившиеся пучки оптических волокон. Все таки добившись максимальной высоты луча, встал рядом со снопом света. Коротко замигав на бухнувший луч развернулся в объемное изображение эмблемы наемного батальона.
— Я понимаю ваше нетерпение узнать всю правду, — разлетелся эхом, отраженный от стен голос Черепа, — и готов ответить на ваши вопросы, но только после того как вы посмотрите прямую трансляцию со столицы.
Наемники помолчали в ожидании продолжения, но видя как командир по простому сел на бетонный пол, и с вежливым взглядом просьбой обвел всех присутствующих, последовали примеру лейтенанта. Ангар разом наполнился шумом усаживающихся наемников. Добавляя тихий рокот прибоя голосов, потерянных в догадках, что же может быть за трансляции, наемники сразу замолчали как исчезла эмблема батальона.
В растаявшем снеге помех, наконец-то появилось четкое изображение. Броско одетый утонченных парень, с прилизанными волосами и слащавым голосом, сладко запевший пышную речь, обвел рукой обширный зал. В скромно обставленном помещении, скорее всего в одном из комнат столичного штаба, была установлен круглый стол, за который усаживались четыре тучные фигуры, окруженные немногочисленной свитой.