– Как идет торговля? – начала вежливый разговор матушка. Отец как всегда занимался какими-то своими делами и оставил разговор на матушку. Впрочем, скорее всего он банально спал - на улице смеркалось.
– Кипит, – Уильям равнодушно сделал глоток чая и чуть поморщился. Слишком дешевый для него сорт?
– Наверняка, у такого занятого человека, как вы, очень мало свободного времени, – покачала головой матушка с наигранной заботой. – Мне вас жаль.
– Видно, вы сказали это не подумав. Нет ничего противнее человека, который не трудится. Потому я счастлив, что каждая минута моего времени занята. Причем занята тем, что приносит мне деньги.
– Интересная точка зрения, – чуть растерялась матушка. – В любом случае, я рада, что вы приехали сюда.
– А я нет, – снова осадил ее Уильям. – Потому что я ехал к вашей дочери, а приехал к вам.
– Так чего же вы хотите? – в голосе матушки проявилось раздражение.
– Чтобы вы наконец перестали флиртовать со мной, и дали мне поговорить с Абигейл, – с каким-то садистским удовольствием попросил Хоук.
Матушка чуть не задохнулась от возмущения. Ее белоснежная кожа пошла красными пятнами, но она ничего не сказала. Лишь кивнула. И вот тогда Хоук повернулся ко мне. В его глазах я увидела жестокий, неприятный огонек.
– Итак, леди, чем порадуете? – спросил он.
Этот вопрос поставил меня в тупик. Я понятия не имела, что на него ответить.
– А… чем бы я могла вас порадовать? – осторожно ответила я вопросом на вопрос.
– О, вы уже порадовали меня, – раздраженно отозвался он. – Теперь я хотя бы знаю, что вы не немая.
Я смутилась и немного обиделась. Матушка не дала мне и слова сказать, а виновата я. И все, что я смогла на это ответить – лишь короткое, сдавленное:
– Извините.
– Хватит, – тяжело вздохнул мужчина, и в его голосе я ощутила усталость. – Лучше расскажите мне что-нибудь о себе? Чем вы увлекаетесь?
– О, наша милая дочка прекрасно играет на скрипке… – начала было матушка, но граф заткнул ее.
– Я не вас спрашиваю. Итак, Абигейл, еще раз. Чем вы увлекаетесь?
– Играю… на скрипке… – выдавила я из себя, ощущая все кожей злой взгляд матери.
– А помимо этого?
– Танцы… этикет… пение…
– И вам действительно нравится вся эта бесполезная ерунда?
– Д… да, – запнувшись, кивнула я, чувствуя, как все больше и больше мне хочется сбежать из столовой.
– О, тогда вы мне подходите, – с сарказмом ответил Хоук. – Как раз искал женщину, которая кроме как рожать детей ни на что не способна. Хотя, впрочем, чего я ожидал…
Все обернулось даже хуже, чем я думала. Но самым неприятным было то, что он в чем-то прав. Я действительно ни на что не годилась. Со мной, пожалуй, даже поговорить было не о чем. Опустив глаза, я уставилась на свои колени. К моему облегчению Хоук вздохнул и встал.
– Что ж, я свяжусь с вашим отцом и обсужу день помолвки, – сказал он. – Не могу сказать, что приятно было познакомиться. Всего доброго. И съешьте вы уже это пирожное, пока в собственных слюнях не захлебнулись.
– Я провожу вас до экипажа, – сказала, вскакивая, матушка.
– Обойдусь, – грубо отрезал Хоук. – Всего доброго.
И меня взяла злость. Как только матушка, увязавшаяся за королем торговли, вышла из комнаты, я схватила пирожное и запихнула его себе в рот. Давно забытый вкус сладкого заставил слезы хлынуть по моим щекам.
“Вот бы оказаться подальше отсюда, – подумала я, откусывая еле помещающийся во рту кусок лакомства. – Больше не видеть ни учителей, ни матушку, ни этого проклятого зазнайку, которому я нужна только чтобы войти в семью аристократов. Просто исчезнуть, и никогда сюда не возвращаться”.
Глава 3. Яна
Я проснулась совершенно выспавшейся.
Сначала даже не поняла, что не так. Ни любимого будильника, ни слюнявого языка Фрая на случай, если мобильный вырубился, ни любящих сверлить стены по утрам соседей. Жутко. И пение птичек – тоже нечто странное. Какие, к черту, птички, на пятом этаже в центре города?!
Так что глаза я открыла с опаской.
Худшие подозрения оправдались. Либо у меня тяжелый случай сна во сне, либо я где угодно, но только не дома. Балдахина в мелкие цветочки и пуховых перин у меня на кровати отродясь не водилось. И комната была совершенно незнакомая. В светлых тонах, беж и нежно-голубой, ажурная мебель, все в миленьких розочках – красивенько, как у принцессы. Себя я здесь чувствовала чужеродным элементом.
Так, я спокойна, я совершенно спокойна.
Я попыталась встать с кровати... и запуталась в длинной сорочке. Определенно не моей сорочке, у меня таких не имелось. Стоп!
Ноги под этой сорочкой тоже были не мои. И руки – я оглядела холеные маленькие ладошки, изящные длинные пальцы, аккуратные бесцветные ногти. Уж точно не мое.
Кажется, это все-таки какой-то слишком реалистичный сон.
Зеркало, мне срочно нужно большое зеркало!
Я метнулась к большому шкафу, на котором поблескивало зеркало, и с ужасом ощутила непривычную тяжесть на голове. Свои длинные косы, которые не сриглись с младших классов, я символично обрезала в день развода – и ощутила от этого двойную свободу. Что мне теперь, опять мучиться? Ну и дурацкие мысли ни к месту!
С зеркалом мне повезло – оно оказалось как раз во весь рост. И глянув на свое отражение, я увидела куколку Абигейл из моего сна. Она – или я? – смотрела широко распахнув огромные фиалковые глаза и приоткрыв пухлые розовые губки. Белоснежные длинные волосы волной ниспадали по плечам, достигая тонкой талии. Светлая кожа оказалась потрясающе нежной – я в восхищении провела рукой по залитой легким румянцем щеке. Да еще и грудь огого. Оценив размер и упругость, я глупо хихикнула.
Так странно… Я чувствовала себя совершенно обычно, разве что в теле имелась непривычная легкость. Происходящее походило на странную игру в переодеванием, только не в чужую одежду, а в чужой облик. Мне как-то безумно захотелось стащить с себя эту бабушкину сорочку, закрывающую все, что можно, осмотреть себя полностью, но легкий стук в дверь развеил наваждение.
– Молодая госпожа… – в комнату вошел незнакомый старик в ливрее. – О, вы уже проснулись.
Я не успела ничего ответить, как следом за стариком в комнату просочились невзрачные девицы в одинаковых серых платьях и принялись меня обхаживать. Без лишних слов потащили, как безвольную куклу, умываться, причесываться, одеваться. Старик что-то бормотал про занятия.
А начинала терять терпение.
Ладно, допустим, это не сон. Допустим Абигейл, невинная аристократка из другого мира, действительно существует. И я сейчас в ее теле. А она тогда где? В моем что ли? Надеюсь, сообразит погулять с Фраем, покормить его...
Ррр, что за бред тут происходит?
Одна служанка дернула меня за волосы, заплетая что-то замысловатое. И дернула так больно, что я не сдержала ругательства. Видимо, брань из уст премилой Эби была чем-то из ряда вон выходящим. Все вокруг меня замерли и замолкли.
– Простите, госпожа, – испугано покаялась служанка.
– С вами все хорошо, молодая госпожа? – насторожено спросил старик-дворецкий.
– Госпожа... – еще одна служанка держала в руках корсет и чего-то ожидала.
Достали со своей госпожой!
Прости, Эби, что порчу тебе репутацию, но я на такое не подписывалась.
– Это я не одену! – я ткнула пальцем к корсет. Видела в фильмах, какая эта штука неудобная, не хотелось мне в обморок грохнуться от нехватки воздуха. А еще к корсету прилагаются тяжелые пышные юбки – знаю, знаю. Красота красотой, но комфорт я всегда больше ценила. – Дайте мне просто какое-нибудь… подходящее для прогулки платье.
Выполнять распоряжение госпожи внезапно никто не спешил. Слуги только встревоженно переглядывалась.
– Может, позвать вашу матушку, молодая госпожа? – аккуратно поинтересовался дворецкий.
Видеться чужой матушкой не хотелось. А если она почувствует, что в теле ее дочери кто-то совершенно другой? Запрет еще и вызовет каких-нибудь экзорцистов. По рассказам Эби, мать ее была женщиной холодной и довольно жесткой, видела в дочери только товар, собственноручно сделанный к тому же. А если этот товар окажется испорчен? Боюсь, в этом случае ничего хорошего меня не ждет и надо сбавить обороты…
– Нет-нет, не стоит ее беспокоить по пустякам, – голос казался совсем чужим, словно хрустальные колокольчики звенели. Эби всегда говорила очень тихо и вежливо, надо и мне постараться. – Я не очень хорошо себя чувствую. Приснился страшный, очень страшный сон, и… мне бы очень хотелось перед занятиями прогуляться на свежем воздухе.
Горе-оправдание всех удовлетворило.
Девицы, охая и ахая, побежали открывать окна, а дворецкий даже сочувственно покачал головой.
– Должно быть, вчерашний визит господина Хоука растревожил ваш сон.
Будто бы я знаю, кто такой этот Хоук! Но на всякий случай все же печально кивнула.
Принесенное платье удобным не выглядело хотя бы потому, что было светло-голубым и кружевным. Такое страшно носить – вдруг измажешь или порвешь, чуть зацепившись за что. Благо, никаких кринолинов - лишь легкая юбука в пол. Тонкая ткань красиво и невинно облегало стройное тело – я даже залюбовалась. Эби выглядела словно очаровательная юная леди из картин девятнадцатого века..
Одна из служанок повела меня, чуть ли не под руку, на улицу. Я изо всех сил имитировала слабость и жажду вырваться, наконец, из душных комнат. Краем уха я услышала что-то про доктора и забеспокоилась – не переборщила ли? Эти слуги тревожатся на ровном месте.
По дороге я украдкой рассматривала поместье. Такую красоту только в фильмах и музеях видела. Хотя на мой вкус дом был слишком строгим и холодным, жить бы здесь мне не хотелось, но богатство интерьера впечатляло. А вот сад я уже не рассматривала – сад как сад: зеленые лужайки, старое кряжистое дерево у дома да чахлые розовые кустики. Я больше думала о том, что делать дальше.