Клематис, обвивающий решетку на балконе – крупные фиолетовые цветы, на них я смотрела, чтобы не встречаться взглядом с матерью... когда впервые, через три месяца после развода, соизволила вернуться домой и сказать, что она была права...
Лица братьев – фотографии из вконтакта... Голос мамы – уже год только из телефонной трубки...
Мы так давно не виделись, ни касались друг друга... Наша – моя – такая неправильная обида, непрощение. И я делала вид, что остался просто долг – деньги семье на жизнь и лечение... Благородная Яна. Твердила, что ради семьи – пусть и покинутой – я всегда готова на все, и так оно и было...
Только я почти на два месяца об этом позабыла. Забыла о том, как и почему мне это важно. Забыла о паре вещей, что были одними из причин моего согласия учиться в академии: стипендия, что решала все проблемы с деньгами для семьи, и желание, которое помогло бы все наладить – помириться. Такое наивное желание, что и признаваться в нем даже самой себе было стыдно.
Но я стала учиться – и все это на долгие недели стало неважным.
А теперь все старые привязанности в родном мире – вспыхнули с новой силой. Завеса вокруг академии, что – я ведь знала об этом! – приглушала связь с родным миром, чтобы студенты полностью могли погрузится в мир магический, потеряла надо мной силу.
Я истерично рассмеялась.
Да, чувствовать – это совсем не то, что знать.
Хоук успокаивающе сжал меня в объятиях, зашептал – голос его дрожал, так же, как мое тело:
– Тихо, тихо, дорогая. Ты чего это? Давай, пойдем, отсюда, поговорим, успокоишься...
Я как заведенная качала головой.
– Просто верни меня в Академию...
Мне нужно – очень-очень-очень нужно – было увидеть родное, земное лицо.
– К Кеше... мне... живот заболел, хочу зелье какое взять, а в лазарет не хочу, там зелья ненадежные, там. говорят, целительница сомнительная, – я сама не понимал, что несу.
Конечно, Хок мне ни на миг не поверил.
От этой проклятой музыки уже тошнило! И кофе я уже реально теперь ненавижу... при чем тут вообще кофе?
Я так не хотела плакать при Хоуке.
В голове – кавардак, но в душе – все еще хуже.
– Пожалуйста, Билли...
– Не зови меня так, – прошептал он, нежно обнимая.
Телепортировал меня к вратам и сразу – же, к двери комнаты Кеши. Замер в нерешительности. Искренне беспокоился, чувствовал себя виноватым, хотя на этот раз совсем был не при чем... Это приятно согревало, но сейчас мне нужен не чужой, но такой мой жених, а старый друг.
– А за незаконную телепортацию тебе ничего не будет?
– Будет. Штраф. Надо бы пойти... заплатить сразу... иначе больше на Вейдану и не пустят.
Он не хотел уходить. Смотрел все на меня – тревожно и понимающе, вцепился в руку так отчаянно. И я мягко его оттолкнула
– Так иди... спасибо.
Спасибо, что понял и оставил меня сейчас.
Глава 37. Яна (4)
Мы с Кешей сидели на его кровати спиной к спине, закутавшись в один плед. Плед был большой, зеленый, в клетку. У Кеши в руках – бутылка пива, у меня – кружка горячего успокоительного чая. Каким же блаженством было вдыхать свежий запах мяты после сладкой терпкости Гоуд-Сва.
– Повезло, что вы с Эби телами на всех этих эмоциях не поменялись, – рассеянно сказал мне Кеша.
– Угу... – я смотрела, как плавают в янтарной жидкости чаинки. – Может просто она была спокойная... или... не знаю. Может мы уже срослись с этими чужими телами насмерть, и никакие эмоции, никакая магия не выбьет наши души прочь, не вернут на место.
Кеша болезненно пихнул меня локтем, чай только чудом не расплескался.
– Хватит себя накручивать. В любом случае – закончишь учебу и вернешься домой как ни в чем не бывало. Только уже не неудачницей без образования и работы, а супер-крутой магичкой. И даже, если так телами и не удасться обратно обменяться, сохранив магию, я для вас еще какое-нибудь зелье придумаю! Или иллюзиями замаскируетесь, если надо будет в родном облике показаться. Выходов – море, не страдай зря, подруга.
Кеша отлевитировал пустую бутылку на стол, выпутался из пледа и переполз по кровати так, чтобы умостить свою рыжую и веснушчатую голову мне на колени.
– Балбес, – я сербнула чай. – Это ведь совсем не то...
– Ты сама хоть знаешь, чего хочешь?
– Сейчас – домой хочу, ужасно, – у меня слезы на глаза навернулись. – Я понимаю, что это просто... ну, нахлынуло так. Копилось-копилось, где-то в подсознании, а теперь, как навалилось все сразу, сильнее в десять раз, и вот...
Я сделала еще один глоток – большой, обжигающий, последний.
– Не понимаю, почему на тебя вообще перестали действовать эти чары...
Я отставила пустую чашку. Погладила свой амулет, наше с Эйнаром творение, что пусть и не сразу, но помогло мне очистить разум от всяких туманов.
– А я не понимаю зачем Академии вообще эти чары – о которых, кстати, никто при поступлении не предупреждал.
– Но это и не скрывается... просто воспринимается, как норма. Если бы я начал говорить о доме и о твоей семье – ты бы все равно не прониклась. Ты бы как само собой разумеющееся приняла новость о том, что я дурю твоей бедной маме голову, раз в неделю пару минут имитируя голос нелюдимой доченьки. Что высылаю ей собственные деньги – не думай, кстати, что я забуду про этот должок, Янка, проценты будут только расти.
Я фыркнула и взъерошила его рыжую челку.
– Спасибо тебе, Кеш... черт, ты столько для меня сделала, а я...
– А у тебя своих проблем хватало.
– Академия далеко не самое безопасное место... очень оно опасное место и очень подозрительное. И как-то я с магией академии вечно в контрах – то эти взрывающиеся кристаллы, то, вон, завеса перестала действовать... а это только первые месяцы учебы. Мне кажется прошла целая вечность...
Я мягко выдернула колени из под Кеши, встала с кровати, бесцельно прошлась по комнате и замерла у окна – оно вело в сад, этой ночью на удивление многолюдый и светлый от магических светлячков. Кажется группа из зеленого общежития решила повеселиться...
– Забавно... чем сильнее как маг я становлюсь – тем более беспомощной себя чувствую. Фигня какая-то.
– Это больше на ум похоже, – не вставая с кровати, сказал Кеша. – Ну, чем больше знаешь, тем больше понимаешь, сколь многого еще не знаешь
– Может, мой премудрый друг, ты еще скажешь почему меня вдруг так потянуло ко всяким лживым, самоуверенным, самовлюбленным... в общем, к козлам.
Среди “зелененьких” я заметила знакомую белобрысую макушку. Как бы там Эйнар ко мне не относился, но заигрывать с девицами не перестал. И сейчас, глядя, как он шепчет что-то на ухо русоволосой оборотнихе, я понимала, что страсть, как хочу запустить в него чем-нибудь. Поздравляю Яна, это смахивает на ревность. И к кому!? При том что сама вроде как с Хоуком... Да, докатилась.
– Тебя всегда к ним тянуло. Другое дело, что твой нынешний козел своей козлистости не скрывает, и ты не боишься разочароваться, не боишься опять влюбиться в красивую иллюзию... Постой-постой, там что было множественное число? – Кеша вскочил с кровати. – У Билли появился соперник?
Я не выдержала и рассмеялась с воодушевления на лице рыжего. С тех пор, как мы встретились в академии, я больше не ловила этих его редких тоскливых взглядов неразделенной любви – кажется, поцелуй с Эби в моем теле послужил в некотором роде терапией, вылечил от всяких глупостей. Хоть какая-то радость и облегчение. Хорошо же иметь просто лучшего друга.
– Кеша-Кеша… а где же толпы соперниц за твое сердце? – я лукаво ему улыбнулась. Беспечная болтовня с Кешей успокаивала лучше всяких чаев... это словно какая-то частичка дома. – Такой ведь парень хороший, надежный. Золото, просто, а не парень. Не все же такие, как я, любительницы всяких сомнительных.
– Сомнительные они, знаешь, какие привлекательные, – улыбнулся мне Кеша. – С ними связываются на время, купившись на творящиеся вокруг безобразия. Думают – ну вот развлекусь немного и брошу, всегда же можно получше найти. А потом привыкают и замуж идут. А я девченкам слишком серьезным кажусь. Они все думают, что если со мной хотя бы поцелуются – я их сразу под венец утащу.
– Бедолага, – я подошла к нему и сочувственно хлопнула по плечу. А ведь и правда, было в нем что-то такое, несмотря на веселый нрав, из-за чего казалось – нет, не тот это парень, с которым можно просто поиграться и расстаться. И поэтому я, как черт ладана, так все боялась его детской в меня влюбленности.
– Но неужели даже во всех семи мирах не нашлось тебе подружки?
– Да нет… есть одна, – таинственно улыбнулся этот рыжий. – Письма пишет мне красивые. Мы с ней учились вместе… да только вот фиг ее знает. Я теперь к Академии только что за ногу не прикован, а ей свобода нужна. Да и я женат на алхимии.
– А какая она, Кеш? – я подтолкнула его на кровать, что бы теперь самой уложить голову ему на колени.
– Уууууу, – возвел глаза к потолку Кеша. – Какая… хвостатая.
– Да ладно! – удивилась я. – И… какой хвост? Лисий?
– Чертячий хвост. Чертячий, Янка.
– И что, не мешает? – оскалилась я.
– Еще как мешает, – признался Кеша. – Ну хотяяя…. не мешает. Скорее просто странно, когда он тебе вокруг ноги обвивается. Экзотика, блинский блин. И застряла эта экзотика на Готреде, втянулась по уши в эту их войну и никак все не навоюется. Хотя, судя по письмам, ей уже начинает поднадоедать. Говорит, мол, крови много, а толку никакого – все равно, что воду дуршлагом из колодца носить. Зато практики – дофига и больше.
– Как-то не могу тебя с такой девушкой представить....
– Да мне самому не верится, что что-то у нас во время учебы получилось, и за эти годы – так и не забылось... – он задумчиво посмотрел на меня, такой милый, что я не сдержала широкой улыбки.
– На Земле мы только про мою неудавшуюся личную жизнь говорили.
– Если бы я на Земле стал описывать тебе свою студенческую любовь, то казался бы в твоих глазах...