Я могла бы и возмутиться его словам, но вижу в синих глазах огонь. Он смотрит на меня так, как умеет только он.
— Как жаль, что в моей жизни все наоборот, — усмехаюсь я, усаживаясь за стол.
— Мы можем это исправить.
Егор ловит мой взгляд, и мне приходится сильнее свести коленки, но мурашки все равно предательски разбегаются по рукам. И он, конечно же, замечает это.
Глава 39
На улицу мы несемся едва ли не наперегонки. В окно прыгаем, едва ли не сбивая друг друга с ног, и мне уже совершенно плевать на высокую платформу и задравшуюся юбку. Я приземляюсь на четвереньки — куда ж без этого — и хохочу, надрывая живот, даже слезы брызжут из глаз. Басистый смех Егора, упавшего рядом со мной, разносится эхом в пустом дворе, и я стараюсь спрятать этот момент где-то на задворках памяти.
Кажется, я никогда не слышала, чтобы он так живо смеялся.
И еще услышу ли?
Оттолкнувшись от земли, я встаю на обе две и рассматриваю перепачканные ладони. Уже чувствую, ощущаю лопатками его приближение. Вдоль позвоночника пробегают мурашки. В горле застревает предвкушение. Сердце люто колотится, грозясь продырявить мне грудь — и плевать ему на ребра.
Я застываю. Одна-две-пять секунд. Ничего не происходит.
Что за…
Оглянувшись назад, я тотчас теряю равновесие, и Егор ловит меня за локти. А в следующую секунду, крепко обняв за талию, толкает за угол, куда практически не достает свет одинокого тусклого фонаря. Я успеваю разглядеть в полутьме лишь блеск потемневших глаз, так как уже прямо сейчас отбиваюсь от его губ. И не потому что мне не нравится, нет. Просто Егор вжимает меня в стену, и в спину что-то больно давит.
С трудом урвав мгновение свободы, я толкаю командира, и теперь уже я прижимаю его к стене рядом. Замираю на миг, с наслаждением рассматривая его вздымающуюся грудь, веревки напряженных вен на руках и волосы в полном беспорядке. Он упирается затылком в кирпич, сглатывает с закрытыми глазами, а потом впивается ими же и шепчет слишком гулко для такой тихой ночи:
— Иди ко мне.
И я иду, иду.
Егор с ходу подбрасывает меня вверх, прижимает к кирпичной стене снова, а я сплетаю ноги у него за спиной. Все действия будто на перемотке, я не успеваю и глазом моргнуть. А затем он замедляется. Нежно погладив пальцами мои скулы, он до искр из глаз вдавливается между ног эрекцией — больно, но я бы сейчас не пожаловалась, даже если бы в спину вонзили иголки. Хотя очень интересно будет завтра взглянуть на кожу, что трется каждую секунду о шероховатости.
Только это завтра, все завтра. А сейчас контрасты.
Егор мягко проводит языком по моим губам и тут же кусает так, что я завываю. Спускается поцелуями-укусами вдоль скул и зарывается носом в волосы, а после рычит мне в ухо.
— Опять этот запах, так и сожрал бы тебя целиком.
Не понимаю, о чем он. Мысли врассыпную. Шея горит. Я выгибаюсь так, что, обладай я чуть большей сноровкой, уже бы улетела с оргазмами в космос. Но вместо этого я ругаюсь под нос и трусь об него.
— Хочу… Хочу тебя, я хочу, — бормочу несвязно.
Егор резко опускает меня ногами на землю и, ухватив лицо огромными ладонями, целует глубоко и тягуче. После таких поцелуев можно забыть, как тебя зовут.
— Поехали.
Моргаю, и вот уже Сталь ведет меня за руку вдоль дороги.
— Домой, — будто приказывает Егор, — поймаем попутку. Тут с ночным такси напряженка.
— Но дома твоя мама, — говорю я очевидные вещи и теряюсь под темным взглядом, как школьница.
Глупая, глупая Рори.
— Но ведь… — я пытаюсь исправиться и кусаю щеку, — есть твоя роскошная машина.
Егор задирает вверх бровь, а я облизываю губы, которые сушит ветер.
— Блть, пошли.
Как мы не набрасываемся друг на друга в старом «опеле», хозяин которого болтает без умолку, я просто не понимаю. Учитывая, что ладонь Егора не прекращает размеренно двигаться во мне прямо под подолом платья, подводя к грани и не пуская за нее. Он еще умудряется между делом отвечать тому-самому-незатыкающемуся-водителю-бизнесмену, который сбивает меня своим трепом!
Высаживают нас на повороте в поселок, и дальше мы с Егором бежим за руку, как малолетние влюбленные.
— Быстрее! Он догонит нас!
— Егор, блин!
— Что, Егор? Это ты захотела черешни. На, держи.
Всучив мне бейсболку, полную ягод, он подхватывает меня на руки и бежит прямо по лужам, пока за нами со старым дряхлым псом гонится такой же древний старик, чей огород был осквернен.
— Черт, ключи, — обшаривая карманы, ругается Егор и сильнее прижимает меня к капоту. — Минута, — шепчет мне в губы.
Он отходит на шаг, потом возвращается и целует снова, будто не может оторваться. Я тоже все понимаю, но никак не могу его отпустить.
— Минута — это целая вечность, — я быстро и на удивление ловко расстегиваю его джинсы и запускаю ладонь за пояс.
Прохладные пальцы и горячая кожа слишком ярко контрастируют друг с другом, и мы одновременно стонем.
— Минута. — Егор все же вырывается из моих объятий и, не оглядываясь, но тяжело дыша, с расстегнутой ширинкой шагает к дому.
Боже.
Я трогаю пекущие губы и улыбаюсь в темноту. Облокачиваюсь на капот и смотрю на черное, как сама ночь, небо. На нем сейчас ни звезды, только полумесяц хмуро и тускло светит, как будто заскучав в одиночестве.
Боже, боже мой.
Мысли путаются. Пальцы дрожат. Прохладный ветер вроде бы и остужает меня, но не настолько, чтобы, увидев вернувшегося Егора, не наброситься на него с поцелуями снова.
Я хочу его, так хочу.
— Садись в машину, — с трудом оторвав меня от себя, чеканит Сталь.
— Зачем?
— Отъедем.
— Ты пьян.
— До леса один квартал по задворкам, — он смотрит мне в глаза, — садись. Я хочу, чтобы ты громко кричала.
Боже-твою-мать-мой!
В ту же секунду я послушно падаю на сиденье. На тихой и плохо освещенной дороге сельской местности нам уже никто не мешает, поэтому, пока Егор доставляет нас к месту похоти и разврата, я наклоняюсь, оттягиваю его боксеры вниз и облизываю член.
— Блть, Рори!
Это звучит как отчаянная мольба остановиться, но Егор напротив только сильнее давит мне на затылок. Я позволяю ему гладить мои волосы и задавать ритм, пока он поочередно нажимает педали, пока не сворачивает с дороги на гравий и не тормозит, чтобы заглушить машину, резко потянуть меня к себе и вгрызться губами-зубами-языком в мой рот.
Нет, это точно какое-то наваждение. Никогда и никого в жизни я не желала так, как Егора Сталь. Даже Брэд Питт в роли Джо Блэка меркнет рядом с ним, хоть в это сложно поверить. Даже сейчас, целуясь без остановки, мне нужно больше. Я жадничаю. Мне необходимо больше Егора, больше кожи, больше контакта. Я уже перебираюсь через приборную панель, когда он останавливает меня.
— Нет. Давай назад.
Егор подталкивает меня обратно, сам выходит из автомобиля, а я рычу-пыхчу и закатываю глаза. За что сполна получаю, едва забравшись в салон «мерседеса».
Егор усаживает меня сверху и сминает бедра. Его член упирается мне в задницу. Мы оба устали от прелюдии, поэтому все происходит быстро: он задирает мою юбку к талии, отодвигает трусики в сторону и резко входит. А ощутив, какая я влажная и готовая, без пауз и сантиментов начинает двигаться во мне.
Я прихожу в себя с третьим или пятым вскриком. Понимаю, где я и с кем, и сильнее цепляюсь за мускулистые плечи. Я чуть подаюсь вперед, и мы оба шипим, потому что становится глубже и острее.
Егор замирает, когда видит, что я двигаюсь сама. Смотрит на меня с ухмылкой и кивает, будто уступая мне.
Теперь я руля? Охренительно, боже.
Я несколько раз медленно опускаюсь-поднимаюсь и остаюсь довольной, заметив, как напрягается шея Егора — единственное, что всегда его выдает. Чуть качнувшись вперед, я тяну его рубашку наверх, потому что хочу его трогать.
Впившись ногтями в широкие ключицы, я наклоняю голову и кусаю Егора за мочку уха, как это ранее делал он. Только его мне не переиграть. Он резко дергает меня за волосы, оголяя шею, и проводит по ней языком. Ну а после пары ловких движений раздевает меня до белья и атакует грудь. На несколько долгих мгновений я теряюсь. Вернуться в реальность, к тем самым ритмичным толчкам заставляет лишь звонкий шлепок по заднице.
— Ах, — я вздыхаю и тотчас задыхаюсь, так как Егор проводит влажным языком по моим соскам. Легко и невесомо. А затем сжимает ладони на моей талии и помогает двигаться быстрее, жестче.
С ума сойти.
Я не знаю, сколько длится этот забег — мне кажется, целую вечность, помноженную на столько же, но я и правда громко кричу, когда кончаю. Сдержаться просто невозможно — это слишком остро и ярко, до слез из глаз и дроби в висках. Егор уже сам насаживает меня до предела и финальными толчками вбивается между ног, продлевая мой оргазм и приближая свой.
В какой-то миг, когда я уже, кажется, не живу, он резко выходит и помогает себе рукой, а я наконец вспоминаю, как дышать. Тело еще подрагивает. Я чувствую теплую жидкость, стекающую по животу, и улыбаюсь, тихо хихикаю — это нервное или гормоны.
— Можно было в меня, — шепчу я. Мы ведь все равно не предохраняемся. Я чиста и не думаю, что Егор подставлял бы меня. А что касается детей…
Он качает головой, смеется и тянется к бардачку между сидениями, откуда достает салфетки.
— Охуенно, — комментирует Егор, вытерев себя и меня.
— Да, охуенно, — впервые за все время ругаюсь я при нем. Всегда стеснялась.
Он очень легко касается моих губ губами, а я прикрываю глаза и тут же чуть заваливаюсь на бок. Егор ловит — опять! — и усмехается, а меня только сильнее клонит в сон.
— Спи, я донесу принцессу в башню, и волосатый слюнявый дракон будет охранять ее сон.
Он говорит что-то еще, но я мысленно уплываю, свернувшись клубком на заднем сиденье. Сквозь сон слышу шум двигателя и открывающейся двери. А буквально следом Егор, кажется, поправляет на мне одежду и уже несет меня куда-то.