Фундамент хрустального замка с треском осыпался и опасно просел.
— Так издайте мои стихи — и сами всё увидите!
— Издание книги стоит порядка десяти тысяч евро — и то, совсем небольшим тиражом. Если мы хотим вас как это по-русски… раскрутить? Да? То сумма нужна уже гораздо более серьёзная. У вас есть такие деньги?
— Нет…
— Возможно, у вас есть спонсоры?
— Нет, таких тоже не имеется, — Олег судорожно перебирал в памяти всех знакомых. Да, среди них и на разок поесть денег занять — уже проблема! А уж на подобную раскрутку… нечего даже и мечтать! Напротив, ещё и позлорадствуют! Мол, не высовывайся! Будь как все, графоман!
— Тогда… — пожал плечами собеседник, — я не вижу, чем ещё могу быть вам полезным…
Он убрал планшет в сумку, допил кофе и поднял руку, призывая официанта.
Стены хрустального замка покрылись трещинами, он весь как-то скукожился и осел…
Олег лихорадочно пытался что-то сообразить. Ведь уйдет же, черт нерусский! Уйдёт! И все надежды, все мечтания — тоже уйдут следом за ним.
А ты так и будешь по средам и субботам приходить в это кафе. Ловить на себе снисходительные взгляды богатых завсегдатаев, соглашаться прочесть свои стихи какому-нибудь выскочке — лишь бы не забыли! Поэт… да кому ты нужен?!
— Вы ведь учёный?
Что?
— Я поэт!
— Но деньги, как я понимаю, вам же не за это платят?
И что? Какое ему-то до этого дело — за что и кто мне платит? Хотя…
— Да. Я занимаюсь вопросами адаптации программных продуктов.
— Это… — изобразил вежливый интерес Кляйн.
— Ну, предположим, у вас некий программный продукт. Авторство его утеряно, исходный код неизвестен — но программа представляет очевидный интерес.
— И что? Напишите новую, разве это так трудно?
— Хм! А если и компьютер, на котором установлена программа, тоже сделан неизвестно где и кем?
— Простите, — улыбнулся собеседник, — но так не бывает… У нас нет таких компьютеров.
— У вас! А вот у нас — есть!
— Надо же! Вот уж не ожидал. И что, это такая интересная работа? Вы, как я понимаю, уже много таких компьютеров видели?
— Увы, всего парочку… А, что до интереса… — Олег пожал плечами. — Это не моё… Сидеть и гонять по монитору какие-то символы… увольте! Это не для творческого человека!
— Ну-у-у… как сказать! Под такие исследования тоже можно получить грант! И хотя мы занимаемся преимущественно художественными произведениями и поэзией, отдел технических и научных новинок у нас есть!
Вспыхнувшая было надежда осыпалась пеплом.
— Ничего не выйдет… у нас государственное учреждение, там гранты не применяются.
— Но грант может быть выдан и не институту, а лично вам. Этих денег, в принципе, может быть достаточно для публикации и перевода ваших стихов.
Олег задумался.
Кляйн тем временем расплатился с официантом и встал, собираясь уходить.
— Скажите… а каков порядок выделения грантов в данной области?
— Ну, я же пока не знаю — подо что именно вы хотите его получить. Предоставьте хоть какое-то, пусть и приблизительное, описание процесса. Какие-нибудь примеры — вам виднее, какие именно. Результат — пусть и предположительный. Когда будем иметь на руках хоть что-нибудь, тогда уже можно будет увереннее смотреть в будущее.
Гость распрощался и вышел на улицу.
Пройдя метров триста, он свернул в переулок и сел в припаркованную автомашину. Находившаяся там миловидная блондинка с нетерпением обернулась к нему.
— Ну, наконец-то! Я тут уже чуть не заснула!
— Лера, ну я же не мог сказать этому парню — «у меня на вас всего десять минут»!
— Он сказал что-нибудь интересное?
— Пока ничего. Отделался общими словами.
Девушка прикусила губу.
— А мне-то он чего только не рассказывал!
— Возможно, он пытался произвести на тебя впечатление? И я могу его понять! На его месте я бы и не так старался!
— Тебе и на своём месте неплохо! — стрельнула глазами девушка. — И нет необходимости меня дополнительно обольщать!
«Только вывези меня за границу, да дай возможность осесть, а уж там-то…»
— Ты прелесть! — Кляйн поцеловал очаровательную собеседницу.
«Господи, до чего же похожи друг на друга такие вот пустоголовые девчонки! Хоть в России, хоть на Украине — да, хоть где! Помани их перспективой жизни в ЕС — всё, они твои! И делай с ними, что угодно… Ладно, пока ты мне ещё нужна — веселись!»
Интерес Франца к несчастному графоману объяснялся просто — тот, на свою беду, работал в одном интересном институте. Хорошо известном и уважаемом. Там имелся крепкий и неплохо мотивированный персонал — разумеется, среди сотрудников старшего возраста. Они, в своё время, вдосталь хлебнули «прелестей» рынка и наелись «демократических ценностей». Поэтому, искать какого-либо взаимопонимания среди них — дело совершенно тухлое и безнадёжное. Но — обстоятельства того требовали!
Как стало известно соответствующим службам, сотрудники института сейчас работали над какими-то новыми, ранее нигде не встречавшимися, образцами компьютерной техники.
Джентльмены удивлённо пожали плечами — русские и современная техника?
Нонсенс! Что они могут в этом понимать?
Другое дело, западные научные учреждения — это мощь!
Снисходительно погладывая на российских коллег, им сделали намёк…
Безрезультатно, даже ответа не последовало.
Не дошло?
Намек, уже в гораздо более прозрачной форме, повторили.
Ответ, хоть и вполне вежливый по форме, был совершенно возмутительным!
Попросту говоря, джентльменов послали… достаточно далеко, чтобы это им не понравилось.
Оскорблённые в лучших чувствах, они недвусмысленно намекнули на возможность непопадания сотрудников института в некоторые совместные программы. И в грядущие затруднения с публикацией в западных научных журналах.
Ответ последовал тотчас же и был ещё более беспардонным!
Институту выделили деньги — много, даже по западным меркам. Это позволило возобновить многие, ранее приостановленные из-за недостатка финансирования, программы. И даже продолжить печатать свой научный журнал, последний номер которого вышел ещё до перестройки.
Более того, от руководства института поступило письмо, в котором сухо и без каких-либо эмоций, объявлялось, что научная организация временно приостанавливает участие в совместных программах и исследованиях. «В связи с большой загруженностью по основному профилю деятельности…»
А если ещё учесть, что «основным профилем деятельности» там всегда была работа на министерство обороны…
Джентльменов вызвали в высокие кабинеты — и совершенно по-мужицки ткнули мордой… в это самое…
Пришлось задействовать «рыцарей плаща и кинжала» — последний резерв!
А вот тут русские совершенно распоясались!
После того, как очередной «джеймсбонд» получил автоматную очередь в лобовое стекло — прямо около здания института, между прочим, соответствующие русские службы прислали западным коллегам рекламу услуг похоронного бюро.
А в приватной беседе было сказано коротко.
«Этой конторы для вас нет. Любой, будь то хоть первый секретарь посольства, который сунет туда свой нос — навсегда отучится нюхать».
Российские спецслужбы показали зубы — и это стало откровенным шоком для очень многих.
«Но… мы же союзники!»
«В чём?»
«Но вот же — мы совместно боремся с терроризмом!»
«И где в Москве сидят эти самые террористы? В здании данного института? Нет? Ну, так и разговоров нет…»
И всё — русские оглохли и ослепли. На звонки никто не отвечал — попросту трубку не брали. А письма, похоже, сразу отправлялись в корзину — даже не прочтёнными.
По косвенным данным можно было понять — русским есть, что скрывать. Слишком уж необъяснимо возросла активность работы некоторых предприятий и исследовательских центров. Откуда-то вдруг появились деньги — что само по себе было плохой новостью. Они должны быть у тех, кто знает им цену! Ну и что, что вы там что-то такое произвели и продали? Вы и в самом деле считаете, что джентльмен д о л ж е н соблюдать какие-то там договорённости, когда есть возможность грамотно использоватьчужие деньги? Да он просто обязан это сделать! В смысле — отобрать, разумеется… Ведь профаны их неизбежно утеряют или не смогут правильно распорядиться полученными ценностями. То ли дело серьезные люди… западные, естественно!
Но присылать в осиное гнездо серьезных профессионалов — только для того, чтобы их тут избили и ограбили пьяные гопники, никто более не собирался. И так уже понесённые потери были слишком уж велики — просто, до неприличия. Контрразведка русских шла ва-банк, абсолютно не волнуясь, как это будет воспринято на западе. Похоже, что тут это вообще никого не волновало. Известным правозащитникам и «общественным деятелям», которые решили начать кампанию по прорыву информационной блокады, попросту не дали въехать в страну!
«Вы опускаете железный занавес!» — возмущённо кричал в аэропорту один из них.
«А вы только сейчас это заметили?» — хмыкнул пограничник, — «Глаза протирать надобно — хотя бы иногда…»
Подключились к этому протесту и московские креативные деятели.
Один из них, устроил акцию прямо в Шереметьево. Заклеил себе рот пластырем и сковал за спиною руки наручниками. А его товарищи приковали манифестанта к столбу.
После чего, встретив приглашенных заранее журналистов западных изданий, приготовились ждать.
Буквально через пару минут около «страдальца» появились полицейские. Осмотрели его руки, удовлетворённо кивнули — и отошли в сторону.
Откуда-то из глубины аэропорта появились шустрые парни с видеокамерой. Установили её на штатив.
Это была уже не первая съемочная группа, так что именно на этих никто особого внимания не обратил.
Даже и тогда, когда один из парней что-то там стал говорить в микрофон, никто из журналистов и «сочувствующих» не взволновался.
А стоило бы…
— Уважаемые телезрители! В эфире передача — «о чудиках и их достижениях»!