Это означает, что южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии. Наступил долгожданный мир для народов всего мира".
По настоянию Советского Союза и его инициативе были проведены Нюрнбергский процесс и Токийский международный трибунал, которые как бы от имени народов и истории осудили виновников второй мировой войны и ее многомиллионных жертв, хотя некоторые политические деятели Запада, в частности, Черчилль, настаивали на расстреле главных военных преступников без какого-либо суда.
Нюрнбергский процесс начался 20 ноября 1945 года и завершился 1 октября 1946 года. В ходе его работы был собран огромный документальный материал, множество свидетельских показаний, признания самих подсудимых, все это представляет ценнейший объективный источник знаний истории, ее документальный фундамент.
На Нюрнбергском процессе был сделан ряд принципиально важных выводов, касающихся нашей страны. Первый: нападение на СССР произведено фашистской Германией "без тени законного оправдания. Это была явная агрессия". Второй: одной из причин мировой катастрофы был миф о "коммунистической опасности". Подчеркиваю слово "миф". Помощник Р. Кемпнера, американского обвинителя на Нюрнбергском процессе, в своей речи отметил, что эта опасность "была вымыслом, который в числе прочих вещей привел в конечном счете ко второй мировой войне".
30 сентября 1946 года был оглашен приговор трибунала. Главные военные преступники — Геринг, Риббентроп, Кейтель, Кальтенбрунер, Розенберг, Фрик, Франк, Штрейхер, Заукель, Йодль, Зейс-Инварт и заочно Борман были приговорены к смертной казни через повешение. Гесс, Функ и Редер — к пожизненному заключению. Ширах и Шпеер — к двадцати годам тюрьмы, Нейрат — к пятнадцати и Дениц — к десяти годам. 16 октября приговор был приведен в исполнение. Руководящий состав СС, национал-социалистской партии, СД и гестапо были объявлены преступными организациями.
3 мая приступил к работе Токийский международный трибунал. Пробил час возмездия и для японских агрессоров. Перед судом предстали премьер-министры Японии разных лет — X. Тодзио, К. Хирота, военный министр С. Итагаки, член Высшего военного совета К. Донхара, начальник Бюро военных дел А. Муто, военный вице-министр X. Кимура, командующий японскими войсками в Центральном Китае П. Мацуи и многие другие руководители. Всем им было предъявлено обвинение в заговоре совместно с Германией и Италией с целью "обеспечить господство агрессивных стран над остальным миром и эксплуатацию его этими странами".
Приговор признал доказанным факт ведения Японией агрессивной войны в Китае, агрессивной войны против США, Британского содружества, Нидерландов и Франции, а также то обстоятельство, что на протяжении всего рассматриваемого трибуналом периода внешняя и внутренняя политика Японии была направлена на подготовку и развязывание агрессивных войн. Из года в год во всех сферах жизни и общества в Японии усиливалась роль военщины, насаждался культ жестокости. Страна интенсивно готовилась к войне. Заключив военно-политический союз с фашистскими странами, Япония вынашивала планы захвата Восточной и Юго-Восточной Азии, стран Тихоокеанского бассейна, а также территорий Советского Союза — Сибири и Приморья.
Приговор отметил неискренность, проявленную Японией при заключении Пакта о нейтралитете с СССР, маскируясь которым, она рассчитывала облегчить осуществление нападения на нашу страну. Пакт служил также прикрытием для оказания помощи Германии. Захватив Маньчжурию и разместив в ней крупную группировку войск, Япония разработала планы на 1939 и 1941 годы, предусматривающие размещение крупных сил в Восточной Маньчжурии для захвата городов Ворошилов, Владивосток, Хабаровск, Благовещенск, Куйбышевка, Петропавловск-Камчатский, Николаевск-на-Амуре, Комсомольск-на-Амуре, Советская Гавань и северной части острова Сахалин. Это, естественно, сковывало значительные силы Советской Армии на востоке, в то время как на западе велись тяжелые бои. Япония снабжала Германию информацией о военном потенциале Советского Союза, чинила препятствия советскому судоходству, задерживала без всякой причины суда, а в ряде случаев топила их.
В приговоре упоминались и многочисленные случаи преступлений, совершенных японской военщиной против человечества, попрания элементарных законов и обычаев войны. Массовые убийства, "марши смерти", когда военнопленных, включая больных, вынуждали проходить большие расстояния в условиях, которые не могли бы выдержать даже хорошо натренированные войска, принудительный труд в тропической жаре без защиты от солнца, полное отсутствие жилищ и медикаментов, приводившие к тысячам смертных случаев от болезней, избиения и пытки всех видов для получения сведений или признаний и даже людоедство — все это только часть зверств, доказательства которых были предъявлены трибуналу. Особенно жестоко японцы обращались с пленными китайцами.
Почти половина обвиняемых или все обвиняемые, перечисленные выше, были обвинены по пунктам, связанным с негуманным обращением с военнопленными и гражданскими интернированными лицами.
Приговор трибунала был суров, но справедлив: Донхару, Итагаки, Кимуру, Мацуи, Тодзио, Муто, Хироту — к смертной казни через повешение, остальных двадцать пять обвиняемых — к различным срокам тюремного заключения. 23 декабря 1948 года приговор был приведен в исполнение.
В заключение этой военной темы хочу рассказать об одном интересном эпизоде. Как известно, для увековечения подвига советского народа и его Вооруженных Сил, спасших мир от коричневой чумы, решено было соорудить в Берлине монумент. Скульптор Е.В. Вучетич, автор этого знаменитого мемориального комплекса, вспоминал, что сразу после Потсдама его пригласил к себе К.Е. Ворошилов. Он посоветовал скульптору сделать центральной фигурой мемориала Сталина, поскольку именно он подписывал от Советского Союза исторические решения Потсдамской конференции, определившей судьбы мира и Европы на многие годы.
Е.В. Вучетич приступил к работе не медля. Очень скоро он сделал эскиз центральной фигуры мемориала — трехметровая скульптура Сталина с картой полушарий в руках. Эскиз всем понравился, но сам автор остался недоволен своей работой и отправился в Берлин, чтобы на месте найти новые идеи для воплощения в этом комплексе.
В Берлине скульптор беседовал со многими людьми — с жителями города, с нашими солдатами и офицерами, принимавшими участие в штурме фашистской столицы, с военачальниками. И однажды кто-то рассказал ему о нашем солдате, спасшем, рискуя собственной жизнью, во время штурма Берлина ребенка — немецкую девочку, невесть как оказавшуюся на улице города под огнем наступающих и обороняющихся частей. И тогда, вернувшись в Москву, скульптор сделал еще один эскиз центрального монумента мемориального комплекса в Берлине.
В назначенный день скульптор привез в Кремль оба эскиза. Фигура Сталина была установлена на столе в центре зала, а вторая скульптура стояла в углу, закрытая бумагой.
Посмотреть работу пришло довольно много народа. Все столпились вокруг фигуры Сталина и громко высказывали свое одобрение.
Наконец появился Сталин. Он долго и мрачно разглядывал свое изображение, а потом, повернувшись к автору, неожиданно спросил:
— Послушайте, Вучетич, а вам не надоел вот этот, с усами?
Затем, указав на закрытую бумагой фигуру, спросил:
— А это что у вас?
— Тоже эскиз, — ответил скульптор и снял бумагу со второй фигуры.
И тогда все увидели полутораметровую статую советского солдата в плащ-палатке, с непокрытой головой, стоящего в полный рост и попирающего сапогом поверженную и разбитую свастику. Левой рукой солдат поддерживал прижавшуюся к его груди девочку, а в опущенной правой руке держал автомат.
Сталин довольно улыбнулся и сказал:
— Тоже, да не то же!
И после недолгого раздумья заключил:
— Вот этого солдата с девочкой на руках, как символ возрожденной Германии, мы и поставим в Берлине на высоком холме! Только вот автомат вы у него заберите. Автомат — это утилитарный предмет сегодняшнего дня, а мы ставим монумент на века. Тут нужен символ. Да! Вложите в руку солдата меч! И впредь пусть знают все — плохо придется тому, кто вынудит его этот меч поднять вновь!
Анна
Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, была вторым ребенком в семье. Родилась она в Тифлисе в феврале 1896 года. Свое детство и юность она подробно описала в книге "Воспоминания", поэтому об этом периоде ее жизни я рассказывать уже не буду. Отмечу только, что Анна, как и Павел, Федор, Надежда, с самого раннего детства оказалась под влиянием той обстановки, которая определяла жизнь семьи активного революционера-рабочего. Эта среда формировала их взгляды и характеры, всей своей жизненной логикой доказывала правоту и справедливость революционной борьбы.
Преемственность и связь поколений в этой семье была естественна и закономерна, полное понимание между родителями и детьми существовало изначально, потому однозначно определилось их отношение к Октябрьской революции, она стала их судьбой, их кровным делом.
Ничего нет удивительного в том, что сразу после революции, с октября 1917 года по август 1918 года, Анна Аллилуева работает в секретариате первого Совнаркома в Петрограде, в мандатных комиссиях съездов, а потом в военном отделе ВСНХ. С августа 1918 года вновь в Совнаркоме, являясь техническим секретарем, но в феврале 1919 года уезжает на Украину — туда направляют Сергея Яковлевича, и мама едет с ним, так как здоровье у него заметно ухудшилось. На Украине она трудится в Малом Совнаркоме и по рекомендации М.И. Ульяновой вступает в члены ВКП(б). Затем ее направляют в штаб 14-й армии, где она до августа 1919 года работает шифровальщицей Секретного отдела.
В августе 1919 года моя мать возвращается в Москву и до февраля 1920 года вновь работает техническим секретарем Совнаркома. Как раз в это время она знакомится с моим будущим отцом и в апреле 1920 года становится его женой.