о воздать хвалу блестящим перелетам русских пилотов, прибывших с дружеским визитом в нашу страну, я все же могу представить себе и другие такого рода визиты — визиты самолетов, нагруженных зажигательными и отравляющими бомбами»61.
Полковнику вторил обозреватель «Нью-Йорк таймс»: «То обстоятельство, что и самолет, и люди смогли осуществить этот перелет, вызывает новые проблемы в области национальной обороны. То, что русскими должностными лицами прежде всего имелось в виду военное значение перелета, было немедленно подтверждено «Правдой». Она сделала предупреждение врагам Советский России о том, что Россия может строить такие самолеты, которые, будучи предназначены для мирных целей, в то же время могут служить постоянной угрозой для агрессоров и средством военного проникновения на вражескую территорию. «Правда» напоминает миру о том, что некоторые столицы расположены на таком расстоянии от СССР, которое легко достижимо для бомбардировщиков, рассчитанных на дальние полеты. Если бросить взгляд на карту, то можно увидеть, что между Москвой и Токио около 5000 миль расстояния, то есть на тысячу миль меньше того расстояния, которое было покрыто русскими при их перелете в Сан-Джасинто. От Москвы до Берлина всего лишь около тысячи миль. Но ведь самолеты не будут летать от столицы до столицы. От Владивостока до Токио всего лишь около пятисот миль, а от западной границы России до Берлина — только около четырехсот»62.
Поводом для таких, подчеркнуто военных выводов послужили не столько сами перелеты Чкалова и Громова, сколько одна фраза из передовой статьи «Правды» «Слава сталинским богатырям!», опубликованная 15 июля. «И пусть знают наши зарубежные недруги, — писал безымянный автор, — грозящие нам войной, что до их столиц куда меньше, чем до Портленда и до Сан-Джасинто»63.
То, что эту фразу заметили, правильно поняли, да еще и конкретизировали, означало одно: чисто пропагандистская цель достигнута. Но все же… В те летние месяцы советскому руководству удалось набрать лишь два очка из возможных трех. Очередной трансполярный полет — пилотов С.А. Леваневского и Н.Г. Кастанаева, штурмана В.И.Левченко, бортмехаников Г.Т. Побежимова и Н.Н. Годовикова, — несмотря на всю тщательность его обеспечения, закончился трагически.
Как бы предчувствуя то, что случится, Политбюро сделало по отношению к экипажу Леваневского то, что не делало ни для кого-либо другого: потребовало 31 июля от Наркоминдела получить разрешение полета над Канадой и США, установления взаимодействия с метео- и радиослужбами этих стран в точном соответствии с требованиями Главного управления гидрометеослужбы и Управления связи РККА64.
12 августа, ровно через месяц после отлета М.М. Громова, Леваневский поднял свою новую, только что полученную с завода машину в воздух. Сутки спустя, в 13 часов 40 минут по Гринвичу летчики прошли над Северным полюсом. Через четыре часа от них приняли оказавшуюся последней радиограмму. После этого самолет исчез в бескрайних просторах Арктики. Больше его никто и никогда не видел. Его судьба стала очередной полярной тайной.
5
Для Главсевморпути 1937 год стал не только вершиной славы благодаря высадке на лед СП-1, обеспечению трансполярных перелетов, но и принес неизведанную прежде горечь страшной неудачи.
Увлекшись не столько полярными проблемами, сколько решением откровенно хозяйственных задач, руководство ГУСМП упустило наиважнейшее — проводку судов по Северному морскому пути. И лишь потому случилось непредсказуемое. Практически весь арктический флот вынужден был остаться на зимовку.
В записке на имя В. Молотова, снабженной грифом «совершенно секретно», О.Ю. Шмидт 31 октября вынужден был оправдываться. Сначала он обрисовал положение, сложившееся в полярном бассейне. Оказалось, зимуют в проливе Вилькицкого ледорез «Литке», ледокольные пароходы «Урицкий» и «Крестьянин», пароход «Моссовет» и буксир «Молоков». В бухте Кожевникова (устье Хатанги) — ледоколы «Красин» и «Ленин», ледокольные пароходы «Седов», «Малыгин», «Садко». У Диксона — ледокол «Ермак», шесть испанских судов, пароход «Сталинград». В бухте Тихой (южное побережье ЗФИ) — ледокольный пароход «Русанов», пароходы «Пролетарий», «Рошаль».
Происшедшее объяснил семью основными причинами: внезапным резким ухудшением погоды и ледовых условий, начиная с конца августа; поздним началом навигации; нехваткой угля в Тикси; отсутствием на трассе больших ледоколов; слабой работой авиации по ледовой разведке; плохим руководством операциями в западном секторе. Неудовлетворительной деятельностью капитана Воронина.
Но этим Шмидт не ограничился. Нашел и иные причины, весьма популярные в то время. «Особо останавливаюсь, — продолжал он, — на наличии врагов и вредителей в системе Главсевморпути… Очищая аппарат, я в течение этого лета уволил около 30 человек, в какой-то степени сомнительных. Некоторые из них впоследствии были арестованы. Наши территориальные управления оказались исключительно зараженными троцкистами, зиновьевцами, бывшими белогвардейцами и просто жуликами»65.
Журналисты, узнавшие о случившемся, требовали крови. Корреспондент ТАСС вопрошал из Маточкина Шара: «Кто должен отвечать за все созданные в этом году ненормальности, за безобразное снабжение полярных станций?» Роман Кармен, кинодокументалист, получивший известность своими репортажами из республиканской Испании, с борта скованного льдами парохода «Рошаль» сообщил В.М. Молотову: «Командование, экипажи и пассажиры судов просят редакцию «Известий» информировать соответствующие органы о создавшейся обстановке»66.
Катастрофическое положение в Ледовитом океане заставило прежде всего позаботиться о спасении пассажиров и, по возможности, грузов. А потому руководство страны освободило Главморпуть от эвакуации зимовщиков СП-1, поручив ее наркоматам Военно-морского флота и обороны.
3 февраля в Гренландское море, куда дрейф принес льдину с папанинцами, направили гидрографическое судно Северного флота «Таймыр». 5 февраля на помощь вылетел дирижабль В-6. Однако к вечеру того же дня в плотном тумане он врезался в гору и сгорел. 7 февраля в Гренландское море вышло второе гидрографическое судно Северного флота — «Мурман», а чуть позже базу Полярное покинули эсминец «Карл Либкнехт» и три подводные лодки — Л-3 («Красногвардеец»), Щ-402 и Щ-403. Они заняли позицию от острова Медвежьего до Ян Майена, готовые в любую минуту оказать необходимую помощь. Наконец, И февраля из Кронштадта к берегам Гренландии направили и ледокол «Ермак».
19 февраля зимовщики перешли со льдины на «Таймыр» и «Мурман», два дня спустя их перевели на подошедший «Ермак», который и доставил 28 февраля героев в Мурманск. Эпопея первой в мире дрейфующей полярной станции завершилась.
Тем временем не прекращалось выяснение причин срыва навигации и поиск виноватых. Ведшие следствие сотрудники НКВД отвергли обвинение в преступной халатности. То, что формулировала статья 112-я Уголовного кодекса РСФСР: «Злоупотребление властью, превышение или бездействие власти и халатное отношение к служебным обязанностям, если в результате их последовал развал… хозяйственных государственных аппаратов производства, торговли, кредита и транспорта». Статья, предусматривавшая лишение свободы на срок не менее двух лет67. Ведомство же Ежова предпочло подлинной вине мнимую — «вредительство».
На столь шатком основании еще в ноябре 1937 года отстранили от должности и арестовали руководителя морских операций в западном секторе П.П. Ковеля, начальников Архангельского территориального управления Харитонова, управлений морского транспорта Э.Ф. Крастина, Гидрографического — П.В. Орловского, Политического — С.А. Бергавинова.
В начале 1938 года, после возвращения с вынужденной зимовки на транспортных судах, были арестованы заместитель начальника гидрографического управления Н.И. Евгенов, директор Всесоюзного Арктического института Р.Л. Самойлович (по подсказке секретаря парторганизации института А.А. Апокина «Самойлович явно сомнительный в политическом отношении человек», поддержанной О.Ю. Шмидтом в его записке В.М. Молотову 26 апреля — в Арктическом институте «необходимо прежде всего сменить директора Р.Л. Самойловича»68, его заместитель — Н.Н. Урванцев.
Формальным основанием для репрессий в Главсевморпути стали сотни, если не тысячи, доносов, которые С.А. Бергавинов, ничуть не помышляя о такой же собственной судьбе, переадресовывал в НКВД. Именно такой подход к решению проблемы И.О. Серкин, на короткий срок возглавивший Политуправление ГУСМП, в записке, направленной заместителю заведующего Транспортным отделом ЦК ВКП(б) Власову 16 декабря 1937 года, и посчитал единственно возможным: «Основная причина нашего поражения на море в текущем году — это не стихия, а наша политическая беспечность, позволившая врагам народа своими вредительскими действиями дезорганизовать навигацию»69.
А редакционная, иными словами директивная статья журнала «Советская Арктика» уточнила: «Как центральный аппарат, так и территориальные управления в той или иной степени задеты вредительскими действиями врагов народа»70. Иначе говоря, открыто призвала к охоте на ведьм, заодно указав и где их искать. Добилась своего. Если в системе Главсевморпути с января 1935 года, сразу же после убийства Кирова по август 1937 года, то есть до срыва навигации, исключили из партии и уволили с работы только по политическим мотивам 292 человека, но арестовали из них лишь 49,71 то теперь число репрессированных возросло в десять раз, затронув главным образом руководство ГУСМП всех уровней и структур.
Однако к маю 1938 года аресты для Главсевморпути завершились, ведь в противном случае они сорвали бы еще одну навигацию. Так и не затронули очень многих из тех, на кого уже имелись «весьма серьезные» по обвинениям доносы. Профессора Н.Н. Зубова, только что удостоенного степени доктора географических наук за предложенную им систему расчетов ледовых прогнозов. В.Ю. Визе, заместителя арестованного Р.Л. Самойловича. И.Д. Папанина, прославившегося зимовкой на СП-1. Гидролога С.В. Березкина, геолога С.В. Обручева, одного из старейших ледовых капитанов В.И. Воронина…