О.Ю. Шмидт пока сохранял свой пост, но в целом руководство ГУСМП полностью сменили. Его первого заместителя Г.А. Ушакова 28 марта 1938 года направили возглавлять Главное управление гидромедслужбы при СНК СССР. Освободившуюся должность как бы разделили на две. Назначили на одну из них И.Д. Папанина, явно «под» Шмидта, а на другую — бессменного руководителя полярной авиации со времен «Комсеверопути» М.И. Шевелева. Утвердили и начальников важнейших управлений.
Завершилось формирование нового руководства ГУСМП 28 февраля 1939 года. В тот день Политбюро подыскало О.Ю. Шмидту довольно значительную должность — первого вице-президента Академии наук СССР, а 4 марта утвердило начальником Главсевморпути И.Д. Папанина с заместителями П.П. Ширшовым, М.И. Шевелевым и М.В. Стрекаловым72.
К тому времени о «врагах народа» в ГУСМП окончательно забыли. Осознали необходимость незамедлительно отказаться от прежних хозяйственных приоритетов. 11 мая 1938 года, сразу же после своего назначения начальником Политуправления, Л.Ю. Белахов констатировал в развернутой докладной записке на имя И.В. Сталина и В.М. Молотова: «Существующая система работы Главсевморпути подготовила этот (навигация 1937 года. — Прим. авт.) провал. Несмотря на большие вложения государства, Главсевморпуть не сумел организовать планомерное изучение трассы Северного морского пути и обеспечить тем самым нормальное движение судов».
Белахов отметил наиболее серьезные просчеты бывшего руководства, невыполнение задания Наркомата обороны на 1936–1937 годы, указал на так и не проведенное гидрологическое и гидрографическое изучение архипелага Норденшельда, проливов Вилькицкого, Шокальского, Санникова, Лонга, невыполненное траление всех проливов Новой Земли, подходов к Диксону и фарватера в архипелаге Норденшельда, установку по всей трассе необходимых для обеспечения безопасности плавания электро- и радиомаяков, маячных огней и створных знаков.
Отметил Белахов как одну из причин многих провалов в работе ГУСМП и ужасающее состояние полярной авиации. То, что 160 ее самолетов принадлежат к 16 устаревшим типам, из-за чего в наиболее ответственные моменты и происходят слишком часто аварии и катастрофы73.
Трудно установить, действительно ли Л.Ю. Белахов оказался столь прозорливым, или просто поспешил изложить то, чего и ждали от него, но именно такое понимание проблемы Политбюро одобрило. И тем самым фактически признало собственные ошибки, допущенные в 1933 и 1934 годах, когда именно оно и обременило Главсевморпуть хозяйственными заданиями.
Поначалу исправление неблагоприятного положения в Арктике возложили на орган правительства — экономическое совещание (ЭКОСО). Оно же решением от 28 августа 1938 года сократило число структур ГУСМП, передало торговую сеть Нарком-торгу и Центросоюзу, совхозы и фермы — Наркомзему РСФСР, рыбные промыслы и консервные заводы — Наркомпищеторгу, Карские операции — Наркомвнеш-торгу, обслуживание бассейнов Оби, Енисея и Лены — Наркомводу, Обскую и Енисейскую почтовопассажирские авиалинии — ГУ ГВФ, радиостанции, расположенные вне Северного морского пути, — Наркомсвязи. А вместе с тем и ликвидировало отвечавшие за хозяйственную сферу территориальные управления74.
А несколько ранее, 1 июля, комиссия обороны возложила на Гидрографическое управление Военно-морского флота «вопросы оборудования и эксплуатации Северного морского пути и наблюдение за планом строительства»75.
Не ограничиваясь тем, Политбюро 28 августа утвердило и развернутое постановление СНК СССР, давшее оценку работы полярного ведомства:
«Совет народных комиссаров СССР особо указывает на следующие недостатки в работе Главного управления Северного морского пути: систематическое изучение трассы Северного морского пути и полярного бассейна не организовано и не выработан соответствующий план работы; мер к действительному обеспечению развивающегося морского флота топливом и другим снабжением по трассе Северного морского пути из прилегающих районов не принято, а проводившиеся в этом направлении работы были плохо организованы и не дали нужных результатов, несмотря на большую затрату средств; ледокольный и речной флот эксплуатируется на износ и не имеет необходимого технического надзора и ремонта, что совершенно нетерпимо; не организована служба ледовых прогнозов; в полярной авиации на нормальных почтово-пассажирских линиях имеет место большое число аварий, а необходимая борьба с этим не ведется».
Естественно, только негативной оценкой деятельности Главсевморпути постановление не ограничилось. Совнарком потребовал:
«1. Окончить в 1938–1939 гг. издание полных лоций Северного морского пути… 2. Продолжать издание подробных навигационных карт Северного морского пути… 3. В 1938–1939 гг. закончить работы по промерам, обстановке пути на всей основной трассе Северного морского пути… 4. Обязать Главсевморпуть организовать в составе Арктического института ледовую службу, где сконцентрировать систематическую разработку всех научных материалов для ледовых прогнозов… 5. Провести в 1938–1939 гг. аэрофотосъемку побережья Ледовитого океана…76
Тем самым важнейшей задачей для ГУСМП на ближайшее время признавались уже не коммерческие перевозки и научные исследования, а вопросы чисто прикладные — гидрография. Мало того, пункт 3-й постановления явно преднамеренно повторил в деталях, только изменив сроки, задание НКО. Все это недвусмысленно указывало на то, что отныне Арктика рассматривается руководством страны не только как регион, где проходит одна из важнейших коммуникаций, но и как потенциальный театр военных действий.
6
Сложный период переживала и Северная военная флотилия. Только 30 декабря 1937 года советские ВМС перестали быть «неразделенной частью» РККА. Поспешно, не дождавшись всего двух недель до открытия Верховного Совета, нового парламента страны, Президиум ЦИК СССР в числе своих последних актов утвердил и образование Народного комиссариата Военно-морского флота. Одновременно назначил и наркома, но не кого-либо из командующих флотами, что стало бы вполне логично и оправданно, а П.И. Смирнова, начальника Политуправления РККА. Выбор на него пал скорее всего потому, что Смирнов всегда был далек от теоретических разногласий и, не задумываясь, готов был проводить в жизнь ту доктрину, которую ему бы предложили как руководство.
А 15 января 1938 года произошло более значимое. Выступая на первой сессии Верховного Совета СССР, глава правительства В.М. Молотов явно дал понять, что доктрина «владения морем» отныне поддерживается узким руководством. «Наши морские флоты, — отметил Вячеслав Михайлович, — имеют непосредственное отношение и к некоторым океанам», имея в виду Атлантический и Тихий. Тут же пояснил: «У могучей советской державы должен быть соответствующий ее интересам, достойный нашего дела морской и океанский флот». Объяснил, что такая необходимость порождена неотвратимостью Второй мировой войны, ее принципиально новым характером.
«Капиталистические державы, — напомнил Молотов, — развернули грандиозное военно-морское строительство». Однако назвали при этом только три страны. Те, которые в Советском Союзе и рассматривались как неизбежные противники, — Японию, Италию с ее «претензией бесконтрольно хозяйничать во всем Средиземном море», и Германию. Непременным же условием выхода советских ВМС в океаны назвал строительство «некоторых новых заводов — которые постараемся построить поскорее! — и начнем пополнять наши флоты быстрее и при этом мощными морскими единицами»77.
Столь несомненная поддержка властью недавно третируемой теоретиками и командованием ВВС доктрины «владения морем» оказалась решающей для принципиальной оценки места и значения Арктики в складывавшейся новой стратегии. Становилось понятным и иное. Преобразование Северной морской флотилии в Северный флот, последовавшее 11 мая 1937 года, явилось решением далеко не случайным. Решающую в том роль сыграла острая необходимость что-то противопоставить замыслам нацистской Германии, на которые весьма прозрачно намекал журнал «Марине Рундшау».
«С расширением торговли и увеличением судоходства у русского побережья Ледовитого океана изменяются и прежние представления. Значение необитаемых областей Арктики как естественной линии обороны Советской России теперь снижается. В той же степени, в какой развивающееся судоходство по Северному морскому пути включается в общую систему экономики Советской России, увеличивается и ее уязвимость»78.
Даже через четыре года после создания Северная военная флотилия насчитывала всего три эсминца, семь подводных лодок и три сторожевика. Разумеется, такой боевой состав ни в коей мере не отвечал понятию «флот», определяемому как «оперативно-стратегическое объединение» и предусматривавшему наличие линкоров, тяжелых и легких крейсеров. Однако такие корабли провести по Беломоро-Балтийскому каналу с его незначительными глубинами было невозможно, и потому Северный флот возник пока лишь по названию. Явно был неспособен решать серьезные задачи не только в Северной Атлантике, но даже и вблизи собственных берегов.
Потому-то «Программа крупного военно-морского судостроения», принятая Политбюро 15 июля 1936 года79, опиралась среди прочего на намеченное запиской Сталина еще в 1931 году и подтвержденное только 15 марта 1936 года «строительство большого военно-судостроительного завода в районе Архангельска по объему немного больше Николаевского завода имени Марти, а по типу вполне современного — наподобие Комсомольского»80.
На верфях в устье Северной Двины следовало построить исключительно для Северного флота к 1 января 1942 года два линкора («Советская Россия» и «Советская Белоруссия»), один тяжелый и четыре легких крейсера, три лидера, шестнадцать эсминцев, четыре большие подводные лодки, двенадцать сторожевиков и девять быстроходных тральщиков. Помимо того, к 1947 году Северный флот должны были пополнить авианосцем, тремя тяжелыми и двумя легкими крейсерами, одним лидером, четырьмя эсминцами, двенадцатью большими подводными лодками, шестью сторожевиками и одним минным заградителем