И все же еще только начавшееся в Заполярье сражение оставалось непредсказуемым по своему возможному исходу. А потому В.М. Молотову в тот день, 29 июня, при встрече с британским послом Стаффордом Криппсом пришлось использовать информацию, содержащуюся в телеграмме Майского. «Ввиду происходящего сейчас мощного наступления германских и финских частей в районе Мурманска, — сказал руководитель советской внешней политики, не говоря уже о том, что имеется крупный нажим и на всех остальных фронтах, советское правительство специально отмечает актуальность участия английских военных кораблей и авиации в этом районе. Военно-морская помощь со стороны Англии в районе Петсамо и Мурманска была бы как раз своевременной»5.
Действительно, и Великобритании было выгодно поддержать союзника в тяжелую минуту, ослабив тем общего противника. Однако Криппс, исходя из полученных из Лондона указаний, не дал каких-либо твердых обещаний. Объяснил Молотову: прежде всего «необходимо, чтобы представители военно-морской миссии (британской. — Прим. авт.) вошли в контакт с соответствующими представителями советских военно-морских сил». И заметил, что лично он, посол, никак «не может гарантировать, что эксперты, рассмотрев вопрос об операции в районе Мурманска, вынесут определенное и положительное решение»6.
Молотову ничего не оставалось, как возобновлять разговор на эту тему вновь и вновь. 30 июня — с членами британской военной миссии, 2 и 5 июля — снова с Криппсом. И каждый раз безрезультатно. Только 8 июля вопрос вроде бы начал проясняться. «По моему желанию, — сообщил Черчилль в личном послании Сталину, адмиралтейство подготовило серьезную операцию, которую оно предпримет в ближайшем будущем в Арктике, после чего, я надеюсь, будет установлен контакт между британскими и русскими военно-морскими силами»7.
На самом деле 8 июля Черчилль замыслил о том, о чем поведал как о совершенном. Только двумя днями позже направил военно-морскому министру А. Александеру и начальнику Военно-морского штаба адмиралу Д. Паунду свое пожелание.
«Представляется, — писал премьер, — совершенно необходимым направить небольшую смешанную английскую эскадру в Арктику для установления контакта и для совместных действий с русскими военно-морскими силами… Впечатление, произведенное на русский Военно-морской флот и вообще на сражающуюся русскую армию прибытие в Арктику этих кораблей, которые будут именоваться английским флотом, может иметь огромное значение. Прибытие кораблей в Арктику позволит нам также сэкономить большое количество крови англичан».
А далее Черчилль объяснил причину своего решения, и заодно — истинную суть тогдашней политики своего кабинета.
«Если бы, — продолжал премьер-министр, — русские могли продержаться и продолжить военные действия хоть бы до зимы (выделено мной. — Прим. авт.), это дало бы нам неоценимые преимущества. Преждевременный мир, заключенный Россией, явился бы ужасным разочарованием для огромного множества людей в нашей стране. Пока русские продолжают сражаться, не так уж важно, где проходит линия фронта (выделено мной. — Прим. авт.). Эти люди показали, что они заслуживают того, чтобы им оказали поддержку, и мы должны идти на жертвы и на риск, даже если это причиняет нам неудобства, что я вполне сознаю, ради того, чтобы поддержать их дух… Эскадра, несомненно, должна будет отправиться в Архангельск»8.
Москва просила, добивалась немногого — всего лишь активных действий британского флота в водах между северным побережьем Норвегии и Шпицбергеном, там, где проходили важнейшие коммуникации немцев, связывающих Нарвик и Тромсё с Киркинесом и Петсамо, позволявшие противнику бесперебойно доставлять в зону боев людские резервы, боевую технику, боеприпасы. Лондон же заботило иное. Просто «продолжение боевых действий хотя бы до наступления зимы» на Восточном фронте, ничуть не беспокоясь о том, где он будет проходить, — западнее или восточнее Архангельска, Ленинграда, Москвы. Именно так и понял пожелание Черчилля командующий флотом метрополии адмирал Джон Тови, на которого и ложилась организация боевого похода в Арктику.
Адмиралтейство предложило Тови направить на Север авианосцы «Фыориес» и «Викториес», нанеся воздушный удар по прибрежным коммуникациям противника. Однако поначалу адмирал попытался уклониться от выполнения такого поручения. Объяснял свою отрицательную позицию весьма серьезным риском, которому подвергнутся корабли вблизи немецких аэродромов, да еще и в условиях круглосуточного светового дня9. Но все же адмиралтейство добилось проведения операции. В немалой степени — под воздействием настойчивого требования Сталина.
Глава правительства СССР в своем первом, от 18 июля, послании У. Черчиллю среди прочего затронул и проблему обороны Арктики, отметил, «что военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика)», сразу же пояснил: «Легче создать фронт на Севере. Здесь потребуются только действия английских моряков и воздушных сил без высадки войскового десанта, без высадки артиллерии. В этой операции примут участие советские сухопутные, морские и авиационные силы». Чтобы у Черчилля не возникло и мысли о советской экспансии, Сталин многозначительно добавил: «Мы бы приветствовали, если бы Великобритания могла перебросить силы около одной легкой дивизии или больше норвежских добровольцев, которых можно было бы перебросить в Северную Норвегию для повстанческих действий против немцев»10.
В таком предложении Сталина не содержалось ничего, что не отвечало бы жизненно важным интересам Лондона. Ведь в конечном счете оно всего лишь позволяло, и скорее всего с большим успехом, повторить ту самую операцию, которая не удалась чуть более года назад в битве за Нарвик, установить наконец контроль над северо-норвежским побережьем и благодаря тому воспрепятствовать выходу на океанские коммуникации как тяжелых немецких кораблей, столь беспокоивших британский флот, так и подводных лодок, от чего страдал торговый флот Великобритании, союзных с ней и нейтральных стран. Только с июня 1940 года по июнь 1941-го он уже потерял 606 судов общим водоизмещением более трех миллионов тонн11.
19 июля И.М. Майский сообщил в Москву о встрече с Черчиллем и его отношении к предложению Сталина. Британский премьер проявил полную готовность содействовать осуществлению задуманной операции в Арктике: «концепцию Северного флота он полностью принимает, и даже с явным энтузиазмом… Обещал также послать на север Норвегии легкую дивизию»12.
Свою позицию, выраженную устно, Черчилль подтвердил и в послании Сталину от 21 июля. «Если говорить о какой-либо помощи, — писал он, — которую мы могли бы оказать быстро, то нам следует обратить наши взоры на Север. Военно-морской штаб в течение прошедших трех недель подготавливал операцию, которую должны провести самолеты, базирующиеся на авианосцах, против германских судов в Северной Норвегии и Финляндии, надеясь таким образом лишить врага возможности перевозить войска морем для нападения на Ваш флаг в Арктике».
Британский премьер поделился со Сталиным и другими задуманными действиями, призванными облегчить положение СССР на Севере. «Мы направляем, — пообещал он, — теперь же некоторое число крейсеров и эсминцев к Шпицбергену, откуда они будут иметь возможность совершать нападения на неприятельские пароходы сообща с Вашими военно-морскими силами. В-третьих, мы посылаем подводные лодки для перехватов германских транспортеров вдоль арктического побережья, хотя при постоянном дневном свете такие операции особенно опасны. В-четвертых, мы посылаем минный заградитель с различными грузами в Архангельск. Это самое большее, что мы в силах сделать в настоящее время»13.
Великобритания практически сразу выполнила, хотя и не всегда удачно, почти все, обещанное Черчиллем в послании Сталину.
23 июля из Скапа-Флоу (крайний северо-восток Шотландии) вышли, как и требовало адмиралтейство, два авианосца, сопровождаемые крейсерами «Девоншир» и «Саффолк», а также шестью эсминцами. К несчастью, то, что они покинули главную британскую военно-морскую базу, не осталось тайной для немцев. Проследив за курсом эскадры в море, они догадались о ее намерениях и успели подготовиться к обороне Тромсе, Киркинеса и Петсамо. Только потому воздушная атака на порты этих городов 30 июля и оказалась безрезультатной. Из-за плотного заградительного огня зенитной артиллерии и действий истребителей противника англичане потеряли половину самолетов ударной группы авианосца «Викториес». Так и не добившись хоть каких-нибудь успехов, соединение возвратилось в Скапа-Флоу14.
31 июля в Архангельск пришел британский минный заградитель «Эдвенчюр». Он доставил крайне необходимый для обороны Заполярья груз — двести новейших магнитных мин, тысячу глубинных бомб. Затем, с интервалом в шесть суток, 4 и 10 августа, в Полярном пришвартовались две подводные лодки «Тайгер», сразу же заступившие на боевое дежурство в Баренцевом море и до конца месяца потопившие четыре вражеских транспорта. В начале ноября их сменили «Си вулф» и «Си лайен», а в январе 1942 года очередную смену составила лишь одна «Стежден»15.
Пусть и ненамного, но все же они усилили Северный флот, оставшийся слишком небольшим по составу. Насчитывавшим в начале войны всего пять новых («Гремящий», «Грозный», «Громкий», «Сокрушительный, «Стремительный») и три устаревших («Урицкий», «Куйбышев», «Карл Либкнехт») эсминца, пятнадцать больших (К-1, К-2, Д-3), средних (Щ-401, Щ-403, ГЦ-421, ГЦ-422) и малых (М-171, М-172, М-173, М-174, М-175, М-176) подводных лодок, семь сторожевиков типа «Гроза», два тральщика, один минный заградитель, два торпедных катера и пятнадцать катеров МО-4 (охотников за подводными лодками)16.
Лишь одно обещание британского премьера не было выполнено, что скоро привело к трагическим последствиям. 27 июля из исландского порта Хваль-фьорд под вымпелом контр-адмирала Ф. Вайена вышли крейсеры «Найджириа» и «Орора», два эсминца. По приказу адмиралтейства им следовало обследовать побережье Шпицбергена и выбрать место для базы британского флота, которую можно было бы использовать вместо Полярного. Но Вайен, как и незадолго перед тем адмирал Тови, счел замысленное в Лондоне чрезвычайно опасным. Пробыв на Западном побережье — в Баренцбурге и Лоншгербюене — всего четыре часа, он пришел к выводу, что, базируясь на этом полярном архипелаге, британский флот не сможет решить поставленной задачи. Не сумеет обеспечить безопасность северных конвоев, следующих в Архангельск или Мурманск. Более того, находясь вблизи занятого немцами побережья Северной Норвегии, подвергнет любые свои операции величайшему риску