54
Ситуация же в водах советской Арктики оставляла желать лучшего. Ограниченность сил Северного флота вынуждала его решать столь же ограниченные задачи. Прежде всего бороться с каботажными караванами противника, особенно вблизи фронта — в районе Варангер-фьорда. Взаимодействовать с частями 14-й армии, поддерживая постоянную связь с подразделениями, находившимися на полуостровах Средний и Рыбачий. Наконец, охранять 4000-мильную трассу, связывающую Мурманск с Архангельском, по которой, завершая путь, следовали северные конвои. Потому-то еще и защищать воды Баренцева и Карского морей от проникновения вражеских кораблей флот просто не мог, хотя именно там все чаще и чаще стали наносить удары немецкие подводные лодки.
Если за первые полтора года войны Главсевморпуть и Северный флот потеряли 13 судов и кораблей, то всего за немногим более двух месяцев 1943 года, с 27 июля по 1 октября, на минах, поставленных немецкими подводными лодками у западного побережья Новой Земли, в проливах Карские Ворота и Югорский Шар, в самом Карском море погибли пароход «Тбилиси», тральщик Т-904 и спасатель «Шквал». Были торпедированы или потоплены артиллерийским огнем пароходы «Диксон», «С. Киров», «Архангельск», гидрографическое судно «Шокальский», три тральщика. Могилой для большинства из них стало Карское море.
Такое положение вынудило начальника политуправления Главсевморпути В.Д. Новикова направить 5 октября 1943 года члену ГКО Г.М. Маленкову докладную записку: «В течение последних трех месяцев неприятельский подводный флот ведет систематические военные действия по дезорганизации западного сектора Северного морского пути. Пользуясь благоприятной ледовой обстановкой, неприятель за короткое время потопил в Карском море четыре транспортных судна общим водоизмещением свыше 26 тысяч тонн, одно гидрографическое судно, один бот и один тральщик, минировал ряд участков трассы вплоть до южной части Енисейского залива, обстрелял ряд полярных станций, разрушил полярные станции о. Правды и залива Благополучия. В настоящее время в Карском море, по данным Главного морского штаба, действует от пяти до семи вражеских подводных лодок.
Принимаемые военно-морским командованием меры к обеспечению безопасности плавания явно недостаточны (выделено мной. — Прим. авт.). В качестве конвоя, как правило, выделяются суда (тральщики) со скоростью 7–8 узлов (в час), тогда как новейшие подлодки противника в надводном положении развивают скорость от 20 до 22 узлов.
Не имея в своем распоряжении на северной трассе активных средств борьбы с неприятельскими подлодками (судов типа морских охотников), военно-морское командование не использует и пассивных мер самозащиты флота от подлодок противника. Несмотря на то что все случаи торпедирования и потопления судов совершены исключительно днем, далеко в море, на больших глубинах, плавание на малых глубинах и отстой флота в дневное время под защитой береговых батарей не применяется. Продуманного тактического плавания, основанного на знании конкретной обстановки, у военного командования не имеется.
Такая беспечность тем более кажется странной и непонятной потому, что практика борьбы с вражеским флотом, действовавшим в прошлом году в том же районе, должна была бы многому научить и заставить применять своевременные меры. Соображения, высказанные адмиралом т. Галлером зам. начальнику Главсевморпути т. Белоусову о возможности оставления в этом году флота на зимовку в Арктике, не могут быть приняты в расчет, так как это повлечет за собой омертвление тоннажа на длительный отрезок времени.
Учитывая, что военные операции в Карском море не являются случайным арктическим эпизодом (выделено мной. — Прим. авт.) и то обстоятельство, что в самое ближайшее время Карским морем в Архангельск будут возвращаться пятнадцать транспортных судов с грузом и флагман арктического флота ледокол «И. Сталин», прошу Вас обязать военно-морское командование принять действенные меры к обеспечению безопасного конвоирования флота в Архангельск»55.
ГКО поспешил сделать все, от него зависящее. Начал поступавшие в страну от союзников в качестве военной помощи корабли направлять прежде всего для усиления Северного флота. Так, уже в октябре того же года в Ваенгу пришли двенадцать американских больших охотников за подводными лодками. 20 апреля и 24 августа 1944 года — американский крейсер «Милуоки» («Мурманск») и английский линкор «Ройал соверин», «Архангельск», впервые на Северном флоте корабли таких классов. А в июле — августе — четыре подводные лодки из Великобритании — «Санфиш» (В-1), «Анброкен» (В-2), (В-3) и «Урсула» (В-4).
Немалую пользу полярному судоходству принесли и переданные США по ленд-лизу весной 1944 года линейные ледоколы «Нортуинд» «Капитан Белоусов», «Саутуинд», «Адмирал Макаров» и «Уестуинд», «Северный полюс», сразу же вышедшие на трассу Северного морского пути.
Таких простых мер оказалось достаточно, чтобы несколько улучшить положение в Баренцевом и Карском морях. Тем не менее в навигацию 1944 года немцам удалось уничтожить полярную станцию на мысе Стерлигова, потопить пароход «Марина Раскова» (на его борту находилось 354 пассажира, в том числе женщины и дети), небольшое гидрографическое судно «Норд», четыре тральщика и СКР-29 «Бриллиант». И это в то время, как за гораздо больший период с января по декабрь 18 северных конвоев в не менее опасных водах Норвежского моря потеряли всего 4 судна из 513! Добиться того позволил почти полный разгром арктического соединения германского флота.
В конце декабря 1943 года немцы предприняли очередную попытку нанести удар по полярному судоходству союзников. По конвоям «JW-55 В», состоявшему из 19 судов, и встречному, из 22 судов, «JW-55 А», эскортируемым крейсерами «Белфаст», «Шеффилд», «Норфолк» и имевшим дальнее прикрытие линкором «Дьюк оф Йорк» и крейсером «Джамайка».
26 декабря к юго-востоку от острова Медвежий линейный крейсер «Шарнхорст», сопровождаемый пятью эсминцами, сблизился, как он полагал, с транспортами. В действительности ему пришлось иметь дело не с беззащитными торговыми судами, а с британским линкором. Тому и удалось потопить вражеский корабль.
Другой, более важной целью англичан стал «Тирпиц», остававшийся в Альтен-фьорде. Еще в сентябре 1943 года подводная лодка «Малютка» торпедой сумела нанести ему серьезные повреждения. Затем трижды, в апреле, августе и ноябре следующего года, немецкий линкор атаковали британские торпедоносцы, в конце концов потопившие его. Оставшиеся в Северной Норвегии тяжелый крейсер «Лютцов» и легкий «Нюрнберг» даже не пытались выйти в открытое море, отказавшись от дальнейшей борьбы.
Но не бездействовали и Вооруженные силы СССР, 7 октября части 14-й армии перешли в решительное наступление. Громя врага, через двенадцать дней вышли на норвежскую границу, а 25 октября освободили Киркенес.
На том война в Арктике завершилась.
5
К принципиальному изменению положения в Заполярье советские и норвежские власти готовились исподволь, чуть ли не три года. Причем позиция Кремля все это время оставалась неизменной, предельно дружеской и благожелательной по отношению к северному соседу, чью территорию временно оккупировали немцы.
12 января 1942 года, надеясь как можно скорее вовлечь СССР в войну с Японией, президент Рузвельт в беседе с заместителем наркома иностранных дел — послом в США М.М. Литвиновым высказал весьма странное предложение О «необходимости дать» Советскому Союзу после победы «незамерзающий порт на Севере, где-нибудь в Норвегии, вроде Нарвика», да еще «туда коридор, что было бы весьма справедливо».
В.М. Молотов в телеграмме, отправленной в Вашингтон уже на следующий день, отмежевался от «американского подарка». «Советское правительство, — указал он, — считает нужным заявить, что у Советского Союза нет и не было каких-либо территориальных или других претензий, и поэтому оно не может принять предложение о занятии Нарвика советскими войсками»56.
И сразу же советская сторона поспешила сделать все, чтобы исключить появление каких бы то ни было спекуляций, порожденных утечкой информации. Не только о предложении, сделанном Рузвельтом, но и о переговорах с Великобританией о возможной военной операции в районе Мурманска — Петсамо — Киркенеса. Два месяца спустя военный атташе СССР в Лондоне беседовал с Р. Лундом, только что утвержденным начальником разведывательного отдела главного командования Вооруженными Силами Норвегии. И между прочим бросил многозначительную фразу: «Не будет ли приятной неожиданностью, если мы сможем захватить норвежский Север и пригласить короля и правительство вернуться в Норвегию?»57
Суть сказанного была понятна правильно. Поэтому в мае 1942 года, определяя меморандум основы своей внешней политики на будущее, ориентированной на создание атлантической системы и тесный союз с США и Великобританией, правительство Норвегии вместе с тем отметило не менее существенное для себя:
«Порой высказывалось мнение, что Советская Россия может представлять угрозу для северной Норвегии. Советская Россия никогда не предъявляла (территориальных) претензий к Норвегии и в течение всей войны относилась с сочувствием к нашей борьбе за свободу. Нет никаких оснований считать, что между нашими двумя странами может возникнуть конфликт по экономическим причинам. Наоборот, Норвегия заинтересована в более активных экономических связях с Советской Россией. В ходе нынешней войны северная Норвегия стала одним из исходных пунктов немецкого нападения на Советскую Россию. При наличии дружбы и сотрудничества между Советской Россией и западными державами советское правительство будет заинтересовано в укреплении обороны Северной Норвегии и отнесется к этому положительно»58.
Получив меморандум, посол СССР при союзных правительствах в Лондоне А.Е. Богомолов направил его в Москву. И на основе рекомендаций Наркоминдела подготовил ноту, врученную 24 сентября министру иностранных дел т. Ли. В ней же четко, недвусмысленно отмечалось: «Советский Союз хотя бы по причинам своего географического положения не может не быть заинтересован